Туманян - Камсар Григорьян

Весенняя свежесть его поэзии, естественность, человечность, новые чудесные образы, великолепный язык, задушевный стих безраздельно покорили нас. Мы знали наизусть всю его книгу.»

Слова эти выразительно передают атмосферу литературной жизни Армении той поры, когда Туманян только начинал свою поэтическую деятельность. В творчестве Ованисяна армянская поэзия совершила резкий поворот от национально-романтических мотивов к реализму и народности. Этот поворот нашел яркое отражение и в первых сборниках Туманяна.

Молодого автора не оставляют тревожные думы о судьбах Армении. Он жаждет облегчить страдания народа, помочь своей растерзанной родине, хотя он еще не представляет, каким путем это следует сделать. Туманян видит «реки невинных слез», нищету и горе широких масс. Вот почему так печальны его песни. Вот почему он рисует скорбные картины родного края.

Все охватил глубокий сон,Спят люди, звери. Тишина.И, освещая небосклон,Плывет торжественно луна…. . . . . . . . . . . . .Но мой печальный край лишенОтдохновения и сна.И кажется, что замер он.Скрывает тайны тишина.

Кто будит сумрак голубой?Чьи стоны слышу, как во сне?Чей вопль сливается с мольбой?..Не рассказать об этом мне…. . . . . . . . . . . . .Ночь над Арменией темна…

Туманян описывал нищую, разграбленную страну, где царил произвол, где деспотические завоеватели все могли отнять силою. Автор затрагивал один из важных и характерных моментов исторического существования армянского народа, тему о пандухтстве.

Пандухтами или харибами называли тех, кто в силу обстоятельств вынужден был покинуть свою порабощенную родину, скитаться в чужих краях в поисках заработка.

Жизнь харибов на чужбине была полна лишений и страданий. Многим из них более не удавалось вернуться на родину. Многие погибали в дальних краях.

В стихотворениях Туманяна ранних лет лирические мотивы вплетались в тему общего, народного горя. Личная боль, личные переживания поэта отражали безотрадную жизнь народа. Он не видел веселых дней, в сердце его царила темная ночь, потому что вокруг он слышал лишь «горький плач, вопли нищеты», и душа его была омрачена «ядом зла, зависти и лжи». Для интимной лирики Туманяна характерны грустные думы:

Не проси меня, не воспоюЯ печаль безмерную свою,—Отшатнется прочь твоя душа,—Увидав до дна всю боль мою…Милый друг, ты не проси меня,—Не спою тебе про это я…

Однако было бы неправильно думать, что молодой поэт предавался лишь печальным мыслям, что гнетущая действительность убила в нем веру в будущее. Туманяну не были свойственны пессимистические мотивы. Мечты о том, что унылая действительность будет разрушена и засияет заря новой жизни, служила неиссякаемым источником силы и энергии. Он не отказывается от борьбы:

Вперед, борясь. Я знаю — день настанетИ настоящее падет как черный сон,А на обломках горделиво встанетГрядущее в сиянии знамен.

В сборниках Туманяна особый цикл составили пейзажные стихи. Часть из них носила несколько отвлеченный характер. В них автор стремился воссоздать образ родной страны общими поэтическими формулами. Так, например, в одном из стихотворений, где Туманян рисует идиллическую картину покоя и общего довольства, он пользуется обычными средствами романтической поэзии. Здесь мы находим и «далекие горы в тумане», и «роскошные поля и леса», и «с нежным шепотом протекающую тихую речку» и ее богатые плодородные берега, где «вольно и спокойно живут звери», а «птички поют в небесах»… Стихотворение заканчивается ‘размышлением о том, зачем же в этом прекрасном мире, где все имеется для счастья, люди живут неспокойно, враждуют друг с другом, убивают друг друга.

Другая часть пейзажных стихотворений Туманяна явилась результатом непосредственного общения с природой. Она свидетельствует о том, как хорошо знал и чувствовал автор природу родины. Таково, например, стихотворение «В горах». Содержание его предельно просто, но вместе с тем стихотворение поэтически точно и вдохновенно рисует одну из картин жизни горцев, рисует природу родных Туманяну мест.

…Спустилась ночь, и горы исчезли во мраке, а дождь все льет и льет. Далеко-далеко за дальними вершинами засверкала молния и осветила черные громады и ущелья. Из-под гор, извиваясь, бежит мутная речка. Один лишь пастух стоит на страже у своего стада. Вот снова засветила молния, и в ее красных лучах показались две тени. В небе загрохотало. Дождь усилился. Эй-эй! — крикнул пастух, и навстречу ему с лаем поднялась собака.

Стихотворение «В горах», русского перевода которого нет, не принадлежит по своим художественным достоинствам к числу лучших образцов ранней лирики Туманяна, но оно представляет несомненный интерес для понимания процесса становления реалистического пейзажа. В нем ясно обозначены элементы, нашедшие свое развитие в творчестве поэта зрелого периода. В лирических стихах этого цикла, в которых пейзаж занимал господствующее положение, наблюдается умение автора скупыми, но вместе с тем яркими штрихами создавать цельные поэтические картины природы и народного быта.

В раннем творчестве Туманяна легко обнаружить следы влияния поэзии Пушкина и в особенности. Лермонтова, которых он полюбил с юных лет. В первых сборниках армянского поэта важное место заняли переводы отдельных образцов лирики Пушкина и Лермонтова. Порою Туманян сознательно следовал за русскими поэтами. Так, например, в стихо-творении «Желание», подражая Лермонтову, Туманян продавался мечте о древней родине своих предков. Он говорил о своем желании «подобно птице полюбить лишь вольность и небесный простор», улететь в тот далекий край, «где цветут поля дедов, где в пустынной крепости на туманной горе тлеют забытые кости предков, где висят на старинной стене широкий щит и заржавленный меч».

Влияние Лермонтова, в частности «Мцыри», ощущается и в ранней поэме Туманяна «Отвергнутый закон». Образ юного героя поэмы противопоставляется образу монаха. В груди юноши бушует «пламя жизни», он бурно протестует против бессмысленного одинокого существования. Он жалуется, что «дни его проходят печально» и, обращаясь к старику, подобно герою лермонтовской поэмы, говорит: «Я жить хочу, отец, верните жизнь мне». Юноша уходит из монастыря, и старик монах проклинает его.