Русская литература для всех. От «Слова о полку Игореве» до Лермонтова - Игорь Николаевич Сухих

«И, взором медленным пронзая ночи тень…» Чувство человека, с напряжением вглядывающегося в ночное пространство, поразительно передано здесь мерным развертыванием пяти слов (после каждого приходится делать паузу) и пронизывающими всю строку звуками м и н.

По тонкой изобразительности этот лермонтовский пейзаж – один из лучших во всей русской поэзии. Дрожащие огни печальных деревень – главное, что видели путники нескольких столетий на ночных проселочных дорогах: изобразительный и психологический эпитеты оказываются здесь в удивительной гармонии.

Следующий, последний фрагмент-кадр обозначен не только очередной анафорой люблю, но и сменой стихотворного размера. На смену шести- и пятистопным ямбам приходит ямб четырехстопный, вместе со сменой лексики придающий последней части более светлый, воодушевляющий характер. Наряду с прежними пейзажными деталями (чета белеющих берез) в стихотворении появляются приметы человеческой деятельности, крестьянского довольства и благополучия (спаленная жнива, полное гумно, украшенный резьбой дом). Завершается этот последний фрагмент картиной сельской пляски, крестьянского веселья.

Таким образом, если в «Бородино» и «Валерике» Лермонтов создает два контрастных образа войны, в «Родине» антитеза определяет структуру одного стихотворения. Споря с официальным патриотизмом, с абстрактными лозунгами, поэт в конкретных деталях демонстрирует настоящую любовь, которая питается русской природой и жизнью простонародья.

Очень важно, однако, последнее слово стихотворения: мужичков. В уменьшительном суффиксе – добродушная снисходительность и отстраненность. Лирический герой не растворяется в народном веселье, а сохраняет по отношению к нему дистанцию, точку зрения наблюдателя.

И здесь его любовь – особая, странная, одинокая.

«Выхожу один я на дорогу…»: космос Лермонтова

Эти двадцать лермонтовских строк, сочиненные за несколько дней до гибели, – одна из вершин его поэзии, сопоставимая по значению с пушкинскими «Памятником» или «Вновь я посетил…».

Основные мотивы лирики Лермонтова предстают в этой элегии-балладе с необычайной четкостью и наглядностью.

«Выхожу один я на дорогу…» Первый же стих вводит образ лирического героя, странника, и представляет два главных мотива лермонтовской лирики, предметный и психологический. Лермонтовский лирический герой снова на дороге, и он, как обычно, – одинок.

Однако, в отличие от «Родины» или «Валерика», дорога здесь оказывается не конкретным, бытовым пространством родины или Кавказа, а скорее романтическим, условным хронотопом лермонтовских баллад («Сон» написан почти одновременно с «Выхожу один я на дорогу…»). Причем пространство безмерно расширяется, приобретает космический характер за счет того, что опорные предметные детали представляют предельно широкие понятия, взятые из разных географических и природных областей.

Дорога в следующей строке превращается в кремнистый путь.

Кремнистый (каменистый) путь пролегает в пустыне (в «Толковом словаре» В. И. Даля пустыня определяется как необитаемое обширное место, простор, степь; кремнистый же путь скорее горная, а не степная дорога).

Туман тем не менее позволяет видеть звезды.

В целом в первой строфе создается образ абсолютной гармонии и тишины (даже слышно, как говорят между собой звезды), мира, благословляемого Богом.

В первых двух стихах второй строфы точка зрения внезапно меняется. Небеса и земля увидены откуда-то с очень большого расстояния, как мир в первый день творенья, космос, но именно увидены тем же лирическим героем.

«Открылась бездна, звезд полна; / Звездам числа нет, бездне дна», – с восторгом живописал свой космос М. В. Ломоносов в «Вечернем размышлении о Божием величестве при случае великого северного сияния» (1743). Но это был космос, в котором человек был песчинкой, пытающейся его понять, разгадать.

Песчинка как в морских волнах,

Как мала искра в вечном льде,

Как в сильном вихре тонкий прах,

В свирепом как перо огне,

Так я в сей бездне углублен,

Теряюсь, мысльми утомлен!

Мысль поэта-натурфилософа была направлена вовне, в мир. Лермонтов еще в юности, семнадцатилетним, написал два стихотворения, где та же тема места человека во Вселенной, в космосе была переведена во внутренний план.

Чем ты несчастлив? —

Скажут мне люди.

Тем я несчастлив,

Добрые люди, что звезды и небо —

Звезды и небо! – а я человек!..

Кончалось это стихотворение признанием в зависти не к людям, а к звездам.

Люди друг к другу

Зависть питают;

Я же, напротив,

Только завидую звездам прекрасным,

Только их место занять бы хотел.

(«Небо и звезды», 1831)

В другом в это же время написанном стихотворении «Земля и небо» (1831) художественная логика изменяется. Теперь поэт предпочитает любовь к земле, «счастье земное», неверному будущему счастью. «Мы блаженство желали б вкусить в небесах, / Но с миром расстаться нам жаль».

Через десять лет структура стихотворения существенно меняется. В ранних стихах не было ни одной предметной детали. В «Выхожу один я на дорогу…» земля, небо, звезды превращаются из абстрактных аргументов в космический пейзаж. Лермонтовский герой ощущает мир как абсолютную, божественную гармонию. Но его мысль направлена внутрь, в себя. Он прислушивается и пытается понять собственную душу.

Переход от живописания к размышлению происходит в середине второй строфы и занимает шесть стихов. Описание внутреннего мира строится на контрасте божественной гармонии сфер. Лирический герой задает вопросы и сразу же на них отвечает. Кремнистый путь ведет куда-то вдаль, но духовная перспектива для него закрыта: «Уж не жду от жизни ничего я…» Остается мечта о свободе и покое, которые может дать уже не прежняя жизнь, а сон (тоже любимый лермонтовский мотив).

Описанию этого сна-грезы и посвящены две последние строфы. Сон в этом стихотворении – это не вечный покой (как определяют в христианской молитве смерть), а покой жизни, в котором человек сохраняет способность воспринимать главные ценности бытия:

Чтоб всю ночь, весь день мой слух лелея,

Про любовь мне сладкий голос пел,

Надо мной чтоб, вечно зеленея,

Темный дуб склонялся и шумел.

Сладкий голос и темный дуб – метонимическое обозначение двух главных ценностей лермонтовского мира – любви и природы.

«Дуб зеленый» осенял пушкинское лукоморье. Теперь он шумит над вечным пристанищем лермонтовского лирического героя.

Лермонтов еще не знал, что в последний раз воспроизвел любимые мотивы своей лирики, написал стихотворение-завещание.

Удивительная красота и гармония этого произведения привели к тому, что его тематический мотив (дорога) и стихотворный размер (пятистопный хорей) оказались неразрывно связанными. Литературоведы выделяют в русской поэзии множество текстов, написанных тем же размером и связанных с темой дороги, и говорят о «семантическом ореоле метра», то есть об особой, специфической окраске данного стихотворного размера. Создало эту окраску одно стихотворение – «Выхожу один я на дорогу…».

Развитие поэта было