Рыцари былого и грядущего. Том I - Сергей Катканов

— Хорошо, — просто сказала девушка, и они раскланялись.

Они назначили свою операцию на полдень — самое «мёртвое» время в Палестине, когда всё живое замирает. Это до известной степени гарантировало, что Ходжа будет в своём логове. Полуденным зноем так же можно было объяснить, почему караван идёт по дну каньона.

Своих скалолазов, перед тем, как они начали спуск в трещину, Эмери напутствовал:

— Молитесь, братья, непрерывно. Ни на секунду не останавливайте молитвы.

Все согласно кивнули. Этих людей не надо было учить ставить ногу и закреплять на себе оружие. Они всё сделают идеально, но именно благодаря большому горному опыту, каждый из них понимал — в горах гарантий нет. Невозможно всё до такой степени предусмотреть, чтобы ни один камушек под ногой не тронулся с места. Они вверяли свою судьбу в Божьи руки, а тут уж нет лучшей страховки, чем молитва.

Трещина была весьма широкой, двигаться здесь можно было свободно. Эмери не уставал благодарить Господа за то, что на их пути встречалось большое множество естественных ступенек — надёжных и крепких. Могло не оказаться ни одной. Сегодня Господь явно был с ними.

Вот уже начали подъём. Это всегда легче. И тут Эмери увидел на почти отвесном и голом склоне ярко-красный анемон — цветок весенней пустыни. На суровом потрескавшемся камне это маленькое нежное создание выглядело настоящим чудом. Эмери вспомнил девушку, которая сегодня утром подарила ему плащ. Он так и не спросил её имя. Как же он будет теперь за неё молиться? Командор решил, что будет молиться за «ту девушку», ведь она известна Господу. «Сколь же велик наш Господь, создавший такую красоту», — восторженно подумал Эмери. Он и сам не знал, чью красоту имел ввиду — девушки или цветка. Его рука уже потянулась к анемону, но он удержался от бессмысленного действия.

Когда Эмери жил в Европе, он был ещё ребёнком, и девчонок не замечал просто потому, что с ними невозможно было играть в мальчишеские игры. Впервые он обратил внимание на девушек уже в Антиохии. Этот город стал для него волшебной сказкой, и симпатичные соседские девчонки так же казались ему волшебными, сказочными существами. А ведь до сказки нельзя дотрагиваться руками. Иначе она исчезнет, и всё вокруг опять станет серым и обыденным. Сказкой можно было только восхищаться, а поскольку Бог — Творец всего прекрасного, значит надо благодарить Его за волшебные минуты лицезрения прекрасных созданий. Это отношение к девушкам закрепилось в его душе. Он благодарил Бога за то, что на несколько мгновений получил возможность утонуть в прекрасных фиалковых глазах. Он знал, что эти мгновения никогда не повторятся, но всегда будут с ним. И про анемон в ущелье он всегда будет вспоминать.

В горах нельзя думать о том, куда ставить ногу, за что взяться рукой. Желательно вообще отключить сознание, полностью доверившись интуиции. Начнёшь думать — тебе конец. Лучше — о чём-нибудь постороннем, а руками и ногами пусть управляет Господь, не надо Ему мешать.

Один за другим они втянулись в заросли кустарников у самого входа в пещеру. Всё было, слава Богу, совершенно бесшумно. Теперь надо замереть в абсолютной неподвижности, может быть, на несколько часов.

Однако, не прошло и 15-и минут, как он услышал внизу звуки копыт. Одон со своими подтянулся гораздо раньше, чем можно было ожидать. Хорошо, что они успели. Сегодня, воистину, Господь всё взял в Свои руки. Было даже странным, насколько точно исполняется их план. Вскоре послышался крик дозорного бандита. Несколько воинов выскочили на площадку перед входом в пещеру и тут же вновь исчезли. Появились они уже с оружием, потом ещё группа, потом ещё. С дикими воплями вниз, на встречу тамплиерскому каравану, понеслось не меньше полусотни бандитов.

Сердце Эмери похолодело. Здесь не больше половины банды. И Ходжи явно не видно. Неужели остальные во главе с предводителем где-то в другом месте? Тогда дальнейшее не имеет смысла. Даже перебив всю эту полусотню они ничего не добьются. Ходжа так и останется кошмаром пустыни.

Эмери очень хотел броситься на помощь Одону и его людям, но пока не исчезли последние шансы на то, что их план сработает, этого нельзя было делать. Бой на дне каньона уже шёл в полную силу. Бандиты атаковали очень странно — всеми силами прямо в лоб. Это было совершенно на них не похоже — они оставляли каравану путь к отступлению. Должны же они понимать, что любой командор тамплиеров в такой ситуации оставит отряд смертников прикрывать отступление, а опытные возницы тем временем успеют увезти с поля боя телеги с ценностями. Тамплиеры всегда будут спасать золото, а не свои жизни. Почему же люди Ходжи не боятся упустить добычу? Или они поняли, что караван — пустышка, и битва пойдёт не за добычу, а на истребление? Тогда тамплиерам действительно ни к чему перекрывать путь к отступлению. Они и так ни за что не отступят.

