Сочинения в двух томах. Том второй - Ганс Эверс

Роза-Мария выходила из лифта в темном одеянии сестры, с голубой вуалью. Когда она увидела Яна, ее глаза заблестели. Она быстро подошла к нему. Гвинни осмотрела ее с головы до ног.

— Как дела, сестра Роза-Мария? — приветствовал Ян. — Моего кузена нет дома?

Она отрицательно покачала головой:

— Он уехал с утра с господином, прибывшим третьего дня, с венским врачом. Они вдвоем уехали в Версаль, хотели вернуться к чаю.

Гвинни обернулась к Тэксу Дэргему:

— Что ты стоишь так, разинув рот? Скажи мне, она тебе нравится?

Тэкс встрепенулся.

— Кто? Дама? Сестра? Очень… она очень красива.

— Красивее меня? — приставала Гвинни. Она не дождалась его ответа.

— Сестра, — обратилась она к Розе-Марии, — насколько я знаю, господин Войланд, мой жених, совершенно здоров…

— Совершенно здоров, — подтвердила сестра.

— Поэтому он более не нуждается в ваших услугах, — продолжала Гвинни. — Мне было бы приятно, если бы вы уехали уже сегодня. Обратитесь, пожалуйста, к господину Дэргему, если у вас имеются претензии…

Ян перебил ее:

— Мисс Брискоу, я хотел бы обратить ваше внимание, что до вашей свадьбы я, по желанию вашего отца, являюсь по отношению и к вам, и к вашему жениху попечителем. Вы очень обяжете меня, если не будете давать самостоятельно никаких распоряжений, а сообщите мне о ваших желаниях. Что касается сиделки, то я уже решил, что она сегодня же вечером оставит свою должность. Уложите, пожалуйста, сестра Роза-Мария, свои вещи и поезжайте в отель «Морис» на улице Риволи.

Гвинни Брискоу вытянула губы, покачала головкой и сделала небольшой поклон:

— О, с удовольствием, кузен Олислягерс, — сказала она, слегка надувшись. — Вы можете мне приказывать, сколько хотите. Я буду охотно слушаться, если только произойдет то, чего я хочу. Мне совершенно безразлично, кто отошлет сестру, вы или я, если только она уйдет. Но скажите, пожалуйста, поселитесь ли вы здесь с нами или, может быть, тоже в отеле «Морис»? Я думаю — увы! — что сестра могла бы и за вами поухаживать, когда вы получите насморк.

— Благодарю, кузина Брискоу, — засмеялся Ян. — Это очень хорошая мысль! Тем временем, может быть, вы осмотрите свои комнаты и немного приведете себя в порядок. Я буду дожидаться вас к чаю в зале и дам вам знать, когда мой кузен будет здесь.

Он проследил, как она с Тэксом вошла в лифт.

Сестра Роза-Мария осторожно дотронулась до его руки:

— Моя служба уже закончилась?

Он утвердительно кивнул головой. Она снова спросила:

— Получу ли я свою плату? Когда мы едем?

— Через несколько дней, — ответил он, — как только я освобожусь. Теперь сделай, как я тебе сказал. Спроси в «Морисе» комнаты, заказанные на мое имя.

Она быстро пожала ему руку и ушла.

Ян выбрал место, откуда он мог бы видеть всех приходящих. Он велел подать газеты, укрылся ими и через каждые две-три минуты бросал быстрый взгляд на вход.

Тэкс Дэргем принял ванну и оделся. Затем стал у окна и, засунув руки в карманы брюк, стал глядеть вниз на улицу. Он был в дурном настроении и несколько раз проворчал: «Черт возьми!» Один раз он сказал вполголоса:

— Если бы я снова был в Нью-Йорке!

Больше он ничего не делал.

Вдруг постучались. Горничная принесла ему записку. Он Прочел:

«Приходи сейчас ко мне! Очень несчастна! Гвинни.»

Тэкс вздохнул.

Гвинни лежала на кушетке, полуодетая.

Перед нею стоял большой графин воды со льдом. Она выловила пальцем кусочек льда из стакана и засунула его в рот. В комнате стояли раскрытые чемоданы, повсюду на столах и стульях были разбросаны ее наряды, ими был завален и весь пол.

— Иди сюда, Тэкс, — прошептала она. — Подойди поближе.

Когда он остановился перед ней, она быстро схватила стакан и прыснула водой ему в лицо.

С большим трудом Дэргем удержал себя от грубого проклятия.

— Как тебе не стыдно, Гвинни? — воскликнул он. — Ты затащила меня в эту проклятую страну потому, что хочешь выйти замуж за этого проклятого, вновь испеченного парня, хотя и обещала мне выйти за меня. Теперь брызгаешь мне в лицо водой! Я сыт по горло. Сегодня же ночью я уеду!

Она вскочила, весело смеясь, схватила лежавшее на столе шелковое платье, вытерла им Тэкса.

— Прости меня, Тэкс. Я должна была так поступить. Я была так неслыханно несчастна! Теперь это проходит. Твое глупое лицо доставило мне большое удовольствие!

Она вытерла его волосы, взяла гребенку, причесала его.

— Не смей уезжать, Тэкси, слышишь? Ты не посмеешь оставить меня здесь совершенно одинокую…

— Но ведь я лишний! — крикнул он. — У тебя есть этот человек, твой жених.

— Как ты можешь так говорить, Тэкси? — она надула губы. — Ты сам мне говорил, как сильно его уважаешь. Когда он уехал из Нью-Йорка, ты тайно передал ему фотографию и просил подписать.

— Ему? — рассердился Дэргем. — Тогда он был еще «она»!

— Да, — сказала она убежденно, — но ведь это одно и то же лицо… Или почти одно и то же. А бессмертная душа, наверное, одна и та же.

Тэкс взял у нее из рук платье и отбросил его.

— Зачем ты вытираешь мне лицо? Оно уже давно сухо. А в бессмертных душах я ничего не понимаю. Никогда не видал ни одной. Скажи мне лучше, почему ты была несчастной?

— В этом виновата горничная, — отвечала она. — Она ни слова не поняла из того, что я ей говорила, да и в моих вещах она ничего не понимает. Только посмотри кругом. И ты еще спрашиваешь, почему я несчастна? Что мне надеть, Тэкси?

Ян все еще сидел, согнувшись, за своей газетой. Чем дольше он так сидел, тем сильнее росло его беспокойство. Он ловил себя на том, что читает и перечитывает одни и те же глупые объявления. Театр. Водевиль. Кино… Слова, слова… Он положил газету на колени, но снова поднял ее. Нет, нет… он не хотел, чтобы его видели! В конце концов он проделал в газете дырочку и смотрел через нее, как некогда видел в одной пошлой детективной пьесе. Ему казалось теперь, что все окружающие косятся на него.

А те двое не приходили, все не приходили…

Вдруг он услыхал поблизости голос доктора Прайндля:

— Как вам будет угодно, мне это безразлично. Я этот театр знаю столь же мало, как и другие.

Послышался ответ:

— Тогда спросим, доктор, у швейцара, что он нам порекомендует? Билеты мы можем достать у него.

Голос Эндри. Ян сразу его узнал. Ее голос — и в то же время не ее. Он звучал глубже, звучнее, немного резко. Яну сделалось холодно. Он вертелся в своем кресле, стараясь повернуться к обоим спиной. При этом взгляд его упал на большое зеркало у колонн. Молодой венец, смеющийся, веселый, совсем такой же, с каким Ян расстался год тому назад; А рядом — Эндри.