ПРЕСЛЕДОВАНИЕ ПРАВЕДНОГО ГРЕШНИКА - Элизабет Джордж

Воскресный ланч уже давно закончился, но ему сообщили, что он может заказать холодный салат с ветчиной или фирменную фаршированную картошку в мундире, если не будет чрезмерно привередлив к начинке. Он сказал, что его все вполне устраивает, и заказал оба блюда.

Но когда блюда появились перед ним на столе, он вдруг понял, что не так уж и голоден. Отковырнув кусок картофеля, запеченного с чеддером, он поднес вилку ко рту, но тут же почувствовал, что не в состоянии всухомятку прожевать или даже проглотить хоть какую-то твердую пищу. Линли положил вилку на тарелку и попросил принести пиво. Наверное, надо просто выпить для начала.

Ему хотелось верить Мейденам. Хотелось верить не потому, что они могли предложить ему слишком мало свидетельств в поддержку их показаний, а потому, что не хотелось верить ничему иному. Глупо было бы отрицать, что время от времени полицейские сворачивают с пути истинного. Только в Бирмингеме, Гилдфорде и Бриджуотере произошло три преступления, потянувшие за собой множество других — шесть, четыре и четыре соответственно-в связи с осуждением подсудимых вследствие ложных свидетельских показаний, избиений в комнатах для допросов и сфабрикованных признаний с фальшивыми подписями. Каждый из тех приговоров стал результатом должностного преступления полицейских, для которых не могло быть никакого оправдания. То есть плохие полицейские были не такой уж редкостью: одни — чересчур ревностные, откровенно пристрастные или совершенно коррумпированные, а другие — просто слишком ленивые или неспособные выполнять свою работу на должном уровне.

Но Линли не хотел верить, что Энди Мейден мог стать плохим полицейским. Не хотел верить и в то, что Энди был отчаявшимся отцом, исчерпавшим все возможные пути воспитания ребенка. Даже сейчас, после разговора с Энди и наблюдения за его общением с женой, после вероятной оценки их сдержанных высказываний, жестов и настороженных взглядов, Линли обнаружил, что его ум и сердце отказываются принять смысл исходных фактов. Нэн Мейден вошла к ним в ту душную комнатку за стойкой регистрации Мейден-холла и плотно закрыла дверь. Ее муж сказал:

— Нэнси, не волнуйся. Постояльцы… Нэн, мы разберемся здесь без тебя, — и бросил умоляющий взгляд на Линли.

Однако тот не мог выполнить его молчаливую просьбу, поскольку только с помощью Нэн Мейден надеялся до конца выяснить, что случилось с Николь в Колдер-мур.

Она обратилась к Линли:

— Мы сегодня никого не ждали. Вчера я уже сказала инспектору Ханкену, что Энди провел ту ночь дома. Я объяснила…

— Да, — подтвердил Линли. — Мне сообщили.

— Тогда я не понимаю, какой толк в новых расспросах. — Она замерла около двери, и ее слова казались такими же напряженными, как и ее поза. — Насколько я поняла, вы приехали именно ради этого, инспектор. Вы собираетесь опять допрашивать Энди, вместо того чтобы предложить нам новые сведения о смерти Николь. Энди не выглядел бы сейчас так ужасно, не терзался бы бесконечной мукой, если бы вы не спросили его, не он ли на самом деле… не он ли побывал в ту ночь на проклятой поляне… — Она вздохнула и решительно добавила: — Нет, во вторник вечером он был здесь. И я уже говорила об этом инспектору Ханкену. Так чего же еще вы хотите от нас?

Полной правды, подумал Линли. Он хотел услышать от них всю правду. Более того, хотел, чтобы они оба посмотрели правде в глаза. Но в последний момент, когда можно было бы рассказать Нэн всю правду о жизни ее дочери в Лондоне, он промолчал. В конечном счете подробности о жизни Николь все равно выплывут — в ходе допросов, в приобщенных к делу показаниях и в суде, — и не было никакой причины вываливать их прямо сейчас. Пусть пока полежит в шкафу тот оскаленный скелет, о существовании которого мать девушки даже не подозревала. Хотя бы в этом на данный момент Линли мог уважить желания Энди Мейдена.

— Миссис Мейден, кто может подтвердить ваши слова? Инспектор Ханкен сообщил мне, что Энди ушел спать ранним вечером. Возможно, кто-то еще видел его?

— А кто еще мог видеть? Служащие не заходят в наши личные комнаты без особой надобности.

— И вы никого из них не просили навестить Энди в тот вечер?

— Я сама навещала его.

— В том-то и затруднение, вы понимаете?

