Оборона тупика - Максим Жуков

– Минимум, Данила Аркадьевич, – ответил молодой человек в самом углу «строя», одетый в джинсы и свитер, – газеты еще не выходили, по радио и телевидению информация скудная. В Интернете полный хаос.

– Хорошо, – уже тихим глухим голосом проговорил Суворов, – делаем две вещи. Во-первых, какое-нибудь военизированное спецподразделение в каком-нибудь лесопарке ночью устраивает такую стрельбу, чтоб святых выносили. Затем на утро «утку» в СМИ: оба случая – ликвидация большой банды наркоторговцев или еще там кого. Второе. Сегодня же отпустить всех задержанных, а труп в морге сжечь.

– Простите, Данила Аркадьевич?

– Не верю, что у вас со слухом плохо, милейший. Живых отпустить. Убитого сжечь. Сжечь дотла, я сказал! Вопросы? Тогда все свободны. А ты, – ткнул Суворов пальцем в молодого человека в джинсах, – еще раз в таком виде появишься в официальном месте, год дворником работать будешь. Я закончил, господа. Все вон!

Когда все, кроме Струева и Суворова, вышли, Струев закурил новую сигарету.

– Данила, это начало конца, – проронил он.

– Да шел бы ты!

– Я серьезно. Я предупреждал. Не лезь.

– Невозможно не лезть. И технологии нужны, и только разведка и влияние могут…

– Эту песенку я уже слышал, – отмахнулся Струев, – чем хоть этот америкос должен был заниматься?

– Есть у него интересная темка, – ответил Суворов, – хочешь подключиться?

Струев помотал головой.

– Зря, – пробурчал Суворов, – ты бы хоть сказал мне, чушь это или нет… Кстати, он очень высокого мнения о тебе. Говорит, что ты справишься с самой сложной проблемой…

– Данила, почему ты не даешь мне работать над ситуацией 28? – спросил вдруг Струев.

– Вот, мать твою растак, самое время, а!

– А когда время?

– Боже ты мой! – хлопнул себя по коленям Суворов. – Ну скажи мне на милость, что тебе в этих маленьких серых?

– Я объяснял тебе, Данила, – ответил Струев. – Можешь мне, наконец, ответить, почему ты не даешь мне заниматься этой темой?

– Слушай, займись своим делом!

– Я это и делаю! – закричал Струев, вскакивая. – Точнее, уже сделал. Я все закончил. Мои ученики вполне потянут систему. Видишь, даже полицейские, и то понимают, о чем речь. Поэтому я ухожу.

– Что ты делаешь?!

– Ухожу, Данила. Я не согласен с твоим курсом. Все, что я мог, я сделал. Если, не дай бог, что случится, то ты сможешь найти меня.

– Погоди, доцент, – Суворов встал, – ты что, всерьез собрался на пенсию?

– Всерьез.

– Бред собачий! – Суворов снова плюхнулся в свое кресло за столом. – Мы же с тобой столько всего…

– Вот-вот, – откликнулся Струев, – именно из-за этого «столько всего». Я больше не могу. А дело свое я сделал.

– Развяжи хотя бы эту ситуацию с диверсионным бредом.

– Ребята развяжут, – заверил Струев. – Все трое моих главных замов – прекрасные ребятки. Монгуш – самый сильный по системе, способен ее развивать и наращивать, факты подбирает правильно, словом, равных ему нет. Лян – прекрасный организатор и администратор, мыслит системно и глобально. В системе тоже спец, но не такой погруженный, как Монгуш. Наконец, Петров. Он не так силен, но интуиция прекрасная. Он может в некоторых случаях встать над системой, увидеть то, что не видно впрямую из графиков, поставить задачу с неожиданного ракурса, проинтуичить ситуацию при неполном массиве данных. Помнишь, как он нас раскусил и присоединился к нам?

