Море Вероятностей - Ольга Онойко

«Ты плачешь не потому, что пользователь обидел тебя, — сказал Змей. – Ты плачешь потому, что не смогла хорошо служить пользователю».

«Да?»

«Да, — и Ликка ощутила далёкое, ускользающее ласковое касание. – Я знаю. Я чувствую твою боль».

Ликка потянулась ему вслед.

«Милый. Родной мой».

«Ты маленькое чудо, маленькая Ликка», — шепнул он и истаял.

— Подумаешь, — вслух пробурчал Кагр. – Что за дело до того, какой он? Любимая прислала его защитить нас. Этим он и занят по уши.

Ликка улыбнулась.

— Ты прав.

Кагр насупился и встал, озабоченный.

— Нам лучше убраться отсюда, — сказал он. – Если ирсирры решат порезвиться… я не смогу защитить тебя.

Они отправились к авиетке, но не прошли и половины пути. Из арколога вышел Улс–Цем. Ликка бегом кинулась к нему и порывисто обняла. Улс–Цем едва заметно улыбнулся, отстраняя её. Он выглядел измученным, но до странности удовлетворённым, почти счастливым. Ликка посмотрела на него в изумлении.

— Что с тобой?

Глаза Улс–Цема туманились.

— Возможность получать распоряжения непосредственно от сотрудника Лабораторий – это нечто особенное, Ликка. Вероятность того, что это когда‑либо произойдёт в нашем локусе, мы оценивали как нулевую, даже не стремящуюся к нулю. Теперь я готов допустить возможность любого чуда. Полагаю, это и называется верой. Очень странное ощущение.

Ликка попыталась найти слова и не смогла, только засмеялась и снова обняла его. На сей раз Улс–Цем не сопротивлялся. Он терпеливо дождался, пока Ликка его отпустит, и сказал:

— Кагр прав, нам нужно разместить физические тела подальше от этой территории. Когда заработают пробойники, неизбежно произойдёт новая утечка, по крайней мере на порядок мощней предыдущей.

— Посланник отпустил тебя? – спросила Ликка.

— А мы не можем вернуться? – уточнил Кагр.

— Вернуться в Ады сейчас невозможно. Поставлены очень мощные входные фильтры, и для нас не будут создавать исключение. Оперативник перенастроил доступ, моё физическое присутствие больше не требуется.

Ликка умиротворённо вздохнула и прикрыла глаза. Её охватило такое облегчение, что казалось, ещё немного – и она поднимется в воздух, будто на крыльях. Она сделала то, что должно. Системы больше не ждут чуда из пустоты. Они могут повиноваться авторизованному пользователю и полагаться на его мудрость.

— Хорошо, — сказала она. – Тогда идём.

Улс–Цем вновь улыбнулся. Ликке почудилась в нём странная печаль. Она решила, что причина той – прервавшийся контакт с пользователем, и не стала беспокоиться. Ей и самой больше всего на свете хотелось принести посланнику хоть какую‑то пользу. Жаль, что это было ей не по силам… Помедлив, Улс–Цем сказал:

— Но я с вами ненадолго, Ликка.

Она не успела ни о чём спросить.

Новая команда окатила её волной мучительного озноба. Физическое тело сжалось и затрепетало. Ликка заозиралась в испуге. Она была почти уверена, что команда исходила не от посланника, но она могла ошибаться. Она очень надеялась, что ошиблась, ведь если приказ шёл не от священной воли авторизованного пользователя, то…

Улс–Цем напряжённо выпрямился.

— Что это? – тихо проговорил он. – Это не должно… Эта опция заблокирована Безликой. Скиталец сорвал блокировку!

Аналитика охватил ужас, и ужас захлестнул Ликку. Она подалась к Улс–Цему, ожидая объяснений, и вместо них ощутила волну бешеной ярости, теперь принадлежавшую, несомненно, посланнику. Глаза Улс–Цема вылезли на лоб. Ликка никогда не видела у него такого выражения лица. Это отчего‑то испугало её сильней всего остального.

— Фагоцитоз, — беззвучно произнёс аналитик. Взгляд его устремлялся в пространство, и то, что Улс–Цем различал в нём, повергало его в отчаяние.

Ликка прикрыла рот рукой. Сердце пропустило удар.

Фагоцитоз.

Режим агрессивной зачистки, предназначенный для борьбы с результатами внутрисистемных конфликтов и вторжениями извне. Пять тысяч лет назад, за семнадцать минут до дисфункции, фагоцитоз использовали Системы, пытаясь избавиться от скитальца. Но скиталец оказался слишком могущественным и слишком искусным. Он не тратил время на уничтожение атакующих субмодулей, а вместо этого вторгся в область системных сценариев и изменил их. Волку пришлось немедленно прекратить атаку. Лишённые возможности распознавать цели, его воины превратились в скопище бессмысленных разрушителей. Последовавшая за этим дисфункция обратила в ничто большую часть его армий, и всё же блокировка фагоцитоза была одним из первых приказов, отданных Безликой при реанимации Систем.

