Хорёк-писатель в поисках музы - Ричард Бах

Признаюсь вам, Даниэлла, что мы все с нетерпением ждем появления вашего второго романа. Разумеется, мы не хотели бы торопить вас и оказывать на вас давление, но в том случае, если мы получим рукопись достаточно скоро и она окажется столь же захватывающей, как и «Мисс Озорство», то мы сможем поместить ее в осенний каталог, и тогда уже к праздникам тираж поступит в книжные магазины.

Ваши друзья и покорные слуги...

Хорьчиха Беатрис Шатеору,

вице-президент,

руководитель отдела рекламы

В чеке, приложенном к письму, энтузиазм издателей отражался еще красноречивее.

Как и всякий автор-новичок, Даниэлла была в восторге уже от одного того, что книгу ее опубликовали. И до сих пор она не задумывалась, что случится, если эта книга вдруг окажется бестселлером.

Она откинулась на спинку своего писательского кресла, озадаченно похлопывая себя по щеке конвертом.

«Если для издателей успех книги измеряется количеством проданных экземпляров, — подумала она, — то чем же он измеряется для писателя? Сумбуром, который книга вносит в его жизнь?»

Она была так счастлива, что они переехали в Монтану! Ей так нравилось жить на ранчо с Баджироном! Что он будет без нее делать, если она отправится в турне по разным городам? «Нет, — сказала она себе, — спокойная жизнь гораздо важнее, чем какой-то там уровень продаж».

Даниэлла отложила чек, поднялась и пошла на кухню. Решение было принято. Она разорвала письмо на мелкие кусочки и выбросила в мусорное ведро. Бестселлер бестселлером, а дома все равно лучше.

Глава 21

Едва она взбила тесто и вылила в вафельницу первую порцию, как сверху донесся частый топоток: Баджирон спускался по лестнице. Через несколько секунд он появился на пороге кухни с одним-единственным листком бумаги в лапах.

— Готово! — объявил он. — Я закончил свой роман. Даниэлла ошеломленно уставилась на него.

— Как это, Баджи? Закончил?..

— Так это. Я написал «Там, где ступила лапа хорька».

Даниэлла взяла у него листок, быстро пробежала глазами давно знакомый ей первый абзац и дочитала остаток:

«И вот он осознал, что рассвет, который он приветствует в этот миг, станет для него началом новой жизни.

«Впервые отпрыск Ротскитов осмелится сбросить с себя бремя аристократии! — подумал он. — Театр зовет меня — и я откликнусь на зов».

И с этой мыслью он упаковал саквояж, оставил записку, в которой говорилось, что всем тяготам жалкого графского существования он решил предпочесть полнокровную жизнь актера-трагика, и покинул город, устремившись в далекие дали на поиски своей звезды».

«Конец»

Даниэлла подняла голову.

— Баджи?..

Баджирон испытующе глядел на нее. Глаза его сияли, плечи гордо распрямились, словно ему удалось наконец сбросить с себя тяжелый груз.

— Вот это... — осторожно проговорила она, — ...это и есть «Там, где ступила лапа хорька»?

— Не хотелось оставлять его незаконченным.

— Баджи?..

— Это — краткий роман. Я сегодня понял, что классика — это не для меня. Название — в самый раз для бестселлера, но как написать эту книгу, я не знаю. Мне с ней было тяжело. Совсем не весело. Никакого развлечения.

— Ты это не выбрасывай, — попросила Даниэлла, протягивая ему листок. — У меня такое чувство...

Баджирон коснулся листка, но так и не взял его.

— Сохрани его сама, — сказал он. — Это все, что мне удалось заставить себя не порвать.

— Баджи...

— Не волнуйся, Даниэлла. Иногда бывает так, что выбросить историю — это единственный способ ее сохранить. Если в ней что-то есть, она обязательно вернется — в другом обличье.

Едва он установил телефонный отвод под кухонным шкафом, как раздался звонок. Баджи только-только успел соединить провода, а потому от неожиданности дернулся так, словно его стукнуло током.

Только после третьего звонка он пришел в себя и снял трубку.

— О, Воксхолл! Как я рад вас слышать!

Затем он на какое-то время умолк. Он слушал своего издателя — того, кто поверил в него и в Стайка и стал ему настоящим другом.

— Только не у нас. Знаете, какое лето в Монтане? Если тебе не нравится погода, просто подожди пять минут — и все изменится...

Даниэлла вошла в залитую солнцем кухню и уселась на высокий табурет: ей хотелось послушать разговор.

«Почему он звонит? Будет что-то хорошее. Я точно знаю», — думала она.

