Баймер - Юрий Никитин

Потом Конон ушел, но я еще долго вздрагивал, вспоминая этот внимательный и оценивающий взгляд.

Сегодня я полдня прокопался в одном из офисов Конона в самом городе. Он заказал по моему совету новое оборудование, я наладил, проверял, а когда уже заканчивал, прибыл Козаровский.

Здесь его встречали как хозяина. Он и держался по-хозяйски, даже осанка иная, взгляд повелительно-покровительственный.

– А, баймер, – сказал он равнодушно. – Что, новые компы?.. Сети?.. Да-да, это важно…

Я видел, как к нему подошел один из служащих, что-то шепнул на ухо. С этого момента Козаровский был возбужден, дергался, глаза лихорадочно блистали. Он потирал руки, бегал по комнате, садился, тут же снова вскакивал, бросался то к окну, то к двери, хватал трубку телефона, подносил к уху и, услышав гудок, разочарованно бросал на рычажки. Мобильник проверил по крайней мере трижды.

Когда раздался звонок, его рука выхватила сотовый быстрее, чем ганфайтер выхватывает кольт. Я вздрогнул, Козаровский перевел дыхание, выждал еще два звонка, нажал кнопку и сказал небрежно и холодновато:

– Козаровский слушает.

Я слышал взволнованный голос, который бубнил что-то скороговоркой. Козаровский выслушал, кивнул, словно собеседник его видел, сказал так же небрежно:

– Отлично, все идет по плану. Я выезжаю.

Я следил за ним одними глазами, все тело мое одеревенело. Козаровский пошел к дверям, оглянулся. Глаза горели адским огнем.

– Все по плану, – повторил он. – Я умею планировать! А твоя доля – десятая часть, помнишь?

Дверь за ним хлопнула, а перед моим остановившимся взором прямо на деревянной панели огнем прочертилась цифра с семью нулями. Десятая часть, мелькнуло в голове. Это десятки миллионов долларов. Сейчас я получаю в год десять тысяч долларов, а буду получать столько в день! Но, что самое главное, отпадет эта страшная угроза из-за Вероники… Конона не станет, шантаж кончится. А самого Козаровского Вероника не интересует совершенно. Да-да, не интересует…

Я видел, что на нее он всегда смотрел с полнейшим равнодушием, явно предпочитая Нюрку или подобных Нюрке. К тому же из подчиненных и шантажируемых превращаюсь в партнера. Как только Конон будет… убран, страшная угроза над моей головой исчезнет. А Веронику я просто заберу отсюда. Оплачу ее учебу, куплю ей… и себе большую квартиру, обставлю, сразу – сервер, оптоволокно, заведу щенка…

Мои негнущиеся пальцы медленно вытащили сотовый. Одеревеневшими подушечками нажал на «память», затем на одну-единственную цифру. Через несколько мгновений на экранчике возникло лицо Конона. Он выглядел рассерженным.

– Какого черта? – рыкнул он. – У меня ж отключен! Что за фокусы?

– Шеф, – сказал я мертвым голосом. – Где бы ты ни находился, послушай. Мы тебя предали. Я предал, Козаровский предал…

Он слушал с каменным лицом. Я почти видел через схлопнувшееся пространство, как эта гранитная скала на глазах стареет и крошится, словно за минуту проходят миллионы лет с их грозами, зноем, ветрами. Когда я закончил, из мембраны прозвучало глухое, безжизненное:

– Хорошо. Езжай сюда.

Я долго сидел неподвижно. Мобильник в ладони нагрелся так, что экран мог бы засветиться от моего тепла.

Огромный особняк показался мне издали мертвым. На воротах из будочки вышел крепкий парень, незнакомый, осмотрел меня внимательно, но не сказал ни слова, кивнул, скрылся в будке. Створки поползли в стороны. Сердце билось все учащеннее.

Машину пришлось парковать в сторонке, вся стоянка перед домом забита машинами, раньше их здесь не видел. Мое место занято большим фордом с затемненными стеклами. Справа и слева от форда приземистые машины полуспортивного типа, явно очень быстрые и устойчивые на поворотах, но я всей кожей ощутил пуленепробиваемость стекол, бронепрокладки в стенках, нечувствительные к выстрелам шины.

Я чувствовал себя на перекрестье взглядов. Из машин меня осматривали профессионально цепко. Я никого не видел, это только ощущение, что в машинах по шоферу и телохранителю, но холодок пробрался во внутренности, лег в желудке замороженной наковальней.

Ноги мои подгибались, я потащился к крыльцу, а в голове стучало безнадежное: зачем, дурак, явился сам? Похоже, Козаровский не только взял власть в свои руки, но и созвал на дележ рынка мафиозных вожаков…

С крыльца на мое приближение смотрели с вялым интересом четверо крепких молодых мужчин. Все в хороших костюмах, подтянутые, крупные, стоят в самых непринужденных позах, беседуют, как на светских раутах.

Я шел, чувствуя, как по мне ползают обжигающе красные точки лазерных прицелов. Их целые стада, я уже весь пятнистый, словно подцепил краснуху. Кожу жжет, я чувствую, как вспухают большие водянистые пузыри, что вроде бы предохраняют кожу от тяжелых ожогов. Лицо покрылось бисеринками пота, а со лба поползла тяжелая, как каток, крупная капля. Подмяла бровь, бурно хлынула всей непомерной массой в глаз.

Защипало так, словно я был существом из аммиака. Рука дернулась смахнуть, вытереть глаза, в последний момент подумал, что могут расценить резкий жест как бросок руки к пистолету…

Тут же, словно стадо овец за бараном, со лба сорвались все капли, крупные, как апельсины. Глаза выедало кислотой, сквозь мутную пелену я видел, как на крыльце появился еще один человек. Ростом не уступает, только пошире да одет проще…

– Сергей, – прошептал я. На глаза навернулись слезы, я почему-то ощутил к нему горячую благодарность, хотя кто он мне, помимо того, что просто его знаю?

Я пытался заставить себя двигаться быстрее, но обе ноги тащились за мной, похожие на колоды для рубки мяса. Сергей рассматривал меня тоже придирчиво, словно увидел впервые. Впрочем, таким он в самом деле видит впервые.

Я спросил с сильно бьющимся сердцем:

– А что… Козаровский?

Глаза Сергея показались мне такого цвета, как у самого Козаровского. И смотрит так же цепко, изучающе. Спросил неожиданно:

– Козаровский? Какой Козаровский?

– Шеф службы безопасности, – пробормотал я. – Он же…

Сергей долго молчал, я застыл в страшном ожидании. Если Козаровский уже все захватил, то Сергей и другие служат теперь ему… Правда, говорил я с Кононом, но то было давно, все могло перемениться.

Каменные губы Сергея дрогнули в скупой усмешке.

– Баймер… ты гений с программами, но дитя в играх взрослых. Настоящим шефом безопасности всегда был я.

Меня отшатнуло. Горло пересохло, оттуда едва-едва прохрипело:

– Ты?

– Я.

– Но, Козаровский… полковник КГБ…

– Баймер, я когда-то был… слесарем в здании КГБ. Понял? А наш Конон был секретарем обкома партии. Слышал о соотношении сил партии и всяких там госбезопасностей? Иди, там тебя уже ждет шеф.