Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I - Гэв Торп

Каентрас кивнул, улыбнулся и ушел. Юрианат постоял, со счастливым видом пробарабанил пальцами по столу. Затем уверенной походкой покинул зал. Алит остался в тишине и одиночестве.

Пока он слушал разговор между князьями, страх пропал, и его сменила злость. Становилось ясно, что Каентрас уже давно манипулирует событиями в Нагарите, чтобы укрепить свою позицию при дворе. Скорее всего, он противостоял дому Анар еще в те времена, когда его считали другом. Алит не знал, как давно Каентрас преследует личные цели, но теперь он вспоминал все его поступки с подозрением. Когда-то Каентрас был настоящим союзником анарцев, но потом выбрал другой путь. Ощущение предательства огнем обожгло Алита, и вместе с ним вспыхнули ревность, страх и разочарование, которые таились внутри после разлуки с Ашниелью.

А теперь интриги Каентраса дотянулись и до трона Тиранока, что представляло угрозу для всего Ултуана. Каентрас должен был поплатиться за свои преступления.

Погребальная церемония Бел Шараара и Элодира продолжалась еще семь дней. Знаменитые поэты Тиранока читали на поминках проникновенные эпитафии Королю-Фениксу в сопровождении хора рыдающих девушек. Алиту эти декламации показались банальными и бессмысленными: пресные излияния и сожаления ничего не говорили о личностях погибших. В Нагарите подобные стихи слагались родственниками умерших, и в них звучало подлинное горе от потери любимых. У Алита осталось впечатление, что профессиональные плакальщики безлики и напыщенны.

Второй день возвещал начало священных ритуалов, во время которых жрецы и жрицы Эрет Кхиали готовили тела и души умерших к загробной жизни. Ритуалы резко отличались от распространенных в Нагарите культов мертвых. Они проводились не для того, чтобы умилостивить верховную богиню подземного мира, а чтобы защитить души усопших от призрачных рефаллимов, служащих Королеве китараев. И ритуалы, и плакальщики оставили Алита в недоумении. В Эланардрисе считали, что души мертвых проходят через врата в Мирай, где и проводят вечность под бдительным присмотром Эрет Кхиали. На его родине не боялись смерти и принимали ее как должное, естественное завершение жизни.

В отличие от диких песнопений и жертвоприношений, которые юноша видел в Анлеке, здешние жрецы омывали мертвых в освященной воде и серебряными чернилами рисовали на коже защитные руны. Из задних рядов Алит наблюдал, как они шепотом произносят заклинания, чтобы успокоить рефаллимов и обматывают холодные конечности нитями золотых бусин, чтобы тела стали слишком тяжелыми и мстительные духи не смогли утащить их.

Во время похорон Каентрас, как гость Юрианата, жил во дворце. Алиту приходилось постоянно соблюдать осторожность и не попадаться на глаза нагаритскому князю. Он не упускал случая проследить за Каентрасом, хотя подобная возможность выпадала редко, но у него хватило ума переложить на других слуг те обязанности, которые требовали его личного присутствия в покоях князя. Несколько раз Алиту пришлось прибегнуть к чрезвычайным мерам и прятаться при приближении Каетраса в нишах или убегать. Однажды он даже закутался в занавеску; раньше Алит считал, что подобное случается лишь в детских сказках.

Покарать Каентраса будет далеко не так просто, как он думал вначале. Убить его быстро и не попасться не представлялось возможным, поскольку нагаритский князь нигде не появлялся в одиночестве: его сопровождал либо Юрианат, либо Палтрейн, либо кто-то из придворных.

Хотя чувство острой ненависти к Каентрасу не угасало, данная в пылу обиды клятва убить его сменилась желанием причинить боль, какую по его вине испытал дом Анар. Нож в спину в темном закоулке лишь станет причиной еще больших подозрений и паники. Брошенный в открытую вызов выдаст Алита и поднимет множество неприятных вопросов, связывающих его тайное пребывание при дворе со смертью Бел Шанаара. К тому же Алит подозревал, что в честном бою ветеран древних войн с демонами без труда победит его.

Но если распутать затеваемую Каентрасом интригу, можно будет добиться его падения, что станет более справедливым наказанием, чем смерть. Алиту хотелось опозорить Каентраса. Для этого требовалось узнать о его планах, союзниках и приближенных. Значит, придется дожидаться приезда дворян, которые должны выступить в поддержку Юрианата. У Алита хватит терпения, чтобы сдержать жажду мести и посмотреть, как развернутся события.

Настал день упокоения погибших правителей Тиранока. Десятки тысяч эльфов приехали в столицу, чтобы отдать дань уважения и проводить их в последний путь. Многие заметили, как мало князей и дворян прибыло из других княжеств. Бурлили различные предположения. Здравомыслящие придворные приводили довод, что недавно все княжества Ултуана пережили немало бед, и их правители заняты наведением порядка в собственных землях. Любители посплетничать об интригах считали, что так выражается намеренное пренебрежение к Тираноку. Некоторые, наслушавшись подстрекательств болтливых друзей, утверждали, что смерть Короля-Феникса произошла при крайне подозрительных обстоятельствах, и жители других княжеств боятся приезжать в столицу.

Алит пришел к заключению, что те князья, которым посчастливилось пережить трагедию в храме Азуриана (а таких, по свидетельствам очевидцев, было совсем немного) занимались важными делами и не нашли лишнего времени, чтобы приехать покачать коронами над трупом. Ведь злополучному совету предшествовало возрождение культов, хотя жители Тор Анрока совсем о нем забыли. Всем свойственно помнить в первую очередь о собственных заботах, и никто в Тираноке даже не задумывался, что другие княжества понесли не меньшие потери. Но когда Алита спрашивали о его мнении, он держал его при себе, чтобы не провоцировать ссоры.

Тела Элодира и Бел Шанаара в парадных одеждах посадили в две золоченые колесницы, запряженные четырьмя лошадьми каждая. Еще три сотни колесниц, пять сотен копейщиков и столько же рыцарей сопровождали их в последний путь. Юрианат, Лириан, Палтрейн и прочие придворные замыкали процессию в каретах, украшенных серебряными цепями и штандартами их домов.

Алит вместе с прочими слугами вышел на площадь за привратной башней; туда допускали только челядь, чтобы она тоже могла проститься с господами. Длинный кортеж змеей выполз с территории дворца и встал посреди площади. Показались золотые колесницы, и все собравшиеся как один испустили крик скорби по погибшим королю и князю. С дворцовых башен полились печальные звуки труб — они сообщали городу о начале процессии — и голубые огни на воротной башне замигали и погасли.