— Нет, не понимаю. Я же говорю вам, что Энди никуда не уходил… — Она нервно прижала к горлу кулаки и зажмурила глаза. — Он не убивал ее!

Итак, эти слова были наконец произнесены. Но даже после этого Нэн Мейден не задала логически вытекающего из них вопроса. Она не спросила: «Зачем? Зачем моему мужу убивать собственную дочь?» И ее недомолвка казалась весьма многозначительной.

— Что вам известно о планах вашей дочери на будущее? — спросил он супругов, предоставляя Энди Мейдену возможность открыть своей жене все худшее, что было известно об их единственном ребенке.

— Наша дочь не имеет будущего, — ответила Нэн. — Поэтому о ее планах, каковы бы они ни были, говорить неуместно.

— Я готов пройти проверку на детекторе лжи, — внезапно сказал Энди Мейден. Из этого предложения стало ясно, как отчаянно он хочет избавить жену от рассказа о лондонских делах их дочери. — Это ведь не так трудно устроить. Мы можем найти кого-то… Я хочу пройти эту проверку, Томми.

— Энди, нет.

— Я договорюсь, чтобы ее устроили нам обоим, если хотите, — продолжил Мейден, не обращая внимания на жену.

— Энди!

— А как еще мы можем убедить его в том, что он идет по ложному следу? — спросил ее Мейден.

— Но с твоими нервами… — сказала она. — Ведь ты сейчас в таком издерганном состоянии… Энди, они все поймут неправильно, у них будут искаженные данные. Не надо делать этого.

— Я не боюсь проверки.

И Линли увидел, что он действительно не боится. Именно об этом он думал всю дорогу до Тайдсуэлла и гостиницы «Черный ангел».

Сидя перед тарелками с ужином, он размышлял о том, что могло бы означать такое бесстрашие: невиновность, браваду или лицемерие? Любое из трех, подумал Линли, и, несмотря на все, что ему было известно об этом человеке, он знал, на что по-прежнему надеется.

— Инспектор Линли?

Он поднял глаза. Перед ним стояла официантка, хмуро взирая на нетронутую еду. Он хотел было извиниться за то, что не рассчитал свои силы и заказал слишком много еды, когда она сказала:

— Вам звонят из Лондона. Если хотите, можете воспользоваться телефоном за стойкой бара.

Звонившим оказался Уинстон Нката, и голос констебля звучал возбужденно.

— Свежие новости, шеф, — выпалил он, едва услышав голос Линли. — В заключении сказано, что на теле Коула нашли кедровую щепку. Сент-Джеймс говорит, что исходным орудием убийства была выпущенная из лука стрела. Выстрел в темноте. Девушка убежала, поэтому он не смог застрелить и ее. Ему пришлось догнать ее и ударить по голове камнем.

Нката рассказал о том, какие особенности заметил Сент-Джеймс в патологоанатомическом отчете, как он истолковал их и какие сведения о стрелах и больших луках получил Нката — собственной персоной — в Кенте, в мастерской одного лучника.

— Убийца наверняка забрал стрелу с места преступления, — закончил Нката, — потому что многие большие луки используются в спортивных состязаниях, а все принадлежащие им стрелы помечены и их можно идентифицировать.

— Каким образом помечены стрелы?

— На них нанесены инициалы стрелка.

— Боже правый! Это как будто подпись под преступлением.

— Не совсем так. Инициалы могут быть вырезаны или выжжены на древке либо нанесены на него с помощью трафарета. Но в любом случае на месте преступления они все равно что отпечатки пальцев.

— Высший балл, Уинни, — сказал Линли. — Отличная работа.

Констебль закашлялся.

— М-да. В общем, пришлось поработать.

— Значит, если мы найдем стрелка, то получим и убийцу, — подытожил Линли.

— Похоже на то, — согласился Нката. — Как ваш разговор с Мейденами, инспектор?

— Он хочет пройти проверку на детекторе лжи, — сообщил ему Линли о результате своего разговора с родителями убитой девушки.

— Уточните, не приглашали ли его в выходные дни принять участие в исторической битве Столетней войны.

— Вы это о чем?

— На состязаниях, турнирах и в реконструкциях исторических сражений обычно пользуются большими луками. Так не сражался ли наш мистер Мейден шутки ради с «французами» в Дербишире?

Линли глубоко вздохнул. Он почувствовал, как тяжкое бремя свалилось с его плеч, а из тумана памяти выплыли четкие очертания берега реки Уай.

— Бротон-мэнор! — воскликнул он.

— Что?

— Именно там я найду большой лук, — пояснил Линли. — И у меня есть превосходная идея насчет того, кто умеет стрелять из него.

В Лондоне Нката повесил трубку и встретил пристальный взгляд Барбары. Он уныло посмотрел на нее.