– Так это он? Ах, ну да, точно! И все же, Ваня…

– Данила, пусть работают ребятки. Но и без системы я скажу тебе, откуда это все. Ты прешься в Европу, ты тащишь оттуда людей, ты ворошишь там все старые и новые осиные гнезда, потом удивляешься, что кто-то кусается. Тебе сейчас кажется, что все идет хорошо, что мы становимся сильнее и устойчивее, но через пять, может быть, даже десять лет все может пойти прахом!

– А так все пойдет прахом уже сейчас, – глухо отозвался Суворов. – Кстати, вся эта банда охотилась на америкоса.

– Да хоть на эскимоса! Данила, ты что, не понимаешь, о чем я?

– Похоже, что мы все чего-то не понимаем, – сипло проговорил Суворов, – зайди ко мне завтра, а то я сегодня что-то…

– Данила, завтра ничего не изменится.

– Я уже понял. Но все равно. Где-нибудь в районе семи вечера. А до того времени поставь систему на обсчет по сегодняшнему ЧП.

– Хорошо, Данила. Я хотел сказать две вещи. Я не предаю.

– Я так не ставил вопрос.

– Я знаю, что… Одним словом, я внутренне понимаю, что не предаю. И еще. Я люблю тебя. У меня не было брата. Друзей настоящих до тебя тоже не было.

– Ладно, вали отсюда, не трави душу.

Струев вышел. Суворов снова ткнул кнопку вызова на коммуникаторе.

– Здесь Суворов. Тыквина мне. Да. Это Суворов. Вот что. Приготовьте ветеранскую карточку ИСС и пенсионный расчет для Советника Струева. Не надо вопросов, Владимир Абрамович. Просто сделайте это завтра к восемнадцати ноль-ноль. И соедините меня с Москвой, мне нужен Начальник Службы внешней разведки. Отбой.

Когда связь прервалась, Суворов медленно, тихо и зло проговорил:

– Считайте, мать растак, что я гнезда еще даже не начинал трогать!..

Глава 3

Москва. Ул. Тверская. Ресторан «Гин Но Таки». Пятница,30 января 2004 г. 21:20.

Подошел официант, заменил пепельницу, забрал пустой стакан и вопросительно посмотрел на Аню. Та кивнула, и официант исчез из поля зрения. Аня посмотрела на часы и снова закурила. Данила безбожно опаздывал, но она знала, что он сегодня обязательно придет. Ей почему-то даже казалось, что она точно знает когда: когда она докурит эту сигарету и ополовинит второй стакан с «Кровавой Мэри». Аня махнула рукой. Официант возник как из-под земли. Пора было заказать суши. Когда официант расставил перед ней все необходимое и на стол легла деревянная дощечка с суши-ассорти, внизу раздался хор голосов, приветствующих нового посетителя, и Аня услышала знакомый, уверенный, не терпящий возражений голос: «Второй этаж. Меня ждут». Все же голос его чуть изменился. Что-то в нем было не так.

Данила уселся напротив и молча улыбнулся. Аня улыбнулась в ответ, изучая его лицо, которое тоже изменилось. Изменения были глубоко запрятаны. Это было все то же лицо уверенного в себе человека, который готов в любой момент всем на свете объяснить, что и как нужно делать, лицо решительное и волевое… Ане показалось, что из облика ее загадочного друга исчезла беспечность. Раньше он просто шел по жизни, иногда по ходу дела сминая негодяев и помогая хорошим людям. Он даже рисковал ради своих друзей, рисковал серьезно, но делал это легко и бесшабашно, с легкой долей самоиронии. Теперь иронии и бесшабашности не было. Данила еще не сказал Ане ни слова, ничего не сделал и не сообщил ей, а она уже поняла: что-то изменилось в его жизни. И следом пришел страх: она поняла, что сейчас что-то изменится и в ее жизни тоже. Страх кольнул сердце и ушел, растворяясь в открытых глазах Данилы и в поступающем в кровь алкоголе.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});