Дезертир флота - Юрий Валин

– Не, мы все ж пройдемся. Хозяйка у нас строгая. Если смотреть как положено не будем – шкуру спустит. – Квазимодо коснулся плеча ныряльщика. Они поднялись от потухшего кострища.

– Смотрите, смотрите, – хихикнул будущий пират. – Кривой да хромой. И что вас эта шлюха наняла? Нагибать, да тешить ее и кто получше нашелся бы.

– Она таких, как ты, сама по пять штук за раз нагибает, – мирно сказал вор. – Ее сам Дракон слушается.

– А это кто такой? Я в Кануте такого бандита не знаю, – с любопытством поинтересовался гребец.

– Недавно появился. Жуть деловой и зубастый, – пояснил Квазимодо.

– Да. И башка у него варит, позавидуешь, – подтвердил так же серьезно Ныр.

– Как все быстро меняется, – покачал головой речник. – Не успеешь оглянуться – новые главари вылезают. Давно вы на него работаете?

– Не очень. Но довольны. Он зря не лается. Но сейчас мы на леди работаем, – сказал Квазимодо.

– С радостью работаем, – проникновенно добавил фуа. – Аж иногда…

Квазимодо от души наподдал ему древком глефы пониже спины. Ныряльщик поперхнулся, а вор сказал:

– Мы все-таки пройдемся вокруг. Хозяйка у нас и правда строгая.

Ноги разъезжались в грязи, и Квазимодо с грустью подумал, что даже его добротные сапоги такой жизни долго не выдержат. Ближайшие кусты полностью терялись во тьме. Вот так отойдешь на двадцать шагов и лагерь только бредя вдоль воды отыщешь.

– Слушай, Ква, – прошептал ныряльщик, – на кой хрен тебе эта штука, что ты глефой называешь? Лезвие как у секача мясницкого и тяжеленная. Ты мне все задницу отбил.

– А ты за языком следи. Разболтался, как будто мы у дока Дуллитла на посиделках конь-як хлещем. Что за намеки пошлые? Скажи спасибо, что я тебе хвост не отшиб.

– У фуа хвостов не бывает, – обиделся ныряльщик.

– Странно. Если вы лягушки, то хвосты должны быть. Хотя бы в детстве.

– Сам ты детский хвост, – засопел Ныр.

– Ладно, не обижайся. Лучше принюхайся – прислушайся. Что-то у меня в животе холодно – как бы чего не случилось.

В молчании друзья обошли по дуге лагерь и вышли ко второму посту. Красновато мерцали прикрытые от дождя маленьким тентом угли.

– Все спокойно? – спросил Квазимодо.

«Серый» равнодушно пожал плечами:

– Сами видите.

– А у вас там? – спросил напарник ночного проводника, упитанный «рекрут». Он двумя руками сжимал свое охотничье копье.

– У нас костер погас. Сидим как в заднице у аванка.

– Аванков здесь нет, – холодно сказал «серый». – А костер вам не поможет. Сидите и слушайте.

– Что слушать? – поинтересовался Ныр.

– Слушайте – дышит сосед или нет. Местные твари уж дикари или нет, а убивают тихо. Человек их не услышит. Идите на место. И главное – задремать не вздумайте, – приказал «серый».

Чуть слышно чмокали по грязи подошвы. Дождь окончательно прекратился, но низкий берег развезло до состояния болота.

– Ты веришь в этих дикарей? – прошептал Ныр.

– Я во все верю, кроме человеческого бескорыстия, – пробормотал Квазимодо, озираясь. – Ты бы помолчал. В брюхе у меня все равно холод. И не вижу ничего.

– Что тут видеть? Вон барка. А ты сейчас чуть на ногу нашего повара не наступил. Вот он спит. Ты бы ему лучше на голову наступил. Вдруг поможет. Он еще хуже тебя жрать готовит.

– Заткнись, Ныр. – Вор перехватил крепкое древко глефы обемими руками. Чувство опасности не ослабевало – наоборот, Квазимодо совершенно точно чувствовал кого-то за спиной.

– Да ты что? – Фуа озабоченно присел на корточки и осторожно вытащил из ножен тесак. – Я ничего не чую. Хотя сейчас земля и вода так перемешались, что ничего и не унюхать.

Квазимодо оглянулся в сторону смутного пятно фонаря на барке. Всего-то шагов тридцать, но во тьме даже широкого борта судна не разглядеть.

В этот миг с барки раздался пронзительный свист. Лагерь мгновенно ожил. Что-то закричал «серый», вспыхнул сунутый им в угли факел.

Свистела Теа. Квазимодо сам ее учил, по своему особому способу. С ее-то избытком зубов получалось, конечно, не так. Но все равно ни с кем не перепутаешь.

Опасность. Где-то рядом. Но во тьме ничего не видно. Где этот пост с болтливыми напарниками? Ведь рядом должен быть?

Правее, кувыркаясь над землей, полетел факел.

– О! – выдохнул Ныр.

В слабом свете летящего пламени Квазимодо успел разглядеть две лежащие на мокрой земле фигуры и третью – узкую, с неестественно тонкими руками-ногами, лишь отдаленно похожую на человеческую. Обнаженное тело влажно блестело. Существо или человек – вор так и не понял – пригнулось над одним из тел. Лицо, маленькое и округлое, было повернуто к Квазимодо. Взгляд пристальный и оценивающий показался вору до жути спокойным.

Квазимодо судорожно выставил глефу. Человек-муравей не обратил на оружие никакого внимания. Из маленького рта ночного гостя густо капало что-то черное.

«И на кровь-то не похоже», – в ужасе подумал вор. Мелькнуло четкое ощущение, что ночной гость может сделать с ним все что угодно, и ни глефа, ни клинок кукри не станут серьезной помехой, как только «муравей» примет решение – убить или сначала доделать то, что он сейчас делает.

Ныр без всякой подготовки, как в лучшие свои времена, взлетел над землей. Прыжок фуа был кособок, но до безумия точен. Кажется, не успев коснуться земли, ныряльщик дотронулся до полуугасшего факела и перекинул его дальше – ближе к ночному пришельцу.

Пылающий снаряд заставил жутковатого пришельца тронуться с места. Квазимодо не успел вскинуть для броска глефу, как человек-муравей уже оказался на полпути к зарослям колючих низких кустов. Двигался он без особой спешки, вполне уверенный в том, что ему незачем опасаться неуклюжих людей.

На барке щелкнула тетива лука.

Кажется, ночной враг мгновенно ускорил движение. Но стрела настигла существо уже у самых кустов, сбила плавный ход. Человек-муравей издал негромкий звук, качнулся вбок, точно удар стрелы с пестрым оперением едва не смел-скомкал его легковесное тело.

Все это произошло так быстро, что Квазимодо так и торчал, занеся для броска руку с коротким, тяжелым, но хорошо сбалансированным оружием. Мелькнула мысль, что нужно все-таки метнуть, и вор мощно отправил глефу в полет.

Враг полз-ковылял к кустам. Стрела торчала в том месте, где у человека обязан находиться крестец, но сейчас ночной враг двигался на четырех конечностях, и его узкое, казалось, легко обходящееся без суставов тело окончательно перестало походить на человеческое. Вероятно, стрела причиняла жуткую боль – на свист настигающего его тяжелого оружия существо не обратило внимание.

Квазимодо с искренним изумлением разглядел, как глефа сшибла паучье тело. Показалось, что ножевидный наконечник практически разорвал худосочную фигуру пополам.