Сестра (СИ) - Галина Гончарова

— А вот то. Вариантов тут несколько, — Софья привычно принялась расхаживать по комнате. — У твоего супруга еще пара детей, кроме Алёшки есть. Федя, Иван… оба мальчишки неглупые. Правда, Федя вот в науку вдарился, а Ванюша больше к церковной премудрости тяготеет, остальное‑то ему тяжко по слабости здоровья, но они все ж таки есть. Чтобы твой сын стал на Руси править — нужно всех троих убрать.

— Да что ты такое говоришь!

— А то ты не знаешь, что татей хватает?

— Ох, хватает…

— Тем не менее, убрать всех троих будет сложно. А тятенька как к этой новости отнесся?

— Сказал, что любому ребенку рад будет.

— Насчет царствования?

— И земель, дескать, на всех хватит.

— Во — от… То есть возможно, имеет место быть пропаганда, направленная на вбивание клина между отцом и сыном. Не нравится Симеону, что Алексей сейчас такую власть забрал…

Дальше продолжать не стоило. О нелюбви между старцем и царевичем в Кремле только колокола и не сплетничали. Остальные все знали. Соответственно, старец сообщает о рождении великого правителя, царь умиляется, старший сын обижается, начинает ревновать, и теперь обижается уже царь. Вроде бы и нехитрая интрига, но посеять крапивное семя несложно, а ты поди, сорняк выполи потом?

— И что же делать теперь?

— Тебе? Рожать!

— А ежели…

— Любавушка, ежели у тебя мальчик родится, и ежели родится он тридцатого мая — отлично. Будем ему королевство присматривать. А коли девочка? Или вообще двойня?

Любава закивала. Софья усмехнулась.

— Единственная у меня к тебе просьба будет… сможешь ли ты батюшку уговорить?

— Смогу.

— Ты хоть выслушай — о чем я тебя попрошу.

— Сонюшка…

Любава хотела сказать, что любая просьба, хоть бы и голой по колокольне пробежаться — это слишком малая цена за все, что Софья для нее сделала. Но царевна подняла руку.

— Ежели у меня брат будет — я хочу, чтобы его назвали Владимиром. Сможешь?

Любава истово закивала. Конечно, сможет!

Правда, Симеон что‑то уже намекал насчет Петра… но к черту Симеона!

Софья сказала — Владимир?! Вот и попробуйте оспорить, что это плохое имя для будущего правителя! А чем он править будет… вот Алексей Алексеевич мог правителем Речи Посполитой оказаться — при живом и здоровом отце. И ее ребенок может так же будет… Земля большая, места хватит.

Софья же раздумывала над тем, что надо усилить охрану брата. Вроде бы и так бережет его, как может, но вдруг она что‑то не предусмотрела?

С чего вдруг Симеон принялся за такие пророчества? Кукарекнуть захотелось, а там хоть не рассветай? Или есть основания?

И коли есть основания — не стоит ли их вытряхнуть из этого слишком умного типа?

Или он просто досаду выплескивает, после того, как его проект Академии опять завернули? А получилось это благодаря Алексею Алексеевичу. Именно он заметил, что Академия Симеонова будет шишкой на ровном месте.

А то нет?

Вот кто из ученых с мировым именем там преподавать станет? Сам Симеон? И что преподавать?

Астрологию?

А языки? А математику? А…

Одним словом — сначала наберите преподавателей… нет — нет иезуиты не подойдут. И все, кто имел к ним хоть какое‑то отношение — тоже! Вот еще не хватало! И мы обязательно проверим каждого, а как же иначе!

Мягко говоря, старцу это не понравилось. Хотя почему его называют старцем — Софья так и не поняла. Родился‑то он в 1629 году, так что ему сейчас около сорока, кстати — отец в том же году родился — ровесники? Точно, но один почему‑то старец, а второй — молодой и женится. Интересная градация? Обрить гада! Налысо!

Какое‑то время Софья раздумывала над этим проектом. Потом переключилась на насущные дела и временно выкинула Симеона из головы.

Может, и зря.

Но как‑то не хотелось ей убивать человека просто за то, что он — лизоблюд. Это ж половину бояр прикончить придется! И то — сразу на их места найдутся желающие… половину Руси?

Черт с ним, с Симеоном. Это хотя бы зло известное.

А вот в Турции…

Была б Софьина воля — черти б побрали султана Мехмета. Там явно назревало что‑то нехорошее. И казаки приносили с Дона тревожные вести. Они‑то на этом сидели, как на пороховой бочке. И сообщали, что набегов стало меньше, а караванов с оружием больше, одним словом — что‑то зреет. Как бы не война — а вот с кем?

Судя по направленности и по городам, в которых постепенно собирались силы, продовольствие, фураж — в этот раз турки нацелились на поляков.

И что делать будем?

Коалицию бы…

Софья была не настолько самонадеянна… ладно, раньше она Турцию всерьез не воспринимала, как и любой, кто там отдыхал. Увидели б гордые Османы, во что превратилась их империя — из гроба бы встали, чтобы туда потомков загнать. Но сейчас это была серьезная сила, которая могла выставить армию в несколько сотен тысяч человек. И как тут воевать?

А вот так. Не числом, а наукой. Иначе и не получится.

Ребят Алексея слишком мало, пока еще и двух сотен нету. Да и не все они воины есть и чиновники, и будущие ученые — и бросать их в мясорубку нельзя ни в коем случае.

Казаки?

Вот тут уже интереснее. Но и их беречь надобно. Одним словом — даешь взрывчатку — и наплевать на все конвенции! Ей свое отстоять надо, так что не обессудьте. Она к Османам в гости лезла?

Нет. Может, потом полезла бы из‑за Крыма, но потом, потом… А ежели к ней на порог с войной явились — вот и не обессудьте, ноги вырвем!

Все шло тихо, спокойно и как‑то буднично.

Дети учились, выучившиеся присылали отчеты, шли научные работы под руководством сэра Исаака Ньютона, воспитывались царевны, мечтала о сыне Любаша… кстати, Симеон оченно упрашивал назвать его Петром, но наткнулся на сопротивление и царицы — и царя.

Первая была согласна только на Вадимира. Второй не желал расстраивать жену, и пожимал плечами — какая разница, как назвать ребенка? Был бы здоровенький да умненький, а великий царь у нас уже есть… Вот Алексей Алексеевич в возраст войдет — никакого другого не надо будет!

Время шло…

1672 год

Симеон предсказывал, что царевич родится в мае. В самом конце оного. Софья только фыркала, на пальцах объясняя Любаве, что критические дни прекращаются с первым же месяцем беременности. И вычислить, когда царица затяжелела — несложно. Прибавляем еще девять месяцев и радуемся жизни. И себе — в роли великого пророка. На такое‑то любая повивальная бабка способна. Любава, подумав самостоятельно, согласилась с Софьей — и теперь доморощенному старцу доставалось с двух сторон. А ежели жена на человека фыркает, то и муж поневоле поменьше с ним общаться будет, дабы не раздражать беременную женщину.

И вот, двадцать восьмого мая начались роды.