Друзья и соседи - Борис Ласкин

— Я не мальчик с пальчик. У меня на плечах погоны.

Женщина, вслух восторгавшаяся Федей, смущённо взглянула на своего спутника. Тот, вскинув брови, громко сказал:

— Прошу извинить мою супругу. Вы совершенно правы, товарищ суворовец.

Федя с достоинством кивнул, коснулся пальцами козырька и, удаляясь, услышал:

— Сегодня мальчик с пальчик, а завтра он офицер. Поняла?..

… Перед тем как нажать кнопку звонка, Федя оправил обмундирование и, убедившись, что всё в полнейшем порядке, позвонил.

Дверь отворила тётя Наташа.

Всплеснув руками и расцеловав Федю, она отступила на шаг.

— Здравия желаю, товарищ будущий маршал Советского Союза!

Федя снисходительно улыбнулся. «Вот тётка. Ей уже, наверно, скоро двадцать пять лет, а она балуется, как девчонка».

— Здравствуй, тётя Наташа.

— Здравствуй, Феденька. Ты что ж телеграмму-то не прислал?

— Это не обязательно. А где дедушка, бабушка, Шурик?

— Дедушка с бабушкой скоро будут. Шурик гуляет. Раздевайся. Давай сюда шинель и фуражку, я всё это спрячу, а ты отправляйся в ванную.

Стоя под тёплым душем, Федя услышал звонок и голоса — пришли дедушка с бабушкой.

— Папа, — раздался в передней голос тёти Наташи, — к тебе приехал какой-то военный товарищ. Он сейчас ванну принимает.

— Кто такой? — громко удивился дед.

— Не знаю. Генерал, говорит, будет очень рад, когда узнает, что я к нему в гости приехал.

Федя слушал и улыбался: «Догадается дед?»

А дед уже стоял за дверью.

— Полковник Караваев, вы?

Федя не ответил.

— Если не вы — постучите.

Федя постучал.

— Та-ак, — сказал дед, — сейчас сообразим… Генерал Самохин, уж не вы ли там форсируете водный рубеж? А?..

Федя постучал.

— Выходит, опять не угадал. Кто бы это мог быть?.. Уж не вы ли там, часом, купаетесь, Фёдор Михайлович?

«Какой-то Фёдор Михайлович, — весело подумал Федя, — мой тёзка».

— Видите ли, — продолжал дед, — дело в том, дорогой внучек, что вы не учли, какое неотразимое впечатление вы произвели на лифтёршу, которая мне и доложила о вашем прибытии.

Освежённый душем, Федя вышел из ванной комнаты и сразу же попал в объятия к бабушке. Она охала и ахала, поворачивала его, проводила рукой по ёжику стриженых волос и, наглядевшись наконец на внука, сказала:

— Ну, иди уж, иди к деду. Он у себя.

Дверь в кабинет была закрыта, и Федя постучал.

— Разрешите войти?

— Прошу, — отозвался дед.

Его рабочий стол стоял в углу у окна. И Федя, печатая шаг по паркету, подошёл к столу. Остановившись и щёлкнув каблуками, Федя доложил по форме и бросился деду на шею.

— Здравствуй, дедушка!

— Здорово, голубчик. Ну-ка, дай-ка я на тебя гляну…

Здесь, в кабинете, Федя чувствовал себя как за каменной стеной. Здесь Федю называли Федей или Фёдором. Здесь кончались «Федюньчики», «курнафеи» и прочие бабушкины изобретения: в кабинете деда царила суровая простота, милая Фединому сердцу.

Дед подробно расспрашивал об учёбе, о жизни в училище, и Федя отвечал чётко, немногословно, как и положено военному человеку.

Однако беседу эту вскоре прервали детские голоса. Вернулся с прогулки Шурик и вместе с ним его друзья и однокашники.

— Вот что, — сказал дед, — ты ступай к тёте Наташе. Там Шурика увидишь и весь его штаб. Кстати, с ними за компанию телевизор посмотришь. А я часок поработаю.

— Есть! — ответил Федя и, повернувшись через левое плечо кругом, вышел.

В комнате у тёти Наташи ребята рассаживались у телевизора.

— Федя приехал, — сказала тётя Наташа.

— Здравствуй, Федя! — обрадовался Шурик.

А Федя, неловко чмокнув его в макушку, солидно сказал:

— Здорово, голубчик. — После чего отвесил всей компании общий поклон. — Здравия желаю.

— Дети! — сказала тётя Наташа. — Сами телевизор не трогайте. Когда начнётся передача, я приду и включу. Феденька, присмотри за ними, пожалуйста.

И тётя Наташа вышла.

Дети молчали. Они внимательно разглядывали Федю. Подошёл Шурик, стал рядом и с гордостью посмотрел на присутствующих, словно бы говоря: «Смотрите, завидуйте. Вот какой у меня брат двоюродный».

