Белое танго - Дмитрий Вересов

— Простите, какие именно препараты?

— Валиум и фенобарбитал. Апоморфин или метадон — только по предписанию врача…

— Скажите, а без препаратов нельзя? Медсестра неожиданно улыбнулась.

— Можно, разумеется. Скорейший отказ от замещающей терапии только приветствуется. А ночку не поспать — ничего страшного, от этого никто не умирал.

— Извините, а если не хочется лежать?..

— После отбоя не разрешается шуметь, громко разговаривать и заходить в комнаты других гостей. В вашем распоряжении курительный салон, библиотека, столовая. И еще, администрация просит до восхода солнца не выходить из помещения — это затрудняет их работу… Да, а где ваша бирка?

— Какая бирка? У меня нет никакой бирки.

— Ой, простите, мы не думали, что вы так скоро подниметесь. Пройдемте со мной, пожалуйста.

Медсестра выдала Тане через окошечко прямоугольный кусочек пластика, снабженный сзади булавкой, а спереди — красиво напечатанным именем «Darlene Т.», и строго предупредила, что находиться без бирки разрешается только в своей комнате и при посещении плавательного бассейна.

До рассвета Таня знакомилась с небогатым и специфическим ассортиментом здешней библиотеки, а потом отправилась на рекогносцировку местности.

Двухэтажный «Элвендейл-хаус» стоял на холме, развернувшись тылом к тихой реке, берега которой поросли густым кустарником. Фасад его выходил на обширное ровное поле, окаймленное ухоженными цветочными клумбами. В обе стороны от поля отходили присыпанные желтым песочком липовые аллеи. Левая упиралась в ограду теннисного корта, правая вела к современного вида сооружению, стеклянные стены которого наводили на мысль об аквариуме. «Бассейн», — решила Таня и направилась туда. У бассейна аллея резко сворачивала влево и обрывалась возле серых хозяйственных построек. Дальше начиналась рощица. Таня вошла в нее, тихо ступая по сухой осыпавшейся хвое. Безлюдье, покой, безмятежность, розовое солнышко подсвечивает верхушки сосенок. Шагах в трех от Тани деловито грызет шишку большая серая белка. Таня подошла к непуганому зверьку, опустилась на корточки.

— Ну что, хвостатая, ты что-нибудь понимаешь? Я — нет.

Белка посмотрела на нее круглым глазом и, ничего не ответив, вернулась к прежнему занятию.

— Доброе утро!

Таня резко поднялась. На нее, приветливо улыбаясь, смотрел длиннолицый и лысый молодой человек в синем пиджаке.

— Я Терри, администратор. А вы — Дарлин, наша новенькая?

Таня наклонила голову в подтверждение.

— Гуляете? — участливо осведомился он. — Я только попрошу вас за ворота не выходить и вправо от променада не уклоняться. Там, видите ли, чужие владения, хозяева будут недовольны.

— Спасибо, Терри. А то я здесь ничего еще не знаю.

Она исподволь оглядывала администратора. Впечатления сильного рукопашного бойца не производит, хотя как знать. Из вооружения — только уоки-токи на ремешке. Лицо незамысловатое.

— Завтрак у нас в семь пятнадцать. Постарайтесь не опаздывать.

Она посмотрела ему в спину и двинулась дальше. Ворота представляли собой два красиво сложенных из камня столбика по обеим сторонам дорожки. Один из столбиков украшала мраморная доска со словами: «Элвендейл. Частная собственность. Въезд по пропускам». Никаких шлагбаумов, никакой охраны, только из кустов поблескивают красные пятачки датчиков. За ворота Таня выходить не стала, свернула налево. Минут через сорок дорожка, описав круг мимо лужаек и рощиц, привела ее обратно в Элвендейл-хаус. У входа ее уже встречал улыбающийся Терри, препроводивший ее в столовую и показавший место за женским столиком.

Соседок оказалось трое: пожилая толстушка с голубой челкой, чуть-чуть не дотягивающая до типажа «достойной старой дамы», высушенная карга неопределенного возраста и совсем молодая девица, заторможенная, с остановившимся туманным взором и сальными волосами, уложенными в замысловатую прическу. Остальные столики были заняты мужчинами всевозможных образцов и типов. Там громко смеялись, перекидывались непонятными Тане шуточками, нередко кидали на нее взгляды, один даже подмигнул.

— Добро пожаловать в «Элвендейл», душечка, — приветливо сказала толстушка.

— Я — Бекки, застольный капитан, а это — Ширли и Джейн. Это твоя первая лечебница, да?

— Угу, — коротко отозвалась Таня, ковыряя вилкой в салате с лососем.

— Считай, повезло. «Элвендейл» — местечко особенное, прямо райский уголок, а доктор Хундбеграбен — такая душка. Я здесь четвертый раз — и все добровольно., .. А тебя, милочка, что сюда привело?

— Да так…

— Я понимаю, лапушка. Ну, ничего, скоро ты поймешь, что у всех нас тут одинаковые проблемы, и только полная открытость поможет нам обрести исцеление.

— Открытость, честность и искренняя готовность, — встрепенувшись, высказалась заторможенная Джейн и вновь впала в ступор.

После завтрака все отправились на утреннее богослужение, а Таню пригласили на беседу к директору. «Ну вот, начинается», — подумала она на пороге кабинета, больше похожего на выставку дипломов и кубков. Беседа, однако, получилась совсем не такая, на которую рассчитывала Таня. Представительный седовласый мужчина осыпал ее любезностями, выразил робкую надежду, что дорогая гостья не слишком остро переживает неудобства, сопряженные с некоторыми ограничениями, вызванными, поверьте, исключительно заботой о благе гостей.

— Внешний мир должен остаться за воротами «Элвендейла», ибо для всех, кто пришел сюда обрести спасение, все люди, места и вещи внешнего мира окрашены в мрачный цвет химической зависимости, подчинившей себе все естество, — вкрадчиво говорил директор, накрыв Танину ладонь своей. — И лишь очистив свое сознание, тело и душу, полностью обновившись, познав радость истинного человеческого общения, высокую духовность, веру и силу противостоять пагубному пристрастию, возвратитесь вы в мир, искрящийся новыми гранями… Газеты, радио, телевидение, телефон и другие средства связи — в «Элвендейле» не знают, что это такое. Книги и музыка — только из рекомендованного списка. Свидания исключены. Письма, не более одного, каждую среду подаются в незапечатанном конверте администратору Мэри-Лу Эйч. У нее же по вторникам можно получить двадцать пять фунтов на карманные расходы. Если возникнут какие-либо проблемы или вопросы — милости прошу ко мне. Я принимаю каждый второй четверг с трех до пяти.

— Скажите, доктор Хундбеграбен…

— Просто Адольф, дорогая. Мы все здесь одна семья.

— Извините, Адольф, я… для меня все это так неожиданно… Я даже не помню, как попала сюда…

— Неудивительно. Вас привезла карета «скорой помощи».