Дети ночи - Вампирские Архивы

Двойная фамилия автора напоминает британскую, атрибутируемые ему произведения были впервые опубликованы в Великобритании, и, таким образом, его национальную принадлежность можно считать установленной.

Кроме рассказа, который включен в настоящую антологию, источники сообщают еще об одном сочинении автора, принадлежащем к данному жанру: это «Роботы графа Золнока», причудливая повесть о некоем выдающемся инженере и его загадочной колонии, расположенной в бассейне Амазонки и полной роботов. Самая ранняя из всех известных публикаций Скотта-Монкриффа — сборник рассказов «Не для слабонервных» (1948).

Не исключено, что автор, носивший столь редкую фамилию, — это Дэвид Скотт-Монкрифф, знаток автомобильной техники, посвятивший ей три книги: «Старинные и эдвардианские легковые автомобили» (Лондон: Б. Т. Бэтсфорд, 1955), «Трехконечная звезда: История «мерседеса-бенц и его стремительного успеха» (Лондон: Касселл, 1955) и «Классические автомобили 1930—1940-х годов» (Лондон: Бентли, 1963).

Рассказ «Замок Ваппенбург» был впервые опубликован в сборнике «Не для слабонервных» (Лондон: Бэкграунд букс, 1948).

Д. Скотт-Монкрифф

Замок Ваппенбург

Думаю, нашего дядюшку Йена вполне можно считать доисторическим существом, поскольку он участвовал в англо-бурской войне. При этом зрение у него не хуже, чем у любого из нас, и он по-прежнему отлично стреляет, хотя и жалуется, что почти ничего не видит. Когда дядюшка заявляет, что по причине преклонного возраста продал свой огромный мощный «мерседес» и купил «хили», мы молча пожимаем плечами — добираясь из своего поместья в Россшире до Эдинбурга, дядюшка и на «хили» делает сто пятьдесят миль в час, сокращая время в пути на десять минут. Своих шестидесяти семи лет он попросту не замечает. Его племянники, то есть мы, обращаемся с ним как с представителем нашего поколения, хотя он родился так давно, что для нас это время — почти то же самое, что век Генриха Восьмого. Добиться приглашения погостить у дядюшки — большая честь. Правда, выглядит это приглашение не совсем обычно: на открытке толщиной в одну восьмую дюйма небрежно нацарапано, что Коллум и Старинная Штучка будут встречать поезд из Лондона на станции в городе Инвернесс. Дядюшка знает, что мы обязательно приедем, и не ошибается.

Увидеть знаменитого Коллума и его Старинную Штучку — само по себе приключение. Коллум — это личный шофер дядюшки Йена. У него патриархальная белая борода, а на вид он вдвое старше своего хозяина, хотя на самом деле на пятнадцать лет его младше. Это впечатление усиливается тем, что во рту у Коллума не осталось ни одного зуба. Прибавьте к этому тот факт, что говорить он умеет только по-гэльски и — как ни странно — по-немецки, то есть поговорить с ним практически невозможно. Зато машину он водит не хуже дядюшки Йена и с такой же скоростью. Старинная Штучка — это автомобиль марки «элпайн игл ролле», который дядюшка купил в тысяча девятьсот тринадцатом году. Впечатляющая машина — небольшой фургон, акры сверкающей полированной латуни и корпус из тика, отделанный медью на местной судоверфи.

Когда мы сошли с поезда в Инвернессе, шел сильный снег, но Коллум уже ждал нас. Мы забросили вещи в просторный салон автомобиля, забрались туда сами и отправились в путь длиной восемь миль. Коллум отлично умеет водить машину в снегопад, поскольку водит «роллсы» без малого тридцать лет, однако в тот день он ехал крайне осторожно, и путь занял у нас целых четыре часа. Когда мы прибыли на место, было уже темно, сквозь снежную пелену золотистым светом сияли окна дядюшкиного дома.

Хорошо, что вы успели до снегопада, — здороваясь с нами, сказал дядя Йен, — завтра сюда уже не добраться. Подует ветер, и снегу наметет столько, что дороги расчистят лишь через несколько дней.

Мы оттаяли в самой горячей ванне, затем переоделись к обеду. Дядя Йен всегда переодевается к обеду и, даже забравшись в такую глушь, не изменил своей привычке. На обед подали луковый суп, омара, фазана и омлет с соусом из чабера. Когда старый дворецкий Кэмерон принес портвейн и длинные бокалы с «Альварес Лопес Коронас Грандес», разговор зашел о разных ужасах и страхах. Следуя традиции, которую мы помнили с детских лет, Кэмерон выключил газовое освещение и расставил на столе зажженные свечи в подсвечниках восемнадцатого века.

— Я думаю, — сказал дядя Йен, — что больше всего люди боятся не физической боли, смерти или возможности превратиться в калеку, а того страха, который нельзя объяснить. Иными словами, они боятся сверхъестественного.

Мы почуяли, что нас ожидает очередная дядюшкина история.

— Расскажите, дядюшка! — хором принялись просить мы.

Антураж для рассказа был самый подходящий. Буря разыгралась не на шутку, ветер швырял в окна крупные хлопья снега. Даже сквозь толстые стены было слышно, как; в комнате для прислуги Макриммон играет на волынке жалобную мелодию. Макриммон — бывший снайпер, потерявший зрение на Первой мировой войне. Теперь он живет, подобно своему слепому предку из Ская, ради своей волынки.

Мягкий свет свечей играл на серебряных пуговицах бархатного камзола дяди Йена, и старинные кружева на воротнике казались еще желтее — им было более двухсот лет. Подняв бокал с портвейном, дядя посмотрел его на свет.

В тот год, когда это вино было отправлено в один из винных погребов Дуоро — в девятьсот четвертом году, — я купил свой первый «мерседес». С тех пор прошло более тридцати лет; полагаю, у меня и сейчас был бы точно такой же «мерседес», если бы их продолжали выпускать. Страсть к этим машинам развилась у меня после смерти моего двоюродного дяди Генри, последнего представителя священников-спортсменов, увлекавшихся охотой. У него была собственная свора гончих, и он регулярно охотился с ними два дня в неделю, более пятидесяти лет. В юности дядюшка мог продержаться четырнадцать раундов против профессионального кулачного бойца. Все свое состояние он завещал фонду боксеров-инвалидов, которые из-за болезни не могли выступать на ринге. Впрочем, эксцентричный старик не забыл и своих родственников. Например, мне он оставил восемьсот соверенов «для выплат букмекерам, а также на разные глупости по твоему усмотрению». Я в это время находился в Ирландии, где наблюдал, как Женатци [41] выигрывает гонку на приз Гордона Беннета. [42] Получив деньги, я сразу решил, что ничто не доставит мне большего удовольствия, чем новенький «мерседес» мощностью в шестьдесят лошадиных сил, такой же, как у Женатци. Мой «даррак» мощностью в двадцать лошадей, как вы сейчас выражаетесь, неплохо бегал, но разве мог он сравниться с этим королем машин! Кроме того, я чувствовал, что именно такие «глупости» имел в виду дядя Генри, отписывая мне долю наследства.