Зеленая - Джей Лейк

С третьей попытки мне удалось повернуть голову — оказывается, во мне почти не осталось телесной силы.

В неверном свете ламп — пахло от них совсем незнакомым мне маслом — я увидела, что трон сделан из крошечных черепов — младенческих или обезьяньих. Присматриваться я не стала, потому что ничего не хотела знать. На самом краешке, притоптывая пятками от нетерпения, сидел Чернокров.

Его аватар Бескожий был ужасом, вышедшим из глубин страха. Сам бог боли напоминал ребенка — лысого, закутанного в какие-то тряпки. Глаза у него налились кровью, как будто его сильно били по голове. Они мерцали красным пламенем в неверном свете ламп. Если не считать глаз, Чернокров казался почти нормальным.

— Вижу, ты проснулся. — Как ни странно, мне удалось не зарычать от боли, охватившей все мое тело, едва я раскрыла рот.

— Сам удивляюсь. — Чернокров нахмурился. — Здесь многое изменилось.

— Все изменилось даже в последние несколько часов. — Мне пришлось на время замолчать, закрыть глаза и успокоиться, слушая бешеное биение собственного сердца. Если оно сейчас разорвется, будет совсем некстати. «По крайней мере, позволь мне сказать то, что я хочу!» — взмолилась я.

— Ты недавно виделась с моим феопомпом. Бескожий чует на тебе его запах.

— Я уже сказала твоему слуге. Он умер у меня в объятиях после того, как я милосердно избавила его от страданий. Рану, нанесенную ему Чойбалсаном, уже нельзя было исцелить.

Налитые кровью глаза блеснули; в них появились слезы.

Чернокров негромко вздохнул и заметил:

— Ты не из моих жрецов.

— Да. Я служу другой богине.

— Бескожий чует на тебе и ее.

— Совсем скоро, о бог, у тебя никого и ничего не останется. Сегодня мы должны сразиться с Чойбалсаном.

Он рассмеялся — тихо и почти радостно, как будто прощебетала птица. Но меня внутри точно ожгло огнем. Я забылась, охваченная жуткой болью.

Когда я снова пришла в себя, мне показалось, что Чернокров очень доволен собой.

— Ты не понимаешь, что такое время, маленькая иностранка! Ты не из нас. Твое приношение боли вполне сносно, но я не могу и не желаю тебя принимать.

Во мне расцвела надежда.

— А Чойбалсан? Ты пошлешь Бескожего сразиться с ним, если еще не поздно?

Чернокров наклонился вперед и сошел со своего трона. Потом он присел на корточки совсем рядом со мной. Я бы ни за что не дотронулась до него, даже если бы могла двигаться.

— Зачем? — прошептал он.

Настал мой звездный час.

— Чтобы сохранить себя.

Чернокров зажмурился. Он не дышал — как и Бескожий, — но внутри его оболочки что-то шевелилось. Не глядя на меня, бог боли заговорил:

— Ты ценишь продолжительное существование по-другому, чем я, потому что ты не понимаешь, что такое время. Боль будет всегда. И я буду всегда… Если не станет меня, что-то другое придет мне на смену.

— Даже твои служители предали тебя! Отец Примус вступил в сговор с Чойбалсаном и склонил к измене своих собратьев-священников. У тебя почти ничего не осталось. Неужели сегодня ты хочешь умереть? — Подумав над его словами, я добавила: — Бескожий скучает по своему феопомпу? А ты скучаешь по Септио?

На сей раз Чернокров хихикнул. Меня захлестнула новая волна боли, как прилив захлестывает лежащее на берегу тело.

— Так спрашивает девчонка, лишившая его жизни! — Улыбка его стала шире. Мне очень не хотелось смотреть ему в лицо. — Ты приняла в себя его семя! — Бледная рука потянулась к моему животу. — Будь я женщиной в твоем положении, я бы не стал так плохо обращаться с собой!

Внутри у меня все сжалось от ужаса. Нет, не может быть! Не я! Не здесь! Не сейчас!

Не от Септио!

Как может женщина забеременеть в первый же раз, что она возлегла с мужчиной? Госпожа Шерлиз посмеялась бы, если бы я задала ей такой вопрос. Впрочем, прошло слишком мало времени; рано даже подозревать!

Если только бог не знал всего с самого начала…

Чернокров провел пальцем по моему плечу. Мне показалось, что вся моя кровь взорвалась, как бомбарда, и вышла из меня.

— В свое время ты принесешь мне ребенка моего феопомпа. А сейчас иди и поступай, как знаешь.

Почему-то я ждала, что Чернокров исчезнет, как Управляющий, но он снова вскочил на свой трон и насупился. Бескожий снова подхватил меня и понес бережно, как ребенка. Я заплакала.

Обратно мы вернулись гораздо быстрее. Мы не блуждали в лабиринте, а сразу выбрались в верхний зал. Священники с криком разбежались. Сухо щелкнул пистолет. Бескожий не обращал на них внимания, пока не добрался до внешних дверей. Сердце у меня сжалось, когда я поняла, что на улице еще день.

Аватар обернулся и посмотрел на дрожащих священников, которые восстали против его бога. Взвалив меня на плечо, как будто я была младенцем и собиралась срыгнуть после еды, он другой рукой закрыл за нами двери. Я огляделась вокруг, но почти ничего не видела, кроме позвонков у него на спине и мышц.

Бескожий прижал ладони к дверям, и они задымились.

Огромные двери пошли пузырями и замкнулись наглухо. Запахло дымом. Изнутри послышались крики.

Крики послышались и на улице Горизонтов; люди разбегались в диком страхе перед моим новым защитником.

Бескожий быстро шагал по городу. Я поняла, что снова сжимаю свой деревянный колокольчик. Обвалочный нож куда-то делся, а с ним — и жизни, которые помогло забрать мое оружие. Зато воспоминания оживали в такт с его шагами. Негромко клацал деревянный колокольчик.

Только при свете стало понятно, насколько огромен Бескожий — вдвое выше обычного мужчины и почти втрое выше меня. А еще я поняла, что он несет меня, чтобы передвигаться быстрее. Я больше не чувствовала боли в раненом плече — и вообще вся боль прошла, даже старые раны перестали тревожить меня.

Бог боли сделал мне подарок.

Я мысленно поблагодарила его.

Огромный светлый глаз, обрамленный мышечными волокнами и складочками жира, на миг повернулся ко мне.

Бескожего встречали криками ужаса. Никто не пытался следовать за ним. Скоро я увидела, как разбегаются стражники, нанятые Временным советом. Песчаная улица почти обезлюдела. Я посмотрела на здание Текстильной биржи. Солнце находилось почти в назначенной точке.

Вокруг здания, где поместились временные правители, ревела толпа. Либо Управляющий, либо Чистильщик отлично поработали. А может, они действовали сообща.

Вскоре я поняла, что заблуждаюсь. Управляющий велел мне явиться к водоему, когда до заката останется три пальца. Скорее всего, существам, способным помочь Управляющему, трудно или невозможно передвигаться при свете.