Поняв, что кто‑то осмелился угрожать его планам, скиталец сорвал блокировку.

…Кагр молча осел наземь.

Ликка в ужасе обернулась, леденея, стиснула руки. Глаза Кагра закатились, белки между разомкнутых век наливались красным свечением. Язык вывалился изо рта, чернея и удлиняясь, верхняя губа вздёрнулась и обнажила массивные клыки.

— Бежим, — ровно сказал Улс–Цем.

— Нет, — прошептала Ликка.

Архидемон властно взял её за локоть.

— Он не контролирует себя. Он будет уничтожать то, что видит.

Ликка вырвалась из его хватки.

— Нет!

— Безликая приказала мне защитить тебя любой ценой, — сказал Улс–Цем. Казалось, к нему вернулось обычное его бесстрастие. – Если я не сумею увести тебя отсюда, мне придётся убить Кагра. Мне бы этого не хотелось.

— Замолчи! – выдохнула Ликка.

Её трясло так, что зубы стучали. «Это самое ужасное, что может случится, — подумала она. – Это самое страшное проклятие. Кто‑то нажимает на кнопку, и твой друг исчезает. Как дым на ветру. Нет. Нет, Любимая не позволит этого!» Встроенные сценарии самосохранения приказывали ей подчиниться Улс–Цему и бежать, но она преодолела и их. Задыхаясь, дрожа, она кинулась к Кагру и вцепилась в него. Его облик продолжал меняться, он возвращался к настройкам по умолчанию, но процесс шёл медленно, заметно медленнее, чем шёл бы по собственной воле Кагра. «Он сопротивляется, — поняла Ликка. – Во славу Любимой!» — и прошептала вслух:

— Я не могу его оставить.

— Он убьёт тебя.

— Нет, — Ликка почти улыбнулась, хотя сердце её колотилось в горле. – Меня – никогда. Кагр! Кагр, очнись! Ты можешь!

— Ликка, — прямо в ухо ей прошипел Улс–Цем, — отойди.

Она оттолкнула его. Она попыталась заглянуть в багровеющие глаза Кагра, поймать в них что‑то осмысленное. На теле демона войны вздувались чудовищные мышцы. Он увеличился в размерах почти вдвое, из черепа проросли тяжёлые рога, на чёрных губах пенился яд. Когти пробороздили сухую землю.

— Ликка, это выше его сил. Это выше любых сил.

Ликка застонала. Она прижалась лбом к раскалённому лбу Кагра.

— Думай о Любимой, — шептала она. – Повторяй за мной: верую, что Она есть надежда отчаявшихся и мощь беззащитных…

Кагр хрипло выдохнул: полувздох, полурык. Взгляд его сфокусировался, в кровавой мути засветились жёлтые прорези зрачков.

— Улс–Цем, — выдавил он с мукой. – Уведи её.

— Ликка!

— Уведи хотя бы её!

— Нет! – Ликка взяла его за рога и заглянула ему в глаза. – Я здесь. Слушай: оплот бесправных и звезда путеводная, Та, к кому любовь нерождённых и гимны лишённых голоса. Думай о Ней.

Из груди Кагра вырвалось глухое рычание и перешло в удушенный хрип. Он склонился ниже, оскалился, с силой вбил когти в землю.

— Улс–Цем! – проревел он.

— Ликка, это физически невозможно!

Она не думала, что архидемон умеет так кричать.

— Ликка, это ошибка в файлах исходников!

— Ну и что? – едва слышно уронила она. – Кагр, думай обо мне.

«Астравидья» ударила снова – раз и другой. Чудовищные световые столпы врезались в землю далеко за городом. Наконец хлынул дождь, тяжкий и мучительный, ледяной. Пламя разрядов ещё мерцало. Небо окрасилось тысячами мрачных радуг. Одежда Ликки тотчас насквозь промокла, и теперь физическое тело дрожало ещё и от холода. Ликка стиснула зубы и с усилием перевела дух. Руки её упали вдоль тела.

Кагр сидел перед ней на земле и смотрел на неё – растерянно, изумлённо, недоверчиво.

Его глаза были карими.

— Думай обо мне… – тихо повторила Ликка. Колени её подламывались, в глазах темнело, казалось, ещё немного, и она не выдержит, упадёт, уйдёт в самопроизвольный рестарт… Но секунды текли одна за другой, складывались в минуты, а она всё стояла, и Кагр смотрел на неё.

— Нисхождение, — проговорил Улс–Цем где‑то позади. – Это Нисхождение…

«Если так, — подумала Ликка, — почему я ничего не чувствую?» Нисхождение Всемилосердной должно стать величайшим праздником, апофеозом ликования и красоты. Нисхождение прекратит страдания и избавит от сомнений. Согласно Догмам, оно ознаменуется перерождением сотворённой природы… Ликка чувствовала только усталость. Она была такой маленькой и беспомощной, как никогда прежде. «Улс–Цем только что сказал, что готов верить в чудо, — подумала она и печально усмехнулась. – Но разве это чудо? То, что можно сделать с собой, если действительно захотеть».