Волшебник Линна: Романы - Альфред Ван Вогт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бастман был горд. Это было, возможно, то самое качество, которое выделяло его из других Обладателей. В своей гордости он смотрел на других как бы со стороны. Что спасло его от раскрытия в свои первые дни во Дворце — это улыбка. Позже он потеряет ее, но вначале он всегда улыбался, как будто он был с ними.
А он не был. Он-то и заметил, что Клоден Джонс тоже стоял особняком. Что как не было дубликатов вероятности Камила Бастмана, так не было таковых и Клодена Джонса.
Джонс, наблюдая за Бастманом, заметил отсутствие его вероятностей, но по природе он был мягким человеком и ему никогда не приходило в голову рассматривать это, как уязвимость Бастмана. Бастман же, изучая Джонса, понял с все возрастающим ликованием, что здесь-то и была слабость всех их; что он мог остановить все это безумие с вероятностью, нанеся удар по одной ключевой фигуре.
Питер Кэкстон и оказался тем человеком, которого он выбрал для нанесения этого удара. Он не ждал от Кэкстона никаких проблем. Потому что, конечно, он намеревался произнести волшебные слова:
— Питер, это ваш путь во Дворец Бессмертия.
Он также собирался сказать:
— Мне пришлось пропустить эти недели, так чтобы вы поняли, что они не собирались вас спасать, и, что фактически они и не вспоминали о вас с тех пор, как вас выкинули.
Его дополнительные инструкции включали требование, что Кэкстон должен переодеться, чтобы подходить к двадцатому веку.
— Потому, что вы отправляетесь туда, Питер…
Как он и ожидал, Кэкстон, когда ему предложили выбор, почти из кожи вылез в своем желании принять его.
20
Пыль. Он сидел в пыли у грязной дороги.
Кэкстон обвел вокруг глазами, узнав наконец Пиффер-Роуд в серости двадцатого века. Где-то слева от него — он мельком заметил — был белый дом малыша Джимми. Какая-то также отдаленная мужская фигура быстро двигалась по направлению к железной дороге дальше на восток…
«Так это я?» — с удивлением подумал Кэкстон. Желания проверить у него не было. Напротив того места, где он сидел, был забор, а сзади — дикость редко заселенной местности.
Повернувшись, он уставился на дорогу. Там невдалеке он увидел деревья и наполовину скрытый в листве и ветвях большой ржавого цвета трейлер.
Это подняло его на ноги. Должно быть это тот самый трейлер.
Он побежал мимо другого дома, мимо каких-то старых консервных банок, зарослей ив в канаве, отблеска застойной воды; затем, свернув на открытую площадку, усаженную деревьями, где стоял трейлер, он замедлил бег и, задыхаясь, быстро подошел к двери трейлера.
Как раз тогда, когда входил, он вспомнил, что Джимми потом расскажет про это, а это значило, что Джимми прятался где-то поблизости. Кэкстон не дал этому задержать себя. Потому что, как он тоже вспомнил, — по рассказу Джимми — едва он успел войти и спрятаться, как пришли хозяева.
Потому-то он и прошел в трейлер, веря, что все это правда. Спотыкаясь, он прошел крошечный коридор в заднюю кладовую, и как мог пригнулся, скрываясь из вида в углу.
Вдруг голоса. Мужской и женский.
Прячась здесь, Кэкстон думал, что могло бы произойти даже сейчас, если бы его поймали за руку прежде, чем он успеет что-то сделать. Он слышал, как мужчина сказал:
— Отправимся в четырнадцатый век.
Мужской голос мрачно продолжал:
— Ты заметишь, что иметь дело нам придется только с одним человеком. Так вот ему пришлось выйти и провести тридцать или сорок лет, чтобы постареть, потому что у стариков значительно меньше влияния на окружающих, чем у молодых. Не хотел воздействовать на двадцатый век больше, чем он это уже сделал. Однако теперь ступай в кабину и заводи.
Вот этого момента и ждал Кэкстон. Он бесшумно вышел, разминая свою правую руку в перчатке. Он увидел мужчину, смотревшего в направлении двери, которая вела в переднюю комнату и в кабину. Сзади мужчина казался плотным, лет сорока пяти. В руках он сжимал два прозрачных конусообразных предмета, мерцающих тусклым светом.
— Хорошо, — сказал он резко, когда Кэкстон подошел сзади. — Отправляемся. А на будущее, Селани, не бойся, каким бы этот человек не был ужасным. Что мне удалось сделать, так это обеспечить, что бы никто из той толпы никогда не мог подобраться к нам…
Голос его сорвался, когда Кэкстон схватил его за плечо и крепко сдавил над ключицей.
Крепыш стоял совершенно без движения, подобно человеку, пораженному невыносимым ударом. И затем, когда Кэкстон отпустил его плечо, он медленно повернулся, и его взгляд остановился не на лице Кэкстона, а на его перчатке.
— Перчатки Разрушителя! — прошептал он. — Но как? Ведь репеллеры включены, мое специальное изобретение, которое предохраняет меня от приближения любого Обладателя! — здесь он впервые взглянул Кэкстону в лицо. — Как вы это сделали? Я…
— Отец! — это был голос девушки, чистый, испуганный, из кабины. Голос стал ближе. — Отец, мы остановились где-то около 1650 года нашей эры. Что произошло? Я подумала…
Она остановилась в дверях, словно испуганная птица, высокая, стройная девушка девятнадцати лет, вдруг показавшись старше, серее, когда она увидела Кэкстона. Взгляд ее метнулся в сторону отца. Она задохнулась.
— Папа, он не…
Крепыш безнадежно кивнул.
— Где бы мы ни были, в каком пространстве и времени, мы там. Но не это имеет значение. Дело в том, что мы потерпели неудачу. Бастман выиграл.
Девушка снова повернулась к Кэкстону.
— Как, вы же тот человек, — она замолчала, потом.
— Разве не вас я видела в поезде сегодня? — она снова замолчала, качая головой. — Там было так много людей, но вы кажетесь знакомым.
Кэкстону было самому трудно сориентироваться и понять, что для этих людей он был незнакомец. Он узнал саму Селани, но не четко. В самом деле, было очень трудно мысленно вернуться к этой поездке в поезде и к тому, что ему рассказал торговец Келли. Кроме инцидента в поезде и краткой личной встречи с гораздо более старшей Селани во Дворце Бессмертия, это было все, что он помнил о девушке.
Неожиданная мысль встревожила Кэкстона. «Я сделал это, — подумал он, — с двумя людьми, которых я не знаю и которые не знают меня».
Он вспомнил сейчас, откуда возникло его ощущение ложного знакомства: утверждение о том, что в какой-то вероятности взрослая Селани была его женой, отпечатало ее личность у него в голове. Все остальное ему говорили другие, и он не помнил об этом, если говорить об его личном опыте.
Эти разнообразные мысли вспышкой пронеслись в его голове, когда он стоял здесь, внутри трейлера, и пристально смотрел на девушку и ее отца. Наконец, он ответил на ее вопрос.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});