Марид Одран - Джордж Эффинджер

Каким же я был идиотом, когда думал, что смогу так просто сбежать! Я стал не просто правой рукой Фридлендер Бея — я полностью принадлежал ему, его клеймо было намертво впечатано в мой генетический код. Я сник, осознав свою вечную зависимость от шейха, навсегда потеряв надежду на освобождение.

— Почему вы с матерью не сказали мне всей правды? — спросил я.

— Потому что ты у меня не один, сынок. В юности я успел стать отцом многих детей. Когда умер мой старший сын, ему было куда больше лет, чем тебе сейчас, а умер он в прошлом веке. У меня много внуков, и твоя мать — лишь из многих. А в твоем поколении потомков и вовсе невозможно сосчитать. Я не хотел, чтобы ты чувствовал себя единственным избранником и использовал родство со мной в личных целях. Я хотел убедиться, что ты достоин стать моим наследником.

Я воспринял его слова без должного энтузиазма. Мне он казался сумасшедшим, возомнившим себя Божеством. Он дарил мне свое благословение, словно подарок на именины. Папочка не хотел, чтобы я использовал родство с ним «в личных целях»! Бог мой, что за ирония!

— Да, о шейх, — отозвался я наконец. Мне ничего не стойло казаться послушным. Ведь через несколько минут он будет лежать на операционном столе со вскрытым черепом. Тем не менее я не давал ему никаких обещаний.

— Ты должен помнить, — еле слышно прошептал он, — что у тебя много соперников — двоюродных братьев, которые могут навредить тебе.

Великолепно. Хоть какая-то перспектива:

— Значит, компьютерные записи, которые я искал…

— Часто менялись в течение многих лет. — Он слабо улыбнулся. — Не стоит доверять одной электронике. В конце концов, не наше дело доводить истину до народов мира. Разве ты не знаешь, сколь многолика бывает истина?

Чем дальше, тем больше вопросов у меня возникало.

— Значит, моим отцом был действительно Бернар Одран?

— Да. Матрос из Прованса. Хорошо, хоть это я знал наверняка.

— Прости меня, дорогой мой, — пробормотал Папочка. — Я не хотел открывать тебе правду о «Деле Феникса», и тебе нелегко пришлось с Умм Саад и Абу Адилем.

Я взял его за руку, она дрожала. — Не волнуйся, о шейх. Почти все неприятности позади.

— Мистер Одран… Я почувствовал на своем плече жесткую ладонь доктора Йеникнани. — Мы должны везти вашего патрона в операционную.

— Что с ним? Что вы собираетесь делать? Однако я понимал, что сейчас не время для дискуссий.

— Ваше предложение насчет отравленных фиников подтвердилось. В течение некоторого времени кто-то постоянно давал ему яд, основательно повредивший часть мозга, которая отвечает за дыхание, сердечный ритм и бодрствование. Если не принять срочных мер, вашего патрона ожидает необратимое коматозное состояние.

Во рту у меня пересохло, сердце бешено колотилось.

— Что вы намерены предпринять? — произнес я, задыхаясь.

Доктор Йеникнани посмотрел на свои руки.

— Доктор Лизан верит в возможность частичной трансплантации продолговатого мозга. Дело лишь за здоровой тканью от подходящего донора.

— И вы нашли такого донора? — Интересно» кого на этот раз выбрали из проклятого списка?

— Я не могу заранее обещать успешный исход, мистер Одран. До нас эту операцию производили всего три или четыре раза, и то не в нашей части света. Но доктор Лизан верит в успех. Я ему буду ассистировать. На стороне вашего патрона — все наше профессиональное умение и молитвы преданных друзей.

Я молча кивнул, глядя, как два санитара перекладывают Фридлендер Бея с больничной постели на каталку.

— Еще кое-что… — послышался его хриплый шепот. — Ты дал приют в нашем доме вдове полицейского. Когда истекут четыре месяца траура, ты должен жениться на ней.

— Жениться на ней? — Я был так удивлен, что забыл о приличиях.

— А когда я поправлюсь, — он зевнул, с трудом удерживаясь от дремоты, вызванной воздействием лекарств, — как только я встану на ноги, мы отправимся в Мекку.

Этого я также не ожидал. Кажется, я даже застонал.

— В Мекку…

— Паломничество. — Папочка открыл глаза, словно что-то его встревожило — не предстоящая операция, нет! но невыполненные обязательства перед Аллахом. — Давно пора, — сказал шейх, и его увезли в операционную.

Глава 19

Я решил, что до встречи с Абу Адилем будет весьма предусмотрительно подождать, пока с моей руки снимут гипс. Ведь даже великий Салах Ад-Дин не смог отвоевать Иерусалим и изгнать франкских завоевателей с половиной своего войска. Я вовсе не хотел вступать в рукопашный бой с шейхом Реда и Умаром, но мне уже порядком досталось, чтобы впредь вести себя поосторожнее.