К Феде подошла маленькая девочка, Алёнушка. Присев, она осторожно потрогала пальцем красные полоски на Фединых брюках, вздохнула и сказала:

— Красненькие дорожки…

— Это не дорожки, — сказал Шурик, — это лампасы. Как у дедушки.

— А ты, мальчик, тоже генерал?

— Нет, девочка, я не генерал.

— Потому что ты ещё маленький?.. Потому что ты ещё рыбий жир пьёшь, да?..

Федя усмехнулся:

— Да. Это главная причина.

Шурик достал из-под стола ящик с игрушками.

— О, брат, какое у тебя богатство, — заметил Федя и с плохо скрываемым любопытством вытащил из ящика механическую игрушку — экскаватор.

— Вы знаете, ребята, что это такое? — спросил Федя, проверяя, действует ли завод.

— Это эскаватор, — сказал круглолицый мальчик Витя.

— Верно. Только не эскаватор, а экскаватор.

Федя нажал кнопку, и стрела экскаватора медленно поднялась, быстро опустилась и, черпнув ковшом воздух, опять поднялась. «До чего же здорово сделано!» — с восхищением подумал Федя, снова заводя игрушку.

— И какой же экскаватор, — спросил он тоном лектора, — простой или шагающий?

— Простой, — ответили Шурик и Витя.

— А может, шагающий?.. Как вы думаете, умеет он шагать?

— Нет, он не умеет, — уверенно сказала Алёнушка, — потому что он ещё маленький…

Вошла тётя Наташа и включила телевизор. Началась картина «Золушка».

Федя сидел на краю дивана, положив голову на ладонь и не отрывая глаз от экрана. Если бы его такого, вконец захваченного зрелищем, увидела бы бабушка, не обошлось бы без охов, ахов и трогательных восклицаний.

Но всё же самое интересное было вечером.

К деду пришли гости — два генерала с жёнами и полковник. Пока женщины пили в столовой чай, в кабинете у деда собрались мужчины. Туда же, разумеется, был приглашён и Федя.

Дед представил его гостям, и Федя, разрумянившийся от волнения и от оказанной ему чести, пожал руку одному генералу, потом другому и потом полковнику.

Полковник оказался самым весёлым. Взглянув на Федю, стоящего рядом с дедом, он улыбнулся и сказал:

— Вы знаете, бывают такие диаграммы, где не столбики нарисованы, а фигурки. Вот смотрю я сейчас на внука и на деда — прямо живая диаграмма: выплавка стали до войны, а это вот в наше время. Как говорится, рост налицо.

Федя смотрел на генерала Героя Советского Союза и вдруг вспомнил: ну конечно, его портрет висит у них в училище в кабинете «Великая Отечественная война».

Когда Федя вернётся в училище, он расскажет, что целый вечер провёл вместе с генералом, о котором, кажется, даже сложена песня.

На пороге появилась бабушка:

— Прошу к столу! — Взглянув на часы, она обернулась к Феде: — А не пора ли представителю молодёжи на боковую?

Сперва Федя сделал вид, что не слышит, затем посмотрел на бабушку такими умоляющими глазами, что она затрясла руками и вышла.

— А вот мы у него сейчас спросим, — сказал дед. Посмотри на нас, Фёдор, и скажи — очень мы старые.

Федя замотал головой:

— Вы совсем молодые.

— Юноши, правильно? — спросил полковник.

— Ну, не юноши, конечно, — с сожалением ответил Федя, — но молодые. И сильные.

— Вот, братцы, что наша боевая смена заявляет, — сказал генерал и дружески похлопал Федю по спине.

— Значит, ещё есть порох в пороховницах?

— Есть! — уверенно воскликнул Федя.

Через час, простившись с гостями, с бабушкой, с тётей Наташей и с дедом, Федя отправился спать.

Полный впечатлений, он медленно раздевался и, складывая на стуле обмундирование, увидел на подушке расцвеченный красками листок бумаги.

Это был рисунок. Сверху светило овальное, лимонного цвета солнце. Из заводских труб валил сиреневый дым. С красным флагом шагали дети. А сбоку, на переднем плане, стояла колонна могучих танков. Танки не стреляли. Но они, вне всякого сомнения, были готовы открыть огонь, если бы враги посмели обидеть детей.

Федя, улыбаясь, разглядывал рисунок. Откуда-то из темноты раздался тихий голос Шурика:

— Федя!.. Это я нарисовал.

— Молодец, — сказал Федя, — объявляю тебе благодарность. — И, потушив свет, добавил: — Спокойной ночи. Отбой.

Шурик шумно втянул носом воздух и, поворачиваясь на другой бок, произнёс сонным голосом:

— Здравия желаю!..

Член правительства

Сегодня прекрасный день, яркий и свежий. По широкому тротуару степенно идут четверо ребят. У всех в руках портфели. Ребята явно направляются в школу, но они почему-то не торопятся. Они даже не хлопают друг друга по спинам своими многострадальными портфелями.