Рейд. Оазисы. Старшие сыновья - Борис Вячеславович Конофальский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Рядом, в массажном кабинете, – так же шёпотом отвечал доктор.
– Будем надеяться, что микрофонов тут нет. Ладно, – Горохов поднял три пальца и поднёс их носу Морозова. – Людей вербуют тремя способами: тупых деньгами, умных деньгами и доводами, тварей деньгами и угрозами. Думаю, что в твоём случае нам хватит доводов. Главный довод: упоминание в моём рапорте того, что ты осмысленно помогал Трибуналу, даёт тебе статус «благонадёжный гражданин», что значительно увеличивает шанс на получение вида на жительство где-нибудь в северной зоне. Ведь все мечтают жить где-нибудь на берегу моря, где растут персики.
Теперь молодой врач смотрел на него немного устало и со скукой. Словно наделся, что происходящее в его кабинете к нему не имеет никакого отношения.
– Морозов, Морозов, – инженеру даже пришлось его встряхнуть, – ты, кстати, имей в виду, что если со мной что-то случится, например, если меня схватят люди Папы, или твоя медсестра меня убьёт, умные люди на севере будут знать, что к этому приложил руку ты. И тогда… Тогда с тобой может случиться то же, что и доктором Рахимом.
– А что с ним случилось? – лицо молодого человека вытянулось.
– С ним случилось то, что и должно было случиться. За ним послали уполномоченного, – ответил Горохов, и, чуть подумав (незачем его сильно пугать), добавил. – Теперь он арестован, и его будут судить. Да, так почему вы отменили приём на два дня?
– Ну, так как доктора Рахима… Так как он арестован…
– Вас вызывают туда, за реку, – догадался Горохов. – А вызывают вас два человека, одного из которых зовут Виктор?
– Да, – удивлённо соглашается Морозов, – вы с ними знакомы?
«Старшие или Первые, сыновья Праматери, – инженер вспоминает, что Валера-генетик рассказывал ему про них. – Да, он, кажется, говорил, что так их называли дарги».
– Давно хочу познакомиться. Говорят, это красавцы, которые не носят масок и не бреются. Кстати, а как зовут второго?
– Да, масок они не носят…, – молодой доктор был удивлён осведомлённостью инженера. – И второй… Он почти всегда молчит, сам никогда не представлялся, но Виктор зовёт его Тесей.
– Тесей? – Горохов удивлён. Он не может вспомнить, называл ли ему Валера имя второго «сына». – Что за Тесей?
– Не знаю. Имя такое, наверное.
– Имя… И этот Тесей всегда молчит?
– Да, но разбирается во всём не хуже Виктора.
– Во всём – это в чём?
– В генетике, структурах белка. Да и в оборудовании тоже.
– Ясно. А ты помогал доктору Рахиму? Сколько по времени и что делал?
– Они… ну, Виктор дал нам старый конструкт, мы улучшали…, – доктор запнулся.
– Ну, давай-давай… Кого улучшали? Бота? Какого?
– Даргов, – нехотя произнёс молодой доктор.
«Знает, мерзавец, что это не очень-то правильно».
– Угу… Даргов, значит? И что вы в них улучшили?
– Общую выносливость, они… вернее, Виктор, посоветовал нам начать с уплотнения клеточных мембран за счёт уменьшения межклеточного пространства.
– И получилось? – спросил Горохов, ни слова не понимая из сказанного.
– Ну… да. За полгода мы всё сделали. Они были очень довольны результатом.
– За полгода всё сделали!? Какие вы с доктором Рахимом молодцы, однако, – похвалил доктора инженер. – Теперь дарги будут ещё выносливее и ещё живучее.
– Они ещё не готовы, они зреют в ваннах, – Морозов прекрасно чувствовал сарказм инженера и теперь как будто оправдывался или пытался предотвратить большую беду, – они через полторы недели созреют, только после этого на базе их биоматериала можно будет сделать новые конструкты для репликации.
– Но, как я понял, их там немного?
– Две мужских особи и две женских.
– А для чего же Папа Дулин заказал две сотни винтовок?
– Этого я не знаю, – сразу заявил доктор. И по его тону было ясно, что к винтовкам он не хочет иметь никакого отношения.
– А цемент куда везут? Кто там, за Пермью, что-то строит? Это Виктор с Тесеем?
– Ну да. Рахим говорил, что работы скоро будет столько, что нам двоим не справиться.
– И строят они там…?
– Большой центр.
– О, повторюсь, какие же вы всё-таки молодцы, вы тут, значит, вывели новый, улучшенный вид даргов на радость всей пустыне и решили под него расширить производство? Решили работать с размахом, так сказать?
– Понимаете…, – заговорил Морозов и замолчал.
– Ну, давай, что я должен понять? Ну, говори.
– Понимаете, не я один такой…
– Ну конечно, ты не один… Таких, как ты, хватает, Трибунал не успевает ордера на вас выписывать…
– Ну посмотрите сами, – с волнением продолжал доктор, – почти всё оборудование для этих центров делают фирмы на севере, и оружие для Папы присылают с севера. Баржи сюда всё это привозят, многие на этом живут. Это просто… бизнес.
– А понял, понял… Да… Бизнес. А всё, что хорошо для бизнеса, то и хорошо, – Горохов похлопал его по плечу, – и ты не хуже других, это ж бизнес, ведь все так делают, одни продают сюда оружие бандиту, другие непонятное оборудование непонятно кому, третьи увеличивают плотность мембран у людоедов, чтобы они повыносливее были, четвёртые строят «санатории» изо всех сил, пятые всё это возят по реке, короче, каждый крутится как может. Это ж бизнес. В общем… не вы такие, жизнь такая, да? Чёрт, сколько раз…, – инженер даже помотал головой. – Ты даже себе не можешь представить, сколько раз я слышал всю эту… мерзость.
Инженер тяжело вздохнул. Морозов молчал, и он, понимая, что давить на доктора больше нельзя, спросил уже серьёзно, по-деловому:
– Короче, эти Виктор и Тесей… они сегодня тебя туда вызывают, а что хотят, не передали?
– Не знаю, наверное, хотят передать дела.
– Скорее всего, ты же тут теперь один… специалист остался. Как они с тобой связываются?
– Приходил человек от Папы.
– Значит, в этот раз от Папы, а обычно всё было завязано на доктора Рахима? – спросил инженер.
– Да.
– Во сколько тебе нужно быть в биоцентре?
– Сказали приехать к шестнадцати и ждать. Они приедут позже. Но я поеду пораньше. Хочу до жары туда добраться.
– А как ты туда проезжаешь? На той стороне дарги, они тебя знают, в лицо узнают?
– Нет, они там всё время меняются, одни приходят, другие уходят, но все понимают опознавательный знак, – доктор быстро пошёл в смежную с кабинетом комнату.
Горохов пошёл за ним. Там на вешалке висел лёгкий, городской пыльник Морозова, доктор достал из него широкую матерчатую ленту. Лента была двухцветной. Ярко-жёлтая полоса была сшита с насыщенно-голубой.
– Надеваю на рукав…
– И людоеды опознают в тебе своего?
– Да, – доктор кивнул.
– У
