Вокзал потерянных снов - Чайна Мьевилль

Тело великана состояло из деталей, набранных по всей свалке, спаянных или соединенных «На живую нитку». В могучем торсе можно было разглядеть моторы всех видов. Из выходов и клапанов росли кусты проводов и резиновых шлангов, змеились по земле во все стороны. Дивное создание протягивало руку, чьей скелетной костью служил массивный поршень от парового молота. А лучи, как догадался Айзек, разглядев струи горящего газа перед вогнутыми зеркалами, били из глаз — ламп от уличных фонарей, в каковых лампах находились изрядного объема баллоны…

Это была конструкция, гигантская конструкция, собранная частью из утиля, частью из краденых деталей. И в конструировании диковины, похоже, человеческий разум не участвовал.

Гудели мощные моторы, поворачивалась голова великана. Широкие линзы оглядывали освещенную толпу. Скрипели пружины, хрустели и щелкали металлические соединения.

Коленопреклоненные почитатели забормотали новую молитву. Громадная конструкция как будто заметила Айзека и его товарищей, до предела вытянула членистую шею; лучи газового света сместились и уперлись в четырех гостей.

Больше этот слепящий свет не двигался. И вдруг он погас.

Совсем рядом раздался тонкий дрожащий голос:

— Приветствуем вас на нашем собрании, дер Гримнебулин, Пиджин, Блудей и пришелец из Цимека.

Айзек завертел головой, вовсю моргая — его ослепили лучи. Когда с глаз сошла красная пелена, показался смутный силуэт человека, осторожно пробирающегося к четверке гостей по неровной земле. Айзек услышал, как Дерхан резко втянула воздух, а затем в страхе и отвращении выкрикнула ругательство.

Он растерялся, но глаза через несколько мгновений привыкли к хилому лунному свету и теперь уже как следует разглядели приближающегося. И Айзек закричал в ужасе, одновременно с Лемюэлем. Промолчал только Ягарек, воин пустыни.

Идущий к ним человек был наг и ужасающе худ.

Широко раскрытые, немигающие глаза непрестанно стреляли по сторонам, каждый член тела вздрагивал, как будто у бедняги нервы были расшатаны до предела. Кожа выглядела омертвелой, словно его медленно разъедала гангрена.

Но не худоба и не состояние кожи заставили увидевших его содрогнуться и закричать.

Череп был разрезан чуть выше глаз. Макушка отсутствовала, была тонкая каемка засохшей крови по срезу. Из влажной полости змеился кабель толщиной в два пальца, с металлической оплеткой, красновато-серебристой там, где она погружалась в пустую черепную коробку.

Айзек, онемевший от ужаса и отвращения, прошелся по кабелю взглядом. Тот тянулся к металлической руке громадной конструкции, проходил через эту руку и исчезал где-то во внутренностях. Рука конструкции была сделана из огромного зонтика, разломанного на части и собранного заново, с добавлением поршней и цепей; металлические пальцы сходились и расходились, будто клешни чудовищного рака. Конструкция понемногу выдавала кабель, позволяя человеку плестись к поджидающим гостям. Айзек инстинктивно попятился от страшной марионетки. Лемюэль и Дерхан, даже Ягарек последовали его примеру.

Они отступали, пока не уперлись в пять крупных бесстрастных конструкций, которые молчаливо выстроились позади них в шеренгу. Айзек обернулся, понял, что убежать не удастся, и быстро глянул на подбирающегося к нему человека. Чудовищное выражение сосредоточенности на лице калеки не изменилось, когда он гостеприимно раскинул руки.

— Мы рады видеть Вас, — проговорил он дрожащим голосом, — во владениях Совета конструкций.

С огромной скоростью тело Монтджона Рескью неслось по небу. Его безымянный рукохват-правша (впрочем, сам этот паразит уже много лет считал себя Монтджоном Рескью), летя вслепую, сумел подавить ужас. Помощник мэра держался вертикально, руки аккуратно сложены на груди, в одной — пистолет. Со стороны могло показаться, он стоит и чего-то ждет, обтекаемый ночным небом.

Между ним и летевшим сзади на собаке левшой установился контакт разумов, пошла волна информации.

лети на малой скорости набирай высоту теперь вправо сейчас левей быстро-быстро ныряй зависни, — велел левша и успокаивающим посылом огладил разум правши. Тому двигаться вслепую было непривычно и страшно, но ведь они накануне тренировались, никем не замеченные, в предгорьях — туда их доставил милицейский дирижабль. Левша быстро научился превращать свое левое в чужое правое, не оставлять без комментариев ни одного действия ведомого.

Рескью-рукохват был агрессивно-послушен — правша как-никак, из солдатской касты. Он обладал великой мощью, грозной силой, позволявшей левитировать и плевать огнем. Мало того — носитель принадлежал к Жирному Солнцу, к всемогущей партии бюрократов. Тем не менее правша подчинялся благородной касте, аристократам, левшам. Ослушаться значит подвергнуться страшной психической атаке. Бунтаря могут покарать и более жестоко — закроют ему ассимиляционную железу, тогда заполучить другого носителя уже будет невозможно, придется умереть вместе с тем, что есть.

Правша лихорадочно соображал, напрягал все свои мыслительные способности.

Если бы рукохват-Рескью не победил в споре с левшами, если бы они не согласились действовать по его плану, правша не посмел бы идти им наперекор. Только левши вправе решать. Но конфликт с правительством способен погубить всех местных рукохватов. Да, у них есть власть в Нью-Кробюзоне, но они зависят от этого города. Дойдет до прямого столкновения, их попросту задавят числом. Правительство их терпит, только пока они оказывают услуги. Рукохват-Рескью не сомневался в том, что малейшее неподчинение разозлит власть предержащих, и тогда будет объявлено о разоблачении шайки гнусных паразитов, чудовищ-убийц. Рудгуттер способен даже раскрыть местонахождение фермы носителей. И тогда общине рукохватов придет конец.

Полеты всегда доставляли рукохвату-Рескью удовольствие, но сейчас ему было не до восторгов. Нести по небу левшу случалось и раньше, хотя подобная совместная охота еще не практиковалась. Но лететь, ничего не видя, было просто ужасно.

Разум левши-собаки протягивался, точно пальцы, точно усики растения — во все стороны, на сотни ярдов. Он искал необычные звуки в психосфере и успокоительно шептал правше, указывал, куда лететь, а сам смотрел глазами пса в зеркала шлема.

При этом он поддерживал связь со всеми остальными охотничьими парами.

кто-нибудь что-нибудь чувствует? — спрашивал он. Другие правши осторожно отвечали: нет как будто ничего. И продолжали поиск.

Рукохват-Рескью ощущал, как по телу носителя, словно детские ладошки, хлопает теплый ветер. Волосы Рескью развевались из стороны в сторону.