Охотясь на Аделин - Х. Д. Карлтон

class="p1">Я резко вдыхаю, в груди вспыхивает жгучая боль. Он медленно и методично начинает проникать в меня и выходить, сохраняя плавность движений, чтобы сделать надрез как можно более аккуратным.

И это не маленькие короткие порезы, как в прошлый раз, а один длинный, непрерывный штрих. Меня почти ослепляет боль, и я тру свой клитор сильнее, плача от наслаждения и агонии, терзающих мое тело.

В мою кожу словно въедается пропитанная бензином роза, и она неуклонно воспламеняется от его прикосновений.

– Я вырежу на твоей плоти целый сад шрамов, мышонок. И только моя боль оживит их.

Я откидываю голову назад, задыхаясь от острого укуса его ножа.

– Они будут расти только под моими пальцами.

Я зажмуриваю глаза, и его голос резко обрывается.

– Смотри на меня, Аделин. Я хочу, чтобы ты видела, как я клеймлю тебя своей.

С трудом, но я заставляю себя открыть глаза, переводя взгляд со зловещей розы, выгравированной на моей коже, на его сверкающие, непохожие друг на друга глаза.

– Ты так хорошо справляешься, детка, – шепчет он, не сводя с меня пристального взгляда.

Вдоль линии моих волос струится пот: два совершенно разных ощущения сражаются в моих нервных окончаниях.

– Ты так охренительно хорошо держишься, – стонет он, прикусывая губу, пока кровь сочится из моей раны, скапливаясь в ложбинке у моего горла и пропитывая простыни подо мной.

Мое дыхание сбивается, когда его член упирается в ту самую точку внутри меня, и мои глаза закатываются. Я выгибаюсь дугой и кручу пальцами быстрее, уже не заботясь о том, насколько гротескно будет выглядеть моя роза.

В нашей любви нет ничего красивого. Она полна неровных линий, сколов и острых граней. Она причиняет чертовски сильную боль. Но какой это шедевр, если ты не истекаешь кровью?

Он бранится, лезвие все быстрее рассекает мою кожу.

– Не смей кончать, Аделин, пока я тебе не позволю.

Я не слушаю его, продолжая преследовать свой оргазм, невзирая на его запрет. Все остальное сейчас не имеет никакого значения. Я так хочу кончить на его члене, когда его нож в моей груди.

Он рычит, рука, обвивающая заднюю часть моей шеи, скользит вверх и сжимает мои волосы так сильно, что я вскрикиваю. Проходит еще несколько мгновений, и он отводит нож, но агония все еще пульсирует в окровавленной розе.

Я близко. Прямо на краю пропасти.

Но тут он резко откидывает мою голову назад, заставляя меня выгнуться. Острие ножа упирается мне в яремную вену, и в моем ухе раздается опасно мягкий голос Зейда.

– Я так легко могу перерезать тебе горло. И чем сильнее ты будешь кончать, тем быстрее будет вытекать кровь из твоего тела, – тянет он.

Мои пальцы замирают, и дыхание перехватывает новый вид агонии, пока я сдерживаю свой оргазм.

– Ты не кончишь, пока я тебе не скажу, – повторяет он, его голос становится жестким и грубым, словно наждачная бумага.

Но, несмотря на угрозу, он трахает меня все сильнее, вжимаясь грудью в мою грудь и заставляя меня болезненно вскрикивать в ответ.

Его дыхание учащается, острый край больно вгрызается в чувствительную плоть на моей шее. С каждым толчком он раскачивает мое тело все интенсивнее, заставляя мою кожу скрестись о его.

– Зейд, пожалуйста, – рыдаю я. – Ты так охренительно хорош. Мне так это нужно.

Он резко вдыхает, а затем отшвыривает нож через всю комнату, и звук удара о зеркало заглушается моими громкими криками.

Его рука обхватывает мое горло, а губы по-прежнему прижимаются к моему уху.

– Скажи это еще раз, – требует он, ускоряя темп.

Я прикусываю губу до привкуса меди, пытаясь сдержаться и не взорваться прямо в его руках. Я проигрываю эту битву, и я – чертова лгунья. Я в ужасе от того, что сделает Зейд, – настолько, что продолжаю цепляться за сознание. И все же я знаю, что если отпущу его, то приму наказание с таким же наслаждением, как и острие его ножа.

– Я люблю тебя, – выдыхаю я, и едва эти слова слетают с моего языка, как его рука сжимается, перекрывая доступ кислорода в мои легкие.

– Такая хорошая девочка. Я хочу, чтобы ты пропитала эти простыни своими соками так же глубоко, как своей кровью, ты меня поняла?

Мой рот открывается, но из него не вырывается ни звука. Он слишком крепко сжимает мое горло, чтобы пропустить сквозь него хоть один децибел.

Чернота лижет края моего зрения, дразня меня и медленно вползая внутрь. Давление в голове усиливается, и я чувствую, как мое лицо начинает ярко краснеть. В моем животе нарастает паника, переходящая в водоворот блаженства и агонии. Я борюсь с желанием того, чтобы он остановился, и одновременно хочу, чтобы он свернул мне шею, если он в самом деле хочет это сделать.

Впиваюсь ногтями в его руку, и, когда мои глаза уже начинают закатываться, он отпускает мое горло, как раз в тот момент, когда по мне прокатывается мощная приливная волна.

Сочетание головокружения и сокрушительного оргазма повергает меня в исступление. Моя киска сжимается вокруг него так туго, что я чувствую, с каким трудом ему приходится протискиваться внутрь меня.

– Зейд! – кричу я охрипшим голосом, обхватывая его шею.

Я отчаянно пытаюсь ухватиться хоть за что-нибудь, заземлиться, пока не разлетелась на куски.

У меня звенит в ушах, когда мое тело полностью выгибается на кровати, и эйфория, когтями впивающаяся в мои внутренности, становится слишком сильна, чтобы я могла ее пережить.

Он отказывается останавливаться, трахая меня все сильнее, даже несмотря на то, что я бьюсь в его руках. Его руки с силой сжимают мои бедра, и если бы я могла увидеть образ Бога, который смотрит мне в глаза, спрашивая, готова ли я вернуться назад, то обнаружила бы перед собой обезумевшего мужчину, стоящего на коленях и спрашивающего, может ли он тоже отправиться со мной.

На мои глаза наворачиваются слезы, а лицо искажается в беспомощном крике, пока мое тело разрушается. Все эти ощущения слишком сильны для меня.

– О боже, пожалуйста, я больше не выдержу!

Я чувствую, как его кулак врезается в матрас рядом с моей головой, и из его горла вырывается гортанный рык. Его язык скользит по моей скуле, слизывая капли слез.

– Смотри на меня, когда молишься мне, – рокочет он. Я качаю головой; слезы льются из моих глаз рекой. – Черт, ты так прекрасна, когда плачешь для меня. Думаешь, теперь я когда-нибудь остановлюсь? Я хочу пить твои гребаные слезы, словно кровь Христа.

Я снова качаю головой, безмолвно умоляя его остановиться. Но