— Да, сэр. Вы могли бы перенести свой офис с Манхэттена в наш Прыг-Вбок. Тут рядом с продуктовым магазином большущий дом пустует. Вы могли бы снять его задешево.

Долгая пауза.

— В самом деле? О Воксхолл! Спасибо вам!

Даниэлла впилась в него взглядом, просительно приподняв брови и вытянув лапы: «Ну пожалуйста, скажи! Что он говорит?»

— Как я рад это слышать! У меня даже слов нет... Вы не представляете, как это замечательно!

«Это не просто дружеский звонок», — подумала Даниэлла.

— Ну и ну! Столько читателей!..

Он раздул щеки, показывая Даниэлле, что не верит собственным ушам, и прошептал, прикрыв трубку:

— Ого-го!

Но Даниэлла поверила сразу.

«Мой Баджи — вне конкуренции, — подумала она. — Отныне и до конца своих дней Издательский дом «Хорек» не сможет получить книгу Хорька Баджирона ни от кого, кроме самого Хорька Баджирона. Все остальное будет лишь жалким подражанием».

— Каждый писатель мечтает о таком издателе, которому его книги нравились бы по-настоящему...

«Его издатель хочет еще одну историю Стайка, — сообразила Даниэлла. — Он бы не позвонил, если бы книжки про Стайка не продавались лучше некуда».

— Конечно. Я тщательно это обдумаю. А потом мы еще раз побеседуем.

Даниэлла пыталась понять, в чем же дело. Усы ее встопорщились, лоб собрался в складочки.

— Передам. И от нее вам привет, Воксхолл. Спасибо за звонок. Пока...

Даниэлла заставила себя подождать несколько секунд, а потом выпалила:

— Ну, что он говорит?

— Воксхолл передает тебе сердечный привет, — сообщил Баджирон. Он все еще пытался переварить неожиданную новость.

— Какой внимательный хорек, — заметила Даниэлла.

— Ему понравился «Стайк и пчелы-разбойники». Даниэлла соскочила с табурета и крепко обняла мужа.

— Еще бы! Как он может не понравиться?! Ура, Баджи!

— Он хочет, чтобы я и дальше писал книги о Стайке. Он говорит, что эти истории нравятся не только щенкам, но и их родителям. Взрослым. Они покупают Стайка как подарочную книгу. Воксхолл говорит, что теперь их не остановить — раз уж это началось...

— Ты сказал ему, что не хочешь навсегда войти в роль щенячьего писателя?

— Нет.

— Почему?

— Он говорил очень серьезно. Он хочет подписать контракт на новые книги. Еще на три повести.

— Контракт на три книги?! — Даниэлла готова была подпрыгнуть от радости. Но она поспешно усмирила свой восторг и внимательно взглянула на мужа.

— Что ты об этом думаешь?

— Я так долго считал, что моя судьба — «Там, где ступила лапа хорька»! Неужели я приехал сюда для того, чтобы писать роман, но так и не написать его?

— Ты пришел в этот мир, чтобы сделать лучшее, на что ты способен, — проговорила Даниэлла. — Если бы тебе суждено было написать об Урбене де Ротските, ты написал бы о нем, и ничто в целом свете не помешало бы тебе это сделать.

Баджирон с облегчением улыбнулся.

— «Там, где ступила лапа хорька» — книга не для меня, Даниэлла, — сказал он. — Не писать мне романов!

Даниэлла вслушалась, пытаясь понять, что же стоит за его словами. Нет, никаких душевных терзаний, никакой жалости к себе. Баджирон вовсе не чувствовал себя мучеником. Он преобразился до неузнаваемости — прямо у нее на глазах!

Даниэлла улыбнулась.

— «Прислушивайся к своей жизни, — процитировала она «Пчел-разбойников». — Она расскажет тебе все, что тебе нужно знать о том существе, которым ты можешь стать».

Он выслушал ее и сладко потянулся, сощурившись от солнечного света. Он уже и не помнил, когда в последний раз у него было так спокойно на душе.

— По-моему, жизнь советует мне воздержаться от всяческих перьев и фиолетовых чернил. На какое-то время. Может быть, даже навсегда. Все, чего я сейчас хочу, — быть тем существом, которое пишет о приключениях Колибри Стайка.

Глава 22

Два дня спустя, ровно в полдень, до Хорьчихи Даниэллы сквозь легкий перестук пишущей машинки донесся звук из гостиной. Не просто звук — крик. Настоящий вопль.

— Баджи!!!

Не помня себя от ужаса, она вскочила и встрепанным клубком черного меха метнулась в дом. Опрокинутое кресло отлетело на середину веранды.