Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой в XIV-XVII вв - Анатолий Тарас

Теперь же оказалось, что фамилия Романовых именно в силу того, что она никакие проявила себя в прежние временам, соответственно, не имела никакой поддержки, всех устраивает. Казаки были настроены в пользу Михаила, поскольку его отец, друживший с тушинцами, не был врагом казачеству. Бояре помнили о том, что отец претендента происходит из знатного боярского рода и к тому же состоит в родстве с Федором Ивановичем, последним царем из рода Ивана Калиты. Иерархи церкви высказались в поддержку Романова, так как отец его был монахом, причем в сане митрополита. Итак, все сошлись на «нейтральном» и тихом царе…

Будущий же «великий государь» сидел в Костроме и знать ничего не знал: судьба юноши была решена без его участия».

Итак, 13 марта 1613 года царем стал отрок Михаил (1596–1645), положивший начало династии Романовых, правившей Русью 304 года. В данной связи следует отвергнуть исторический вымысел: обвинение поляков в убийстве «народного героя» Ивана Сусанина.

Сенсационное открытие о «подвиге Ивана Сусанина» было сделано в начале XIX века. Вдруг выяснилось, что после сдачи Москвы поляки решили взять в плен либо убить Михаила Романова, чтобы не допустить его избрания на престол, хотя в Москве еще никто понятия не имел о том, кто станет царем.

Михаил с матерью находился в то время в Костроме (точнее, в близлежащем Ипатьевском монастыре), однако злодеи об этом не знали. Тогда они якобы схватили крестьянина Ивана Сусанина из села Домнино Костромского уезда, принадлежавшего Романовым, и пытками заставляли сказать, где скрывается Михаил. Сусанин знал, что он в Костроме, но не сказал и был замучен до смерти.

Композитор Федор Глинка в 1836 году пошел дальше. Он придумал, что Иван Сусанин завел большой отряд поляков в лес, где они заблудились и погибли от холода и голода, предварительно порубив на куски самого Сусанина.

У Глинки Сусанин спасал царя. Поэтому опера называлась «Жизнь за царя».

Позже большевики решили, что крепостному мужику не пристало спасать царя-кровопийцу. В 1939 году оперу Глинки переделали и переименовали. В новом варианте Сусанин спасал уже не царя, а жителей города Костромы.

В 1990-е годы опере вернули старое название, и теперь Сусанин опять спасает царя. Более того, русские историки «новой патриотической волны» точно указали не только то место, куда герой завел поляков (Юсуповское болото), но и конкретную точку гибели его самого! Они даже «нашли» и показали по телевидению скелет Ивана Сусанина! Теперь на месте «гибели» мужественного крестьянина установлен памятник.

Но все это — «развесистая клюква». Миф о Сусанине разоблачил еще в середине XIX века профессор-историк Н. И. Костомаров. По его мнению, крестьянина Ивана Богдашкова схватила шайка «воров» (воровских казаков), которых тогда немало бродило по Руси.[212] Если они в самом деле замучили его, то из-за денег. Ведь шайке бандитов ни Кострома, ни Ипатьевский монастырь, с их каменными стенами и десятками крепостных орудий, были не по зубам. Костомаров писал:

«Сусанин на вопросы таких воров смело мог сказать, где находился царь, и воры остались бы в положении лисицы, поглядывающей на виноград. Но предположим, что Сусанин, по слепой преданности своему барину, не хотел ни в каком случае сказать о нем ворам: кто видел, как его пытали и за что пытали? Если при этом были другие, то воры и тех бы начали тоже пытать, и либо их, также как Сусанина, замучили бы до смерти, либо добились бы от них, где находится царь. А если воры поймали его одного, тогда одному Богу оставалось известным, за что его замучили. Одним словом, здесь какая-то несообразность, что-то неясное, что-то неправдоподобное.

Страдание Сусанина есть происшествие само по себе очень обыкновенное в то время. Тогда казаки таскались по деревням и жгли и мучили крестьян. Вероятно, разбойники, напавшие на Сусанина, были такого же рода воришки, и событие, громко прославленное впоследствии, было одним из многих в тот год. Через несколько времени зять Сусанина воспользовался им и выпросил себе обельную грамоту».

Действительно, крестьянин Богдан Собенин в 1619 году обратился к царю Михаилу с челобитной, где заявил, будто бы его тестя Ивана Сусанина Богдашкова литовские люди (отметим: не поляки) запытали, дабы узнать, где государь. Сказочники XIX века перепутали фамилию героя (Богдашков) с отчеством (Сусанин).

Сказка понравилась царю и его матери. Зятю дали деньги и грамоту, подтверждавшую геройское поведение Ивана Богдашкова. Естественно, что никто не проверял сообщение Богдана Собенина, да и проверить его не представлялась возможным. А, главное, зачем? Просил Богдан немного, польза же от пропаганды этой истории могла быть вполне очевидная.

