Меланхолия гения. Ларс фон Триер. Жизнь, фильмы, фобии - Нильс Торсен

– Ну что, теперь я в твоем распоряжении. Чего господин желает сегодня?

Сначала господин желает услышать, что нового. Изоляционная капсула, полная химикатов, разогревается в соседней комнате. Режиссер еще раз переписал сценарий «Меланхолии», добавив в него несколько персонажей, чтобы там нашлось место для старого друга, Удо Киера, который сыграет wedding planner[42]. Шарлотта Генсбур из «Антихриста» будет сниматься и в новом фильме, рассказчик из «Догвилля», Джон Херт, тоже получил роль, Стеллан Скарсгорд сыграет невыносимого рекламщика, а его сын, Александр Скарсгорд – жениха главной героини.

– И да, мы потеряли Пенелопу, – говорит Триер. – Очень глупая вышла история, у нее было всего три свободные недели. Так что она написала, что с огромным удовольствием поучаствует в чем-то в следующий раз. На что я ответил… – смеется он, – что, конечно, буду очень рад и все такое, но не думаю, что прямо вот напишу когда-нибудь еще фильм специально для нее. Этот был написан специально под нее и ее умения, с верховой ездой и всеми делами. И она была без ума от сценария, но потом появились «Пираты Карибского моря», на которых она может заработать миллиард.

– И что вы будете делать?

– Вырежем все испанское и попробуем несколько других актрис. Русскую девушку Бонда, например.

Триер встречался в Берлине с Мартином Скорсезе, однако из-за того, что киножурнал «Экко» написал об их планах относительно сотрудничества, люди Скорсезе отменили все имеющиеся договоренности. Двое режиссеров собирались вообще-то ставить друг другу задачи вроде тех, которые Триер ставил в свое время перед Йоргеном Летом в «Пяти препятствиях», однако сам Триер готов рассказать мне только, что они со Скорсезе два часа проговорили в его гостинице в Берлине.

– Он ужасно милый и смешной. Крошечный такой, – говорит он, поднимаясь из-за компьютера, проходит через комнату и садится на диван. – Он мне рассказывал о своем детстве и о мафии, которую прекрасно знает изнутри.

По сравнению с драмой, развернувшейся на съемочной площадке «Танцующей в темноте», недели, проведенные в Трольхеттане зимой 2002 года были чистым отпуском. Были, правда, какие-то стычки с британским актером Полом Беттани, которому сложно было подчиниться режиссерской воле, но, как говорит Стеллан Скарсгорд, «разные актеры по-разному оценивали комфортность сложившейся ситуации, и иногда боялись стоять со спущенными штанами, чего нельзя бояться, когда ты работаешь с Ларсом».

У Николь Кидман, конечно, тоже были свои заморочки, а старая американская звезда Лорин Бэккол путалась под ногами с тремя своими репликами и огромной жаждой режиссерского внимания. Да и сам Ларс фон Триер не всегда мог удерживать свой психологический возраст на одном уровне с биологическим, как, например, в тот день, когда он так тщательно готовился к пикнику со своей австралийской звездой, собрал корзину с едой и купил шампанское, а Кидман отложила мероприятие, сославшись на то, что чувствует себя уставшей после вчерашней вечеринки.

– И Ларс вел себя совершенно как маленький разочарованный мальчик. Яростно метался взад-вперед со своим рюкзаком, – вспоминает Вибеке Винделев.

Правая рука Триера на тех съемках, Андерс Рефн, объясняет это просто:

– Ну как же, он сидел со своей черной икрой и чувствовал себя сумасшедше уязвленным тем, что что-то оказалось важнее него.

Как-то раз Николь Кидман решила на пару дней приостановить съемки, чтобы съездить в Англию получить приз, и тогда режиссер, по словам Вибеке Винделев, вел себя настолько оскорбительно по отношению к звезде, что сама Вибеке заставила его пойти извиниться перед ней. Что он и сделал, пройдя босиком по снегу и окончив свой покаятельный поход падением на одно колено.

Но по большому счету все шло по плану. Николь Кидман рассказывала позже, что первая неделя съемок выдалась нелегкой, потому что и у нее самой, и у Триера было заранее сложившееся представление друг о друге, но потом, по ее словам, «все закончилось тем, что мы ушли далеко в лес и поговорили обо всем. Мы орали друг на друга часа три, но когда мы вернулись обратно, мы были крепко привязаны и друг к другу, и к проекту».

Ларс фон Триер еще раз показал себя глубоко профессиональным и практичным режиссером, который умеет выжать из актеров неожиданный результат и оригинально его обыграть.

– За мою долгую карьеру в кино мне довелось поработать, наверное, с сотней разных режиссеров, но Ларс, вне всяких сомнений, впечатлил меня больше всех – и своей последовательностью, и новаторским мышлением, – говорит Андерс Рефн. – Есть множество режиссеров, которые орут на площадке: «Делай, как я сказал!», в то время как Ларс обычно отвечает актерам на их вопрос, что им сейчас делать: «Surprise me!»[43] Первый дубль каждой сцены снимается обычно на условиях актера, Ларс просто позволяет им играть так, как они хотят, – и актеры его любят. Бьорк была единственной, с кем у него были проблемы. Николь Кидман прилетела из Лос-Анджелеса, чтобы сниматься в фильме с декорациями из меловых линий аж в Трольхеттане, и получала такую же зарплату, как и остальные, – говорит он.

Томас Гисласон говорит об этом немного иначе:

– Ларс научил меня одному из прекраснейших правил, а именно: «Не нужно наседать на людей, потому что тогда ты получишь процентов пять их творческого потенциала. Дай им играть так, как им самим хочется, пусть они поверят, что ты вдохновил их на то, чтобы извлечь из себя действительно лучшее. Если ты все время ими управляешь, результат выходит неживым и угловатым, и тогда получается, что полностью выложился на площадке только один человек, а именно режиссер». Но если ты, как Ларс, оставляешь им пространство для маневров, тогда ты задействуешь девяносто пять процентов их творческой энергии, – говорит Гисласон и добавляет: – Поэтому-то люди, задействованные в его фильмах в любом качестве, часто показывают лучшие результаты в своей карьере.

Не нужно никаких фасадов, крыш или стен, чтобы показать человеческое лицемерие. Ларс фон Триер считает «Догвилль» очень математическим фильмом, с бесчисленными встроенными узнаваниями. Однако немногие верили в успех идеи до того, как посмотрели фильм. Фотография со съемок в шведском Трольхеттане.

Декорации в «Догвилле» – это чертеж, белые меловые линии на черном фоне. Никаких фасадов, никаких стен, фонарей, крыш. Это маленький мир, окруженный кромешной темнотой, почти как планета в космосе. Днем его окружает такой же кромешный голубой свет. По этому прозрачному маленькому миру ходят люди, прислоняются к невидимым стенам и заходят в невидимые дома.