Да, бой разгорался именно по этому сценарию. Рыцари Одона, переодетые в чёрные сержантские туники, стояли насмерть и телеги не отводили. Преимущество врага было менее, чем троекратным, обычно в таких ситуациях тамплиеры побеждали, но у Ходжи были особые воины — каждый стоил тамплиера. И всё-таки бандиты падали один за другим. Это удручало. Если рыцари Одона победят, Эмери останется лишь спуститься вниз и поздравить брата с… полным провалом операции.

Но, кажется, Одон что-то задумал. Рыцари спрятанные в телегах под соломой всё ещё не вступили в бой. Точно! Одон приказал возницам отводить телеги. Не успели телеги удалиться и на двести шагов, как на них, неизвестно из какой расщелины, хлынули не менее чем четыре десятка бандитов. Вот она — вторая часть отряда Ходжи. Тогда перед бандитами, словно по волшебству, выросли шесть рыцарей, скрывающихся под соломой. Нападавшие этого не ожидали, и не менее десятка из них сразу же были убиты. В каньоне закипел ещё один бой. Трудно было определить на чью сторону склоняется победа, но Эмери думал не об этом, а о том, что сам Ходжа до сих пор не вышел. Если он так и не покажется, станет просто без разницы, кто победит. И тут Эмери увидел Ходжу в трёх шагах от себя. Воин джихада вышел из пещеры с шестью телохранителями.

Было невозможно усомниться в том, что это он. Кто не узнал бы нового Саладина? Ходжа был на голову выше любого из своих воинов. Невероятно широкие плечи. Мощный торс. Одет в серый халат, очень простой и недорогой, без украшений. Эмери рассмотрел даже несколько заплаток на его халате. Такая простота свойственна только великим людям, прирождённым повелителям, которые не нуждаются во внешних подтверждениях своей власти. Голову Ходжи украшала зелёная чалма — принадлежность его титула. Впрочем, это была скорее повязка, причём из самой недорогой материи.

По знаку Эмери, его скалолазы разом метнули шесть кинжалов, уложив на месте всех телохранителей Ходжи. Они тут же бросились вниз, на помощь рыцарям Одона, словно не обратив внимания на человека в зелёной чалме, которого Эмери оставил для себя. Ходжа тоже, казалось, не обратил внимания на происходящее. Он проводил взглядом быстро исчезнувших тамплиеров и неторопливо обернулся, увидев перед собой тамплиера.

— Здравствуй, Ходжа, — тихо сказал Эмери, без улыбки, скорее даже печально.

Ходжа тонко и хищно улыбнулся:

— Впервые вижу франка без кольчуги. Что заставило тебя забыть свою врождённую трусость и выйти навстречу врагу, не прикрывая грудь железом?

Оскорбление было рассчитано на то, что франк потеряет самообладание и сразу же бросится на врага, раскроется и тут же падёт под смертельным ударом. Но Эмери только усмехнулся:

— Очень хотел повидать тебя, Ходжа.

Воин джихада понял, что перед ним достойный противник.

Теперь Эмери хорошо рассмотрел его лицо. Странная горечь была в изгибе его тонких губ. Горечь, которую не могла поглотить никакая улыбка. Было в этой горечи что-то гипнотическое: влекущее и отталкивающее одновременно. Халат открывал грудь Ходжи, на которой виднелась татуировка — арабская вязь Корана. В каждой руке Ходжа держал по сабле. Эмери стоял перед ним в лёгкой тунике, в правой руке сжимая короткий меч, в левой — кинжал.

Сабли замелькали так, что их почти не было видно. Эмери никак не мог перехватить инициативу и по кругу отступал перед этим ошеломляющим натиском. Он понял, что столкнулся с фехтованием совершенно иного рода, не имея ничего ему противопоставить. Кружась, как две дьявольские мельницы, сабли Ходжи плотно закрывали его от любого выпада, вскоре обещая перемолоть рыцаря в куски. Эмери понял: или он сейчас атакует, или дальнейший бой не имеет смысла.

Его выпад был не так уж плох — снизу, где противник не может прикрыться. Меч пропорол халат Ходжи, но бок не пронзил, ушёл по касательной, разрезав кожу. Реакция Ходжи была мгновенной, но, потерянные им доли секунды стоили ему длинной резаной раны. Ещё пара таких ран и он истечёт кровью. На вполне естественное желание Ходжи отрубить ему руку, Эмери так же отреагировал мгновенно и так же потерял долю секунды — сабля успела чиркнуть по запястью правой руки. Боль от этой раны была очень странной, словно в руку ударила молния. Меч тут же выпал, пальцы скрючило.