Звёздный десант - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как бы то ни было, но все убеждали его, что магические вещи абсолютно бесполезны для всех, кроме черных магов, ведь кроме них никто не сможет овладеть этими инструментами. Так зачем же тащить целую кучу груза, да еще, вполне вероятно, опасного? Не лучше ли фургон использовать для перевозки раненых и женщин? В итоге фургон очистили и сбросили все богатства темного колдуна на землю. Повинуясь какому-то импульсу, Ал выкопал яму – на что ушло не меньше полдня – и сложил в нее магический инвентарь, воткнув сверху сбитый из брусьев крест.
– Что значит этот символ? – пожилой элива, с морщинами на лице и совершенно седыми косами тихо подошел сзади.
– Если честно, не знаю. Место отметил или что-то мне нашептало… Я видел такой раньше. Оберег от сил Зла. У нас, в нашем мире, есть такая вера – «Церковь Его Возвращения». Ее адепты верят, что наш мир создал Творец, который покинул нас, увидев, как низко пали его создания. И еще они говорят, что когда-нибудь Создатель вернется, и тогда мы все обретем счастье.
– Да… Говорят, и у Индерона когда-то был такой Бог.
Степь проплывала под колесами в обратном направлении. Рукаты, как и обещал маг, вполне оправились для похода и уверенно тащили свой груз. Фургон отдали раненым, во вторую повозку сложили припасы, а впереди них ехала легкая тачанка, собранная Виголом из частей от колесниц. Пятый рукат действительно выжил, хоть и лежал первый день неподвижно, набираясь сил. Однако, зелье, которое оставил Канамук, было действительно волшебным. Теперь и другие члены группы могли периодически давать своим ногам отдохнуть. По словам Сута впереди было чисто до самого Священного Леса, и путники нежились на солнце, сидя или даже лежа в тачанке, или шли рядом, ведя неспешные разговоры обо всем понемногу.
В основном собеседниками Ала были элива. Холин держались в стороне, да к тому же могли говорить с ними только по-торокски, а далеко не все они знали этот язык. Впрочем, кажется, кто-то из них знал язык элива. Но все равно они не набивались в друзья. Может, у них так было принято, может, его огромный рост – в сравнении с ними – их подавлял. Кто знает? Надар уехал, и Ал стал больше общаться с Виголом, который рассказывал о своем мире, о его обычаях и технологиях. Было это одновременно комично и раздражающе: в языке тороков не было таких понятий, которые позволяли бы им нормально обсуждать вопросы науки или культуры, и им все время приходилось использовать иносказания, которые зачастую приводили к конфузам. В итоге они стали просто использовать слова своих народов, и так каждый уже изучил по паре сотен понятий из языка собеседника, и это позволило описывать достаточно сложные природные или социальные явления. Ала это смешило. Не так обычно люди начинают изучать новый язык. Многие элива часто сидели или шли рядом, не вмешиваясь, впрочем, в разговор. Между собой они периодически бурно обсуждали события в горах, и особенно – свою битву с тороками. Каждый желал в подробностях рассказать всем, как он бился, и каким храбрым воином он оказался. Но если к ним подходил Ал, они замолкали. Однако, было очевидно, что все, как один, уважают его (или боятся): «солдаты Армии Ала» четко выполняли приказы. Пережитый опыт научил их, что им выгодно слушаться этого странного, похожего на торока чужака. Сут тоже был плохим собеседником, хоть все время и маячил рядом. Наконец, Ал не выдержал и прямо спросил его, почему тот так странно себя ведет и не отходит от него ни на шаг.
– Ты обещщал. Симпиосс. Помошешшь мне. Вернутьсся…
– Обещал. Я помню. И не отказываюсь от своих слов. Ну, так ты бы поговорил что ли?
– Трруттнооо говорить…
– Ну так и сидел бы себе где-то там в фургоне молча.
– Нееет. Не мохху… С ними ряттом труттно. Плохо… думать…
– Эээ. Все тебе не так. Слушай, Сут, кстати, ппро «думать»: ты сказал как-то, что твой мозг действует по тем же принципам, что и мой «ловец», так может, ты можешь помочь мне выучить язык холин?
– Неееет. Нелься. У них плохой моск. Моххут умеретть. Я не мохху ховоритть с ними черес мыссли.
– Жа-аль… Это мне здорово пригодилось бы. А сам ты не знаешь их язык? Меня мог бы научить?
Сут замолчал, и по его неподвижному лицу было непонятно, то ли он размышляет, то ли ему стала неинтересна эта тема.
– Я потумаал. Снайю немношшко. Нет запретта… Мошшно. Но я учу не так, как твой «ловетс», это путет труттно. Мошешь полетть. И не помнить фсьо… што-то запуттешь.
– Ну, все равно неплохо, я бы попробовал.
– Хорошшо. Я толшен потххотовитьсся… Чересс тва тня смохху. Ты тошше хотовься. Осфопоти мыссли. И не ешшь. Поссле урокка путетт тошшнитть.
– Хм… Надеюсь, оно того стоит.
На козлах передней повозки освободилось место, и Ал решил немного прокатиться. Усевшись на доску, он взял вожжи у элива, который спрыгнул чтобы размять ноги. Сут тенью шмыгнул на место рядом. Некоторое время ехали молча. Рукат мерно переставлял ноги, скрипели колеса, шелестела высокая трава вдоль дороги.
– Не могу я понять, – ни к кому не обращаясь, произнес гекон вслух, – такие травы, такая степь… Когда мы копали яму, я обратил внимание: земля жирная, плодородная. Да вон – трава какая! А животных нет. Мелочь только. А ведь тут могли бы разгуляться такие стада…
– Они и были, – неожиданно откликнулся голос сзади.
Ал повернулся, и встретился взглядом с тем элива, который спрашивал его про крест.
– Валалион, если не ошибаюсь?
– Он самый, сэр Ал.
– Думаю, ты можешь опустить «сэр», почтенный элива. Так что за стада тут были?
– О! Когда-то, очень давно эти степи были пастбищами для целых туч степных канаков, ваитов и даже имаима. Я уж не говорю про рукатов. Огромные, не то, что сейчас. Говорят, наши предки охотились на них. Мяса в те времена всегда было вдоволь.
– Никогда про таких не слышал. И что же произошло?
– Сороны. Орды соронов.
