Разведка и контрразведка - Андрей Шаваев

Подчиняясь императиву «диверсификации персонала», Управление разместило в нескольких солидных англоязычных газетах и журналах, в частности «Экономист», объявления о приеме на работу таких «национальных кадров». На фотографиях, которыми сопровождается эта реклама, изображены улыбающиеся девушки и молодые люди двадцати с небольшим лет, многие из которых обладают, к примеру, узким разрезом глаз или смуглой кожей.

В соответствии с приведенными газетой данными из чуть более 1 тыс. «оперативников» ЦРУ не более 11 процентов являются представителями национальных меньшинств и порядка 18 процентов — женщинами. В то же время, подчеркивают должностные лица ведомства, треть принятых за 1999 год на работу «в поле» сотрудников разведки принадлежит прекрасной половине человечества. Кроме того, для 20 процентов пополнивших ряды спецслужбы в 1999 году какой-либо иностранный язык является родным, а 75 процентов — свободно им владеют. Почти половина этих людей имеют ученую степень.

«В настоящее время мы нанимаем в директорат операций в первую очередь тех, кто обладает специализированными навыками, имеющими непосредственное применение в борьбе с терроризмом», — заявил тогда же заместитель директора ЦРУ Джеймс Пэвитт. К последним он в том числе отнес беглое владение одним из таких языков, как русский, арабский, фарси и китайский. Практически каждый такой новобранец, по его словам, хорошо знаком с нравами и культурой этих стран, поскольку, как правило, долгое время жил там. Зачастую, добавил Пэвитт, его родители являются эмигрантами из этих государств. Данные факторы, как заключил Пэвитт, не могут не сыграть в пользу разведчика, когда того направляют в знакомый регион, где его наверняка примут «за своего».

Вместе с тем отметим, что уникальный пример великого Лоуренса, который во многом благодаря феноменальному овладению теорией и практикой этнопсихологии арабских племен, сумел добиться выдающихся результатов и как разведчик, и как политик, говорит о том, что при определенном стечении обстоятельств и светловолосый «рыцарь плаща и кинжала» способен на многое в странах «третьего мира».

Политическими установками правящей элиты обусловлено участие спецслужб в так называемых «этнических чистках», получивших широкое распространение в XX веке в ряде государств с тоталитарным режимом.

Политические мотивы «этнических чисток» известны: предотвращать восстания, пресекать недовольство, ослаблять или гасить протест, лишать возможности потенциального политического и военного противника формировать «пятую колонну» в тылу.

Примечательно, что проблемы этнического оперативного контингента с научной точки зрения были проработаны и теоретически обоснованы в России еще в конце XIX века.

Ведущие российские военные статистики В. Золотарев, А. Макшеев, Н. Обручев разработали доктрину, которая исходила из реальной географии «благонадежного» и «неблагонадежного» населения, а также их соотношения в конкретной местности: к первой группе относилось преимущественно славянское население, ко второй — евреи, немцы, поляки, народы Кавказа, Средней Азии и т. п. Только те районы считались благоприятными по благонадежности, где русское население составляло не менее 50 процентов. Места скопления «ненадежного» населения фиксировались и контролировались. На случай войны давались рекомендации по экстренному исправлению этого положения, особенно в приграничных районах, а в качестве эффективных средств назывались в том числе депортация по признакам гражданской и этнической принадлежности.

На практике, например, в годы Первой мировой войны депортировались не только «подозреваемые в шпионаже», но и лица неславянских национальностей призывного возраста, чтобы не допустить их мобилизацию в армию противника. Отказывавшиеся уезжать могли быть объявлены «немецкими шпионами»; в ходе военных действий фактические депортации могли инспирироваться даже второстепенными чинами полиции или контрразведки.

В нацистской Германии объектом принудительного этнического воздействия, проходившего при непосредственном участии спецслужб, были евреи и немцы-переселенцы.

Примечательно, что, например, эвакуационный аппарат германской стороны по переселению лиц немецкой национальности с территории Бессарабии и Северной Буковины на территорию Германии в 1939 году насчитывал 600 человек, из которых 60, по данным НКВД, были разведчиками. В свою очередь и НКВД использовал переселение для внедрения в Германию своей агентуры.

