Черное Сердце (СИ) - "Gargoil"

Анахель использовал только силу тела, что огорчило Пируса, он хотел сразиться с тем, кто должен быть сильнее его в несколько раз, а по итогу сражается с Анахелем, у которого силы примерно соответствуют Пирусу.

Спарринг закончился, и Пирус спросил.

— И почему ты отказываешься использовать свою внешнюю энергию, неужели настолько зазнался, что думаешь, что если будешь использовать обе энергии, то уложишь меня одним ударом?

— Вовсе нет, просто мне необходимо больше битв, что бы пробудить волю.

— Ты что, хочешь пробудить волю насильно? — Спросил Пирус с неверием в голосе, и скептически осмотрел Анахеля, но потом вздохнул и продолжил. — Хотя боевой опыт действительно может помочь тебе пробудить волю, но это должен быть опыт настоящего сражения, с намерением убить, где исход поединка решит, будешь ты жить или умрешь. Спарринг, сомнительное занятие, если ты хочешь пробудить волю.

— Пирус прав, сражение с ним не поможет тебе пробудить волю, а вот Я ха-ха-ха, я устрою тебе взбучку, ты либо пробудишь волю, либо очнешься в койке лазарета. — Своим рычащим, угрожающим голосом проговорил Хенграч, заливаясь громогласным жестоким хохотом.

Не дожидаясь ответа Анахеля, Хенграч рванул в атаку. Он не использовал оружие, рубил своими руками, и кончики его пальцев закованных в броню, резали не хуже чем клинки.

Он полоснул растопыренными пальцами снизу вверх, и в метре от его удара, пол вскрылся с хлопком и треском, оставляя на деревянной мебели, пять длинных ран.

«У Хенграча так же есть воля?» — мелькнула в голове Анахеля мысль, он, достав два клинка сосредоточился.

Остальные воины уже покинули дом, взирая за битвой со стороны улицы.

Хенграч заливался хохотом и рубил из стороны в сторону, оставляя на мебели и камне всё больше отметин. Анахель блокировал клинками порывы воли, которая была либо намеренно ослаблена, либо изначально была слабей, потому, как у Анахеля получалось отражать атаки когтей, при этом ощущая лишь легкую вибрацию от отдачи.

Анахель внимательно следил за ударами Хенграча, примерно понимая принцип действия воли. Но Анахель не был в этом уверен.

Хенграч ещё раз взмахнул рукой, Анахель отклонил корпус, и сблизился. Его меч взметнулся, и начал опускаться на плече Хенграча, тот даже не шелохнулся. Меч отбила сила воли, которая невидимым для глаза Анахеля потоком витала вокруг тела Хенграча. Меч отклонился и отскочил, словно ударил по поверхности, которая была слишком твердой.

Хенграч не стал церемониться, его пальцы согнулись как лапа у птицы перед атакой, и на кончиках пальцев Анахель что-то увидел, Анахель внимательно следил за ударом руки Хенграча, следил до тех пор, пока пальцы не вскрыли его доспех, и не распороли кожу, оставляя глубокие порезы на костях.

Анахель покачнулся и выплевал целый рот крови, но глаз он не отводил, и в них отразилось легкое понимание, но этого всё ещё было недостаточно, может быть эффект был бы действенней если бы Хенграч этой атакой по настоящему захотел бы убить Анахеля, но в последний момент он сдержался. Если бы Хенграч шел до конца, Анахель действительно пробудил бы волю, либо погиб пытаясь.

Анахель взглянул на рану, четыре глубоких пореза зияли на его груди, были видны края органов из прорезей на каркасе костей, будь порез протяжней в верхней части, можно было бы увидеть и сердце. Анахель увидел, как в его ранах что-то клубилось, похожее на туман, или на дрожание воздуха от жара костра, сначала Анахель подумал, что ему просто причудилось. Но вскоре сомнения отпали, когда он обнаружил, что рана заживала дольше! Если это не эффект воздействия воли, то что тогда? — спросил сам у себя Анахель, и крепко задумался над вопросом воли.

Пока восстанавливался, он сидел и думал, всё в итоге приходило к одному итогу, нужно больше практики. Когда рана затянулась, Анахель снял доспех, и попросил свободного солдата поменять ему часть доспеха. Тот вначале припирался, но за звонкую монету всё же согласился. Свободного времени у «опустошителя» не было.

