Он пришёл сверху. Том I. Во власти сна - Кристина Рябинина

— Извини, Тёма, я был занят.

— Прошло уже так много времени… — разочарованно выдохнул Артём и упёрся лбом в ладонь, подняв чёлку.

— Я вот что подумал, — деловито начал Первомай. — А что тебе там делать, в этой Электрограда?

Артём оторвал лоб от руки и окинул собеседника удивлённым взглядом.

— Как это что делать? Там мои родители, друзья, мой дом и станция. Я пойду в университет, потом на работу, стану физиком-ядерщиком…

— Ты думаешь, что это всё так просто?

Артём промолчал, а затем твёрдо ответил:

— Я не ожидаю, что это будет просто, конечно.

— Ты не знаешь жизни, Тёма. Знаешь, что будет, когда ты вернешься? Беспросветная скукота. Ранние подъёмы, холодящие душу, особенно зимой. Бесконечная зубрёжка… Затем экзамены, и наконец, о, предел мечтаний — грязная, абсолютно пагубная для здоровья работа на станции! Тебе точно этого хочется?

— Ты как-то описал всё в темных красках, Первомай. Если тебе не нравилась твоя жизнь…

Первомай нетерпеливо плюнул смешком, и Артём вопросительно глянул на него.

— Откуда ты знаешь, как всё будет? Cидишь здесь, рассуждаешь, сгущенку мою уплетаешь за обе щеки…

Артём глянул на стакан и отставил его от себя подальше.

— Там точно лучше, чем у Антана, — не стал он сдаваться, — и со всеми сложностями я уж как-нибудь справлюсь. Я кроветника убил. По сравнению с этим та жизнь — проще простого.

— А зачем тебе вообще нужны эти сложности?

Артём замолчал, уставившись на Первомая.

— Подумай хорошенько, Тёма, — на лицо Первомая вернулась слабая улыбка. — Я не тороплю. Сейчас договорим и прикажу приготовить твой любимый ужин, слуги вчера такой рыбы наловили…

Он ведь никогда об этом не думал. Чего ему хотелось на самом деле. Правда ли работать на станции? А почему? Потому что живет в Электрограда? Или потому что хочется стать лучше отца, доказать ему что его сын… Чего-то стоит. Артём закрыл глаза и представил, что остался во дворце. Книги, документы, бесконечные обеды и ужины и… Ничего сложного. Всё, что пожелаешь, по щелчку пальца и уйма времени для занятий наукой. Может, даже удастся разгадать, что это за лампы… Красивая картинка в голове загорелась от одной искры и в миг начала полыхать. Революция — рано или поздно она случится. Встать против Алисы и, возможно даже убить её, не своими руками, конечно, но…

Артём стал так сильно тереть руками глаза, что они заболели.

Нет… И дело не только в Алисе. Он не хочет быть правителем. Он не хочет быть его наследником. Этого странного Первомая, который совершенно не ценит жизни тех, кто ему не нужен. Променять чистое голубое небо на душный каменный потолок… Ну уж нет. И отец с матерью наверняка разойдутся без него. Артём представил себя в белом халате и шапочке, переключающим рычаги в блоге управления атомной электростанции — и у него захватило дух. Он поднял взгляд на Первомая, который всё это время наблюдал за ним, и твердо произнёс:

— Я хорошо подумал. Я не собираюсь здесь оставаться, мне нужно домой, прости, Первомай. Не могу я так жить. Подумай, ты ведь уже состоявшийся учёный, а мне еще столькому нужно научиться… Там, не здесь. Здесь для меня всё чужое.

Лицо Первомая исказилось, он оскалился и вдруг стал похож на толстую крысу.

— Думаешь, до старости будешь жить под крылышком у мамы, которая тебя от всего защитит? — прошипел он.

— Откуда ты… — ошарашенно начал Артём, но Первомай продолжил:

— Я знаю тебя, Тёма, больше, чем ты думаешь. Я видел, как ты рос. Я знаю, что ты любишь танцевать, смотришь видеокассеты с этим… Как бишь его… Элвисом, да. Любишь субботники, игру про волка и яйца и книжные магазины. Я знаю, что ты бесишься, когда отец черкает карандашом в газетах и книгах. Я знаю, что ты любишь поесть… Особенно сырники, которые готовит бесподобная Олечка Васильевна.

— Да кто ты такой?! — в ужасе выпалил Артём и вскочил из-за стола так резко, что сзади упал стул. А затем вдруг как ведро холодной воды его окатило осознание:

— Вадим Андреевич… — прошептал он поражённо. Это вы? Но как, вы же…

— Догадался наконец. Рад встрече, дорогой Тёма, — Вадим Андреевич сладко улыбнулся, и окинул себя взглядом, будто хвастаясь. — Да, я неплохо сохранился. Я принимаю раствор внутрь, каждый день.

— Зачем вы врали? Это вы открыли портал для меня? — сыпал вопросами Артём, ощущая, как кружится голова.

— О нет, Тёма, на такое я не способен… Портал открылся сам. И почему-то позвал именно тебя.

— Почему меня?

— Откуда ж мне знать…

Артём не верил своим глазам. Наверняка это сон. Но Вадим Андреевич снова заговорил:

— Так значит ты, Тёма, доказываешь мне, что хочешь вернуться к родителям. Уточню — к претензиям отца, да?

От едкой улыбки Андреевича стало противно. Артём промолчал, чувствуя, как тот подбирается к самому больному.

— Знаешь, дорогой, я никогда не понимал, зачем Юрка скручивает тебя в бараний рог, — начал рассуждать Вадим Андреевич, сложив локти на столе. — Почему он так отвратительно к тебе относится? Что с того, что ты домосед? И любишь подольше поспать? О! Сколько он мне жаловался на тебя…

Артём почувствовал, как от вибрирующего напряжения начинает болеть голова. Несмотря на съеденную сгущенку, во рту начала собираться горечь.

— Знаешь, сколько всего он мне говорил? Что ты ничтожество, что ничего путного из тебя никогда не выйдет, — каждую фразу Андреевич метафорически разрезал ладонью на столе. — Что ты только и делаешь — что бездельничаешь и жрёшь.

— Он правда так говорил? — Артём удивился тому, как изменился собственный голос — теперь он стал хриплым и задрожал.

— Да, Тёма, да! Юра — он неправ. Он хочет сделать из тебя — себя. Реализоваться хочет через тебя, понимаешь? Потому что, самодур, считает этот путь единственно верным и правильным. Раз парень — должен по стадиону бегать, а не борщи варить с мамой!

Артёма окружили воспоминания, с новой силой начали душить его. От подступающих слёз обиды свело скулы. Нет, это невозможно.

— Мне все равно, до скольки ты будешь спать. Если ты чего-то не хочешь — я не в праве тебя заставлять. Мне важен ты. Я даю и готов давать тебе всё, что ты захочешь — всегда. Я знаю, что у тебя есть тяга к знаниям — но ведь этот мир полон тайн! Ты точно не потеряешь свой острый ум, исследуя их. А я всегда буду поддерживать тебя, оберегать…

Артём посмотрел на Андреевича. Он чувствовал, как глаза намокли и болят, но