Похождения атамана Ивана Заруцкого

(1612–1614 гг.)

Как мы помним, Иван (точнее, Ян) Заруцкий в 1612 году ушел от Москвы на юг с радикально настроенной частью казаков. Пока первое ополчение находилось под Москвой, он содержал Марину Мнишек в Коломне, под защитой верных ему казаков. Атаман периодически наведывался в Коломну, до которой было в хорошую погоду два дня пути верхом от Тушино.

По утверждению Пискаревского летописца, ранее Заруцкий постриг свою жену в монахини, а своего сына отослал в Коломну «к ней, Марине, в стольники, а хотел на ней женитца и сести на Московское государство». Последнее обвинение вряд ли справедливо, хотя кто знает, какие мысли могли одолевать человека, уже совершившего головокружительное восхождение от мелкого казацкого предводителя (сотника) до боярина и одного из вождей Первого ополчения. Кстати говоря, Заруцкий не был православным. Князь И. Н. Одоевский, сражавшийся с ним под Воронежом, называл Иван Мартыновича «черкашениным люторские веры», т. е. казаком лютеранского вероисповедания.

На протяжении всей Смуты повстанцы выступали под лозунгом «законного царя». В этом смысле цели Заруцкого и его сподвижников являлись традиционными для антиправительственных сил начала XVII века. После неудачи с «Псковским вором», Заруцкий вознамерился посадить на московский престол Ивана Дмитриевича, сына «настоящего царя» Дмитрия (т. е. Лже-Дмитрия II) и «настоящей царицы» Марины.

Был ли подлинным отцом ребенка он сам, или же «Тушинский вор», в данном контексте не имеет никакого значения. Гораздо важнее другое. Во-первых, при малолетнем царе Иван Мартынович несомненно играл бы роль регента. Во-вторых, у него была любовь и полная совместимость с царицей Мариной Юрьевной. В-третьих, кандидатуру «царевича» Ивана Дмитриевича казаки уже не раз обсуждали под Москвой.

Как сказано выше, 28 июля 1612 года Заруцкий с 2,5 тысячами верных ему казаков ушел от Москвы в Коломну. Там жила Марина, при ней находились двое мальчиков — ее полутарогодовалый сын и сын Заруцкого. Заруцкий забрал их с собой, разграбил Коломну (точнее, дворы коломенских дворян) и двинулся к Переяславлю-Рязанскому.

Однако воевода Мирон Вельяминов, предупрежденный сыном Прокофия Ляпунова Владимиром, опередил его на два дня, с отрядом ратников пришел из Шацка «и Заруцкому сесть в Переяславле не дал». Это произошло в сентябре. В 16-и верстах от Рязани, возле села Киструс, Вельяминов нанес поражение казакам, после чего Заруцкий ушел на юго-восток Рязанской земли и остановился в городке Сапожок. В городке проживали тогда до 200 взрослых мужчин, в том числе 135 казаков.

Отброшенный на окраину Рязанщины, Заруцкий попытался поднять против «московских бояр и воевод» Мещерский край вместе с примыкавшим к нему Арзамасским уездом. На этот район традиционно опирались противники московского правительства. Города Арзамас, Темников, Шацк ранее поддержали Ивана Болотникова, Лже-Дмитрия II, Лже-Дмитрия III. Однако в этот раз бывшие сторонники Лже-Дмитрия не стали присягать его сыну — ни местные князья, ни стрельцы, ни посадские люди, ни служилые татары.

Положение Заруцкого осенью, после отказа мещерских и поволжских городов признать царем малютку Ивана Дмитриевича (т. е. перейти на сторону атамана), стало критическим. Но как раз в это время в ряде рязанских и пограничных с Рязанской землей городов произошли перевороты в его пользу:

«Михайлов город, и Пронеск (Пронск) и Донков (Данков), и Епифанв своровали, призвали Заруцкого на Михайлов».

Из других источников известно, что власть Заруцкого признали также Венев, Песочня, Печерники, Ряжск. Своей резиденций атаман сделал Михайлов, куда он пришел в ноябре или начале декабря 1612 года. К концу года во всей Рязанской земле только Зарайск и острог в Серебряных Прудах оставались под контролем Временного земского правительства Минина и Пожарского.

За счет стрельцов, казаков и пушкарей рязанских городов силы Заруцкого увеличились еще примерно на 2500 человек. К ним надо прибавить какую-то часть мелкого рязанского дворянства и довольно крупный нерусский отряд Ядкаря Рындина (татары и мордвины). Всего у него было 6–7 тысяч человек, с которыми он приступил к осаде Серебряных Прудов, где находился со своим войском сторонник земского правительства князь Г. В. Волконский.