В годы Второй мировой войны для Японии главным этническим объектом были корейцы; после нападения японской авиации на Пёрл-Харбор в США были интернированы и депортированы 120 тыс. японцев; в СССР тотальной депортации (превентивные депортации и депортации возмездия за сотрудничество с противником) были подвергнуты немцы, карачаевцы, калмыки, ингуши, чеченцы, балкарцы, крымские татары, финны, корейцы и турки-месхетинцы.

Превентивным депортациям были подвергнуты граждане титульных национальностей противника и его союзников. Разумеется, подобного рода акции проходили по инициативе и при непосредственном задействовании возможностей спецслужб. Так, 22 июня 1941 г. издана директива НКГБ СССР, предписывающая «провести изъятие контрреволюционного и шпионского элемента», и приказ по УНКГБ и УНКВД по Москве и Московской области, требующий «провести интернирование всех германских подданных; лиц без гражданства немецкой национальности при наличии компрометирующих материалов арестовывать».

25 июня 1941 г. вышла директива НКГБ СССР, расширяющая круг поисков возможной германской агентуры: «интернировать всех итальянских, финских, румынских, венгерских, словацких подданных и до особого распоряжения всех интернированных содержать под охраной».

При этом националистические организации и формирования рассматривались в качестве основного резерва вражеских спецслужб в борьбе с противником - Советским государством.

Нельзя утверждать, что проведение этнических депортационных мероприятий было абсолютно безосновательно с военно-политической и контрразведывательной точки зрения. Так, по данным отдела борьбы с бандитизмом НКВД СССР на территории страны с 1941 по 1944 год действовали 7161 бандформирование численностью до 54 тыс. человек, из них в Чечено-Ингушетии — 54, Кабардино-Балкарии — 47, Калмыкии — 12. Бандконтингент получал своеобразную подпитку со стороны дезертиров и уклоняющихся от службы в Красной Армии, всего 1 666 891 человек. И эта масса находилась фактически в тылу действующей армии. В то же время распространение вины отдельных лиц, причем вины доказанной, на весь народ является актом геноцида. И вполне естественно, что выполнение подобных специальных поручений ЦК КПСС и Советского правительства создало органам государственной безопасности, разведке и контрразведке ореол ненависти у сотен тысяч людей, ореол, который передавался и передается из поколения в поколение, закладывая не одну мину замедленного действия под государственный механизм функционирования спецслужб, Номенклатура сознательно «подставляла» спецслужбы перед своим народом, предоставляя им выполнение самой грязной работы, щедро одаривая чекистов боевыми наградами (которые, впрочем позже этой же номенклатурой в массовом порядке стали изыматься во времена хрущевских чисток), оставаясь в то же время за кулисами политического театра, оттягивая неминуемое возмездие за содеянное в своей стране.

Раздел 14. Спецслужбы и наука

XX столетие вошло в историю человечества как век научно-технического прогресса. Современные темпы изменения окружающей действительности превысили эволюционные возможности самого человечества.

Самым непосредственным образом это касается и науки. В XX веке она стала мощной производительной силой, а научно-технический потенциал — определяющим фактором в конкурентной борьбе стран на мировом рынке. В XXI веке наука возьмет на себя новую, не менее важную управленческую функцию в обществе. Обусловлено это, по крайней мере, двумя факторами. Во-первых, проблемой рационального и безопасного использования результатов научных и научно-технических разработок. Во-вторых, в нашем мире все стало настолько сильно взаимосвязанным, что определение перспектив политики любой страны превратилось в сложнейшую многопараметрическую задачу. Век интуитивного управления государствами, составными частями их механизма, в числе которых и спецслужбы, прошел.

В XXI веке мировая наука и техника будут двигаться семимильными шагами. В авангарде — находящие все большее применение информационные и биотехнологии. Технологии будущего поставят перед разведслужбами вопрос, способны ли они конструктивно взаимодействовать с научным сообществом, если они хотят не только понимать, но и адекватно реагировать на все возможные прорывы в науке.