Несомненная реальность - Евгений Лотош

Дело Охранных отделений – борьба с террористами. Предлагаю целиком и полностью сосредоточиться на выявлении и разгроме террористических ячеек (в первую очередь ячеек с.-р.) и не вмешиваться в вопросы внутренней государственной политики, выходящие за пределы ваших должностных обязанностей».

Его взгляд скользнул вниз страницы. Да, подпись, несомненно, Булыгина. Да и кто рискнет подделать подпись министра внутренних дел? Эх, Александр, Александр… До моей опалы ты был куда дружелюбнее. Но ведь и сейчас ты думаешь примерно так же, как я. И такая отповедь… Неужто Государь на самом деле не понимает всей опасности сложившегося положения? Может, письмо – результат каких-то подковерных игр? Очередной звонок? Возможно, мое место хотят отдать кому-то еще? Не понимаю. Кому хочется сидеть на пороховой бочке в наше неспокойное время? Или просто ищут козла отпущения? Или, наконец, кто-то из старых недругов подкапывается? Но вряд ли у меня в Москве есть настолько крупные недоброжелатели, что к их мнению прислушиваются в столице. Генерал-губернатор вроде бы на моей стороне… стоп! Что он там упоминал в последний раз? Что-то про недовольные письма из Санкт-Петербурга. Ну да, все правильно. В очередной раз ему сообщили, что в предоставлении ему особых прав, равно как и во введении в Москве чрезвычайного положения, нет никакой необходимости.

Неужели в самом деле Государь не понимает? Неужели распространяющиеся как пожар стачки, забастовки и крестьянские волнения не пугают никого в его ближнем окружении? Неужели даже тот факт, что в столице власть де-факто наполовину перешла к красным Советам, не могут пробить броню равнодушия? Не верю. Но другого объяснения нет. Кощунственно думать так о Государе, но, похоже, он и в самом деле не понимает…

Надо еще раз поговорить по проводу с Герасимовым. Жесткий он человек, не слишком приятный в общении, иной мог бы сказать – солдафон, но сейчас я радуюсь, что во главе Санкт-Петербургского Охранного отделения стоит такой человек. Ох, насколько я нуждаюсь в обстоятельном разговоре с ним за чашкой чая, с глазу на глаз! Но оставить Москву сейчас решительно невозможно. Особенно с учетом того, что, возможно, из-за очередной железнодорожной забастовки вернуться назад не удастся. Так что же мне делать? Как достучаться до Государя?

Громкий стук в дверь прервал его размышления. Зубатов удивленно поднял взгляд и открыл рот, но дверь уже распахнулась, впуская гостя. Ага. Кислицын Олег Захарович собственной персоной, кто же еще! Уволю секретаря к чертовой бабушке…

— Добрый вечер, Сергей Васильевич, — негромко произнес Кислицын, и на губах директора замер недовольный окрик. Что-то слышалось в его тоне такое…

Кислицын решительно захлопнул дверь перед носом пытающегося удержать его секретаря и повернулся к Зубатову.

— Прошу прощения за вторжение, — все тем же негромким уверенным тоном произнес он, — но мне нужно с вами поговорить. Немедленно.

— Присаживайтесь, Олег Захарович, — Зубатов кивнул на стул. — После доклада Крупецкого я решил, что вы проваляетесь в постели как минимум до завтра. Что случилось?

— Что случилось… — задумчиво произнес Олег. — Не суть важно. Скажем, дурной сон. Видите ли, Сергей Васильевич, сегодня я почти весь день посвятил раздумьям.

— Обнадеживает, — Зубатов потер воспаленные красные глаза. — Не так часто вы головой работаете, как хотелось бы. И каков результат?

— Скажите, Сергей Васильевич, — Олег постучал пальцем по подбородку, — все действительно так плохо? Я имею в виду ситуацию в стране?

— Что? — делано удивился директор. — О чем вы говорите?

— Я говорю про всякие слухи-шепотки, гулящие по Охранному отделению, — пояснил Олег. — За последнее время я наслушался их когда явно, а когда и случайно. Ваши сотрудники перепуганы, Сергей Васильевич, перепуганы тем, что надвигается на страну. О грядущей революции говорят чуть ли не как о неизбежном факте.

— Мало ли о чем шепчутся, — пожал плечами Зубатов. — Говорят, что в Москве кур доят…

Несмотря на внешнее спокойствие и иронию, он чувствовал, как его колотит мелкая дрожь. Почему его странный подопечный внезапно решил завести разговор?

— Сергей Васильевич! — Олег наклонился вперед и уставился прямо в глаза директору. Спустя пару секунд тот не выдержал и отвел взгляд. — Я хочу, чтобы вы рассказали мне все, как вы понимаете. Вы лично понимаете, а не официальные циркуляры из столицы гласят. Давайте, я слушаю.

По спине директора пробежал легкий холодок. Внезапно он понял, что его действительно подмывает излить душу этому странному человеку. Да, он с самого начала не мог противиться напору его непосредственного, почти щенячьего любопытства, как невозможно противиться напору любимого ребенка, но сейчас чувство присутствовало совсем иное. Словно тугая часовая пружина где-то внутри рвалась высвободиться, раскрутиться мощной волной, разнести в клочья мешающие ей препятствия…

— Не понимаю, почему я должен перед вами отчитываться, — ледяным тоном произнес он. — Тот факт, что я принял участие в вашей судьбе…

— Бросьте, Сергей Васильевич, — отмахнулся Олег. — Я Эталон, а вы, хотя и наверняка принадлежите к первой страте, всего лишь подстраивающаяся под меня психоматрица. Я же по глазам вижу, что вам хочется высказаться. Валяйте, я слушаю.

Зубатов, прищурившись, взглянул на него. В глубине души зародилась и начала нарастать волна гнева.

— Олег Захарович, — с расстановкой произнес он, — тот факт, что вы не совсем здоровы…

— Я полностью здоров, в том числе психически, насколько возможно в данных обстоятельствах, — оборвал его Олег. — Сергей Васильевич, поймите: ваше мнение для меня очень важно: вы – тот человек, с которым я весьма плотно общался весь последний месяц. Ваше мышление настолько здраво, насколько вообще возможно в окружающем нас мире. И мне отчаянно необходимо знать, что вы думаете по поводу текущей ситуации.

Директор Московского Охранного отделения растерянно посмотрел на собеседника. Здраво насколько возможно? Одно из двух: либо господин Кислицын свихнулся окончательно и бесповоротно, либо… Все его существо возмутилось против альтернативы, но внезапно он понял: ему хочется верить сидящему перед ним человеку. Верить… и опереться на него? Вздор. Как можно опереться на полусумасшедшего?

— Все очень плохо, — как в полусне услышал он свой собственной голос. — Скажу вам честно: я растерян. Ситуация в Москве аховая, но Государь не понимает…

— Стоп! — Олег поднял руку. — Давайте по порядку. Первая тема – ваш государь. Что означает «не понимает»? Фигура вы достаточно крупная, чтобы при необходимости выйти на самого Императора. Вы информировали его о своей точке зрения? Обычным способом, по инстанциям, или же через голову начальства?