Кто ищет... - Валерий Абрамович Аграновский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Инна Руденко. «Жена», «Женщины», «Просто правда», «Он и она» — тут уж, казалось бы, нет никаких сомнений: «специалист» по так называемой морально-нравственной теме. И вдруг — но вдруг ли? — философский материал о преподавании литературы в школе, «экономический очерк» о строителе Злобине и его бригадном подряде, очерк об актере, исполнявшем роль Корчагина в телевизионном фильме, очерк об Алле Пугачевой, потом о Юрии Власове, — «не счесть алмазов»!
Я нарочно начал с тех журналистов, кто даже в редакции имеет амплуа «узких специалистов», но если мы их так просто «развенчали», что говорить о Капитолине Кожевниковой, о Николае Боднаруке, о Татьяне Агафоновой, о Лидии Графовой, о Викторе Липатове, которые в «узких» никогда не ходили и «всеядность» которых просто поразительна! Да и я, грешным делом, ухитрился выступать в газете на темы моральные, нравственные, хозяйственные, связанные с воспитанием, научные, исторические, экономические, социальные, имеющие отношение к преступности — какой страшный разброс! Плохо это? Хорошо? И о чем свидетельствует?
Не отрицаю: есть в журналистике и «однотемники». В «Известиях», например, Юрий Феофанов, который специализировался на юридической тематике, в «Советском спорте» — Станислав Токарев, в «Комсомольской правде» — Юрий Шакутин, сельская тема. Порывшись в памяти, каждый из нас может добавить еще несколько фамилий. Но не следует обольщаться: даже «чистые однотемники» лишь до тех пор могут называться «чистыми», пока не заняты ч е л о в е к о в е д е н и е м, пока не раскрывают проблемы через людей и их отношения, пока не воздействуют на эмоции и чувства читателей. «Узкая специализация» Ольги Чайковской по юридической тематике не мешает ей быть журналистом весьма широкого профиля. Спортивные репортажи Павла Михалева в «Комсомолке» несли нравственный заряд, который не снился авторам иных очерков на морально-нравственные темы, а сегодня, с легкостью волшебной перейдя со спортивных рельсов на международные, этот журналист прекрасно пишет о политике, закладывая в свои репортажи и статьи все тот же нравственный запал. «Чистый деревенщик» Георгий Радов был публицистом высокого ранга, демонстрирующим очень широкие интересы; такие же слова можно сказать в адрес еще одного «деревенщика» — Юрия Черниченко.
Кажется, пришла пора подводить итог.
1. Что характерно для творчества перечисленных выше журналистов? Как ни парадоксально прозвучит мое утверждение, но — «узкая специализация» каждого! Хотим мы или не хотим, а Песков все же «специалист по природе», Голованов — «по науке», Зюзюкин — «по школе», Черниченко — «по сельскому хозяйству», а я, например, — «по преступности» и т. д. Но «узкая специализация» никому не мешает браться за самые разные темы, больше того — помогает! Почему? Потому что и Песков, и Голованов, и Зюзюкин, и Черниченко, и все остальные, обладая фундаментальными знаниями в какой-то одной области, не замкнулись в ней, во-первых, и получили у г о л з р е н и я на прочие темы, во-вторых. О чем бы ни писал Песков, в его материалах «сидит» забота обо всем живом и неживом, что нас окружает, мы постоянно чувствуем у него этот рефрен. Какой бы темы ни касался Голованов, он подходит к ней как научный обозреватель — не только по методологии, но и по сути. Потому что сумма знаний журналиста — это его точка отсчета, это плацдарм, с которого он ведет наступление на самые разные темы, это фундамент под здание, которое он строит.
Разве мы против такой «специализации»? Думаю, против той, что заковывает журналиста в латы одной темы, являясь одновременно и фундаментом, и зданием, да еще без окон и дверей, без доступа свежего воздуха. Потому что газетчик рано или поздно, но начинает задыхаться, у него появляется, как говорят врачи, резистентность — привыкаемость к лекарству, а в данном случае — к теме, он перестает ощущать ее, начинает повторяться, переходит на штамп и в подходе, и в исполнении, скучнеет и даже тупеет, теряет способность рождать новые мысли, приводить новые доводы и резоны — короче говоря, вырабатывается.
В самом деле, если журналист написал достойный материал, способный разбудить общественную мысль, значит, он снабдил его достаточно убедительным набором аргументов. А где взять новые аргументы, если, не повторяясь, писать на ту же тему через неделю или месяц? Психологически мы так устроены, что, однажды выступив с е р ь е з н о, исчерпываем себя на весьма солидный срок. Читатель, как правило, этого не понимает и, откликаясь на наше выступление, забрасывает нас все новыми и новыми фактами, шлет и шлет «аналогичные случаи», и все это впустую, напрасно, совершенно бесперспективно — по крайней мере, в нашем исполнении, разве что для какого-нибудь «обзора писем». Как же не посочувствовать бедным «однотемникам», которые не день, не месяц и не год трудятся на отработанном пару! Мысли на деревьях не растут, вот и приходится бесконечно повторяться и цитировать себя, тиражируя прежние выступления.
А писать-то как раз надо так, чтобы повторение исключалось! Если журналист чувствует, что вслед за одним материалом он тут же готов сесть за второй на ту же тему, это значит, что он в первом не выложился — и пусть не обманывается: это было слабое его выступление. Один известный поэт, рассказывают, вошел однажды в бильярдную Дома литераторов, взял кий, помелил его и гордо произнес, прежде чем ударить по шару: «Написал о любви. Закрыл тему!» Мы, журналисты, как бы иронически ни отнеслись к словам поэта, — можем так или не можем, вопрос другой, — должны стремиться к созданию таких материалов, которые «закрывали» бы тему. По крайней мере, для нас самих. По крайней мере, на какой-то срок.
2. Нет, я не могу быть против «специализации», как не могу быть против лета, если за ним следует осень, за которой придет зима, а за зимою весна, — но я умер бы от тоски, приговори меня кто к пожизненному лету!
Людям, занимающимся умственным трудом, не зря рекомендуют для отдыха труд физический. Спортсмены чередуют ритм тренировочного бега, чтобы уйти от монотонности и не потерять интерес к тренировке. Даже не знаю, какие еще требуются аналогии в доказательство того, что журналист должен менять тематику своих выступлений. Вспомним хотя бы о том, что свежий взгляд на проблему может обеспечить взрыв идей; в большинстве своем они, возможно, будут пустые, но после просеивания вдруг останется какая-то «мыслишка» — она, право же, стоит десяти традиционных, родившихся в головах унылых специалистов. Разумеется, я не призываю к невежеству, якобы облегчающему открытия, а говорю лишь о том, что фундаментальные знания журналиста в какой-то одной области дают ключ к неординарному пониманию проблем, связанных с другими областями. Так, врачи, занимающиеся трансплантацией внутренних органов, приглашают для консультации и даже соавторства не коллег, а инженеров, ничего не смыслящих в медицине, но зато разбирающихся в устройстве