Постепенно все утряслось. Сначала были волнения из-за здоровья Фридлендер Бея, мы все за него молились. Он выжил. По словам доктора Лизана, операция прошла успешно, но Папочка все время спал, несколько суток подряд. Время от времени он просыпался и разговаривал с нами, хотя не совсем ясно представляя себе, кто мы и какой сейчас век.

Без Умм Саад и ее сына атмосфера в доме стала более жизнерадостной. Я занимался делами Папочки, улаживал городские споры. Махмуду я дал понять, что буду суров, но справедлив, и, кажется, он признал это. По крайней мере, не протестовал. Правда, его смирение могло быть показным — Махмуда трудно понять.

Пришлось мне заниматься и крупным международным скандалом. Новый диктатор Эритреи прибыл к нам с вопросом: что происходит в его собственной стране? Я занялся этим делом, и весьма успешно, благодаря Папочкиной электронной картотеке и знаниям Тарика и Юсефа о местонахождении архивных записей.

Поведение моей матери было то ли чрезмерно сдержанным, то ли откровенно глупым. Во время наших бесед мы искренне сожалели о том, что наши отношения столь неудачно сложились в прошлом, ведь мы чуть не перерезали друг другу глотки. Кмузу объяснил мне, что у детей нередко складываются такие взаимоотношения с родителями, особенно в некоторые возрастные периоды. Я принял его слова к сведению и больше по этому поводу не переживал.

Чирига получала неплохую прибыль, и мы оба остались довольны. Думаю, она радовалась бы еще больше, если бы я передал ей обратно клуб, но мне слишком понравилась роль босса. Я решил, что побуду в этой роли еще немного, — точно так же мне захотелось в прошлый раз побыть хозяином Кмузу.

Когда муэдзин призывал всех к молитве, я основательно молился, а по пятницам посещал мечеть. Репутация щедрого человека укрепилась за мной не только в Будайене, но и во всем городе. Где бы я ни появлялся, люди называли меня Марид Аль-Амином. Я еще не совсем отвык от наркотиков: самочувствие мое еще не пришло в норму, и поэтому я не видел причины для лишних страданий.

Целый месяц после моего прощания с полицейским участком мне удалось наслаждаться тишиной и покоем. Но однажды утром, во вторник, как раз перед ленчем, раздался телефонный звонок.

— Мархаба, — ответил я.

— Да будет славен Аллах вовеки. Это Умар Абдул-Кави.

Несколько секунд я не мог произнести ни слова, борясь с приступом ярости.

— Какого черта тебе надо? — выдавил я наконец.

— Мой хозяин справляется о здоровье Фридлендер Бея. Я звоню, чтобы узнать, каково его состояние…

Я вскипел и даже не сразу сообразил, что ответить.

— Он себя чувствует прекрасно. Он отдыхает.

— А когда он вновь приступит к своим обязанностям? — Как же я ненавидел этот самодовольный голос!

— Я сказал, что он здоров. Ясно? А сейчас мне некогда, меня ждут дела.

— Минуточку, мистер Одран. — Его голос стал ханжески-льстивым. — Нам стало известно, что у вас находится нечто, принадлежащее шейху Реда…

Зная, о чем он ведет речь, я улыбнулся. Мне нравилось быть хозяином положения.

— Не знаю, о чем ты, Химар. — Что заставило меня оскорбить его? Вероятно, для него это слово прозвучало как пощечина.

— Модди, — ответил он. — Тот модди, будь он неладен.

Я помедлил, чтобы насладиться его унижением.

— Что за черт, — произнес я с притворным удивлением. — Ты все перепутал. Насколько я помню, тот модди у вас. Вспоминаешь, Химар? Ты надел на меня наручники и зверски избил, а после этого подключил ко мне модди и сделал запись. Она все еще нужна вам?

На другом конце провода повисло молчание. Верно, Умар не ожидал, что я заговорю про тот модди. Он не хотел о нем вспоминать. Однако на его чувства мне было наплевать. Я был на коне.

— Ну и как ты его использовал, ублюдок? — поинтересовался я. — Включаешь, когда твой полоумный старикашка ласкает тебя? Или как-ни-

будь иначе? Ну и как я, Химар? Не сравнить с Хани Пилар?

Я понял, что Он пытается совладать с собой.

— Может, мы сможем договориться об обмене? — наконец спросил он. — Шейх Реда искренне желает уладить это дело. Он хочет вернуть свой модификатор личности. Я уверен, он отдаст вам вашу запись с солидным денежным вознаграждением в придачу.