Когда каждый из четырех членов отряда оставил Анахелю на память шрам, спарринги прекратились. Если морские солдаты начнут атаку, а Анахель умрет из-за ран, полученных на спарринге, каждый из оставшихся «опустошителей» будет чувствовать вину.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Каждый из воинов обладал волей, и она была наглядно продемонстрирована, Анахелю оставалось обдумать всю полученную информацию, и сопоставить с тем, что он уже имеет. Разгадка была близка, и оставался последний шаг, который был так близок, но одновременно так далек.

Анахель восстановился. Раны заживали быстро, но присутствие воли в клинках его спарринг партнеров добавляло хлопот. Восстановление ран заняло целую неделю, и когда Анахель закончил исцеление своих ран, он начал постройку стен из стали в своей башни культивации.

Когда постройка была завершена, Анахель задумался. Он не был уверен, что имеет в распоряжении много времени, и делать что-то рискованное вроде начертания рун накануне битвы было неблагоразумно. Потому Анахель надел доспех, и сидел, поддерживая своё тело в лучшем состоянии для битвы, продолжая рассуждать о воле.

***

Первое что услышал каждый находящийся в окружении стен столицы это треск, а затем грохот. Подняв взгляд к небу, каждый мог увидеть барьер, который куполом накрывал всю столицу, и начало этот купол брал из центрального здания всего города. Королевский дверец, из него выходил луч, который поддерживал барьер серо-синего цвета. Полусфера выглядела как большая полупрозрачная металлическая ограда, которая накрывала всю столицу.

Никто не понял, что послужило причиной появления грохота, и что заставило появиться барьер. Но вскоре был дан ответ. Внимательные наблюдатели могли увидеть шар воды, который на огромной скорости врезался в барьер, тот поглотил снаряд, словно он был каплей упавшей в море. Но вновь раздался треск, а затем грохот, который сотряс всю столицу.

Анахель, как и многие другие воины желал увидеть причину беспокойства. И начал подыматься на первую стену, на которую разрешалось входить только членам элитного отряда, или тем солдатам, у которых на это было разрешение.

Поднявшись наверх, он увидел сначала линию выстроившихся в ряд воинов в доспехах, самых разных окрасок и форм. Подойдя ближе, к краю стены он увидел далеко впереди химер, которые посылали в город снаряды воды, словно это были не химеры, а катапульты, или требушеты.

Химеры, к удивлению Анахеля и многих других были почти одинаковые, за исключением некоторых не особо радикальных отличий, вроде окраса, чешуи и плавников.

Это были огромные по размерам твари, стоящие на четырех лапах, которые напоминали лапы черепах. Морда напоминала морского удильщика, с широко поставленными глазами и пастью полной острых зубов-игл, но без удочки со сферой света на конце. Туловище было хитиновое, и части панциря покрывали длинную спину твари, оставляя брюхо менее защищенным. В конце туловища выползала длинная змея, которая плевалась снарядами, состоящими из воды, которые в данный момент и обстреливали столицу. Целый ряд подобных химер стоял, и обстреливал столицу.

***

Тем временем из столицы подготавливались к вылету Грифоны. Асцила стояла у стойла летающих зверей, и сверлила взглядом Джоса, это был старик с прямой осанкой и серыми, как пепел волосами, свисающими до его талии. Старик напоминал смертного со стороны, но глаза его были как две тихие бездны, готовые поглотить весь мир по первому зову.

— Если с моими детками что-то случиться… — Уже в который раз начинала свою угрозу Асцила. Джос был спокоен как водный омут, его глаза спокойно всматривались в глаза Асциле, и девушка не смогла унять дрожь. Она поспешно отвела взгляд, но гнев всё ещё раздирал девушку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я постараюсь сохранить столько грифонов, сколько смогу, но задача стоит в уничтожении химер, а не в том, что бы вывести твоих птичек на прогулку. — Спокойно проговорил Джос, голос его походил на дрожание внутри колодца. — Но если хочешь, можешь полететь вместе с нами, умрешь вместе со своими детками, романтично не находишь?