Том 3. Дети капитана Гранта - Жюль Верн

— Уйти, Джон?

— Да, сэр! Мы будем напрасно пытаться сделать это! Нас захватят, и мы окажемся во власти этих негодяев, а Бен Джойс уже показал, что не остановится перед преступлением. Речь идет не о нашей жизни — мы будем защищаться до последнего вздоха! А потом что? Подумайте, сэр, о леди Гленарван, о Мери Грант.

— Бедные женщины! — прошептал Гленарван. — У меня сердце разрывается, Джон, и порой я прихожу в отчаяние. Мне кажется, что нас ждут новые беды, что судьба ополчилась против нас, я боюсь, Джон!

— Вы, сэр?

— Не за себя, Джон, но за тех, кого я люблю и кого вы тоже любите.

— Успокойтесь, сэр, — ответил молодой капитан. — Бояться нечего. «Макари» идет плохо, но все–таки идет. Билль Галлей — тупоумная скотина, но ведь я‑то здесь, если я увижу, что подходить к берегу опасно, то поведу судно обратно в открытое море. Итак, с этой стороны почти или даже совсем нет опасности. А вот оказаться бок о бок с «Дунканом», вот это было бы ужасно, и я на вашем месте, сэр, осматривал бы горизонт не для того, чтобы увидеть его, а для того, чтобы уйти от него.

Джон Манглс был прав: встреча с «Дунканом» была бы роковой для «Макари». Ибо встреча с пиратами была бы страшна именно в этих водах, где они могли свободно разбойничать. К счастью, в этот день яхта не появилась, и шестая ночь со времени отплытия из залива Туфолда наступила без каких–либо угрожающих признаков.

Но этой ночи суждено было стать ужасной. Стемнело внезапно в семь часов вечера. Небо было грозным. Инстинкт моряка заговорил даже в пьяном Билле Галлее. Протирая глаза, тряся своей большой рыжей головой, он вышел из каюты и с силой втянул в себя воздух, как другой выпил бы стакан воды, и затем начал осматривать паруса. Ветер свежел и, повернув на четыре румба к западу, нес бриг к новозеландскому побережью.

Билль Галлей, грубо ругая матросов, велел им убрать брамселя. Джон Манглс мысленно одобрил это распоряжение капитана, но промолчал. Он решил не вступать ни в какие разговоры с грубияном–моряком. Но ни молодой капитан, ни Гленарван не ушли с палубы. Два часа спустя ветер усилился, и Билль Галлей приказал взять марселя на рифы. С этой работой было бы трудно справиться команде из пяти человек, если бы не имелись двойные реи американской системы, при наличии которых достаточно было опустить верхнюю рею, чтобы площадь марселя значительно уменьшилась.

Прошло еще два часа. Море становилось все более бурным. Волны так резко били в бриг, что всякий раз казалось, будто киль его натыкается на подводные скалы, но этого не было, тяжелый корпус брига с трудом поднимался на волну. Набегавшие сзади волны перехлестывали через борт и бурно разливались по палубе. Шлюпка, висевшая над левым бортом, была смыта нахлынувшим валом.

Джон Манглс тревожился. Любому другому судну такие волны были не страшны, но тяжеловесный «Макари» мог сразу пойти ко дну, ибо каждый раз, когда он зарывался в волны, то вода, заливавшая палубу, не успевая стекать по желобам, угрожала затопить бриг. Чтобы ускорить сток воды, благоразумнее было бы прорубить топорами отверстия в верхней части бортов, но Билль Галлей не согласился на эту меру предосторожности. Впрочем, «Макари» угрожала большая опасность, и ее предотвратить уже не было времени.

Около половины двенадцатого ночи до Джона Манглса и Вильсона, стоявших у борта с подветренной стороны, донесся какой–то необычный шум. Инстинкт моряков заставил их насторожиться. Джон схватил матроса за руку.

— Прибой! — сказал он.

— Да, — отозвался Вильсон, — волны разбиваются о рифы.

— Не больше как в двух кабельтовых?

— Не больше. Там земля!

Джон перегнулся через борт, посмотрел на темные волны и крикнул:

— Лот, Вильсон, лот!

Хозяин «Макари», стоявший на носу, повидимому, ничего не подозревал. Вильсон схватил лот, свернутый в лотбаке, и бросил его в воду. Лотлинь заскользил между его пальцами, но на третьем узле остановился.

— Три сажени, — крикнул Вильсон.

— Капитан, мы у бурунов! — крикнул Джон, подбегая к Биллю Галлею.

Заметил ли Джон Манглс, как Галлей пожал плечами, или нет, было неважно, только молодой капитан кинулся к рулю, повернул румпель, тогда как Вильсон, бросив лот, стал подтягивать марсель, чтобы привести бриг к ветру. Рулевой, которого Джон Манглс с силой оттолкнул, даже не понял, чем вызвано это внезапное нападение.

— К наветренным брасам! Трави! Трави! — кричал молодой капитан, поворачивая бриг таким образом, чтобы уйти от бурунов.

С полминуты судно шло, почти задевая правым бортом рифы, и, несмотря на темноту, Джон разглядел саженях в четырех от «Макари» белые гребни ревущих волн. Тут Билль Галлей, поняв, наконец, грозящую судну опасность, потерял голову. Полупьяные матросы не могли понять, чего от них требует капитан. Его сбивчивая речь, противоречивость его приказаний, все говорило о том, что этот тупоумный пьяница не обладал хладнокровием. Галлей был совершенно ошеломлен: он полагал, что земля от него в тридцати — сорока милях, а она оказалась в восьми. Судно отнесло течением в сторону от его обычного пути, и это захватило незадачливого капитана врасплох.

Благодаря быстрому вмешательству Джона Манглса «Макари» избежал бурунов. Но Джон Манглс не знал фарватера. Быть может, рифы окружали его со всех сторон? Ветер нес бриг прямо на восток, и каждую минуту он мог налететь на подводную скалу.

Вскоре шум прибоя стал нарастать справа. Пришлось снова лавировать. Джон снова положил руль на ветер. Перед форштевнем судна то и дело возникали буруны. Надо было во что бы то ни стало выйти в открытое море. Но удастся ли этот маневр на неустойчивом судне, с малой парусностью? Шансов на успех было мало, но другого выхода не было.

— Руль на ветер! На борт! — крикнул Джон Манглс Вильсону.

«Макари» приближался к новой гряде подводных скал. Море вокруг кипело. Наступила минута мучительного ожидания. Волны светились от пены, будто вспыхивая фосфорическим светом. Море дико ревело.

Вильсон и Мюльреди налегли изо всех сил на штурвал. Вдруг почувствовался страшный толчок. «Макари» наткнулся на подводную скалу. Ватер–штаги лопнули, и фок–мачта потеряла устойчивость. «Удастся ли повернуть судно без других аварий?»

Нет, не удалось — ветер внезапно спал, бриг увалило под ветер. Нахлынувший вал подхватил его, поднял, понес прямо на рифы и со страшной силой швырнул на скалы. Фок–мачта со всей оснасткой рухнула. Бриг дважды ударился килем о скалы и замер, накренившись на правый борт на тридцать градусов.

Стекла в рубке разлетелись вдребезги. Пассажиры выбежали на палубу, но волны перекатывались по ней, и оставаться там было небезопасно. Джон Манглс, зная, что судно основательно увязло в песке, попросил пассажиров вернуться в рубку.