Джошу: Рычание льва - Бхагаван Раджниш

Это может выглядеть неочевидным. Это совсем как Ганг... большая река, настолько большая, что в месте впадения ее в океан имя Ганг уже изменяется на Ганга-сагар, «океан Ганга». Река становится огромной, как океан. Впадая в океан, Ганг немного поднимает его уровень. Океан настолько велик, что даже сотни и тысячи рек никогда не вызывают наводнение, и все же даже одна капля повышает его уровень. По крайней мере, это можно понять: одна капля просто теряется в океане, а океан стал немного больше, на одну каплю больше.

В те дни люди, несомненно, обладали большей интуицией, большим пониманием того, что реальная эволюция человека заключается не в новых машинах и технологиях; реальная эволюция должна произойти в эволюции человеческого сознания. Сознание человека должно стать вершиной, Эверестом, пиком, возвышающимся над облаками. Если это удастся хотя бы одному из нас, то этот успех станет успехом всех людей — прошлого, настоящего и будущего. Это будет четким подтверждением тому, что люди не прилагают никаких усилий, в противном случае мы все уже давно были бы буддами. Те, кто старались, стали буддами. Это наша изначальная природа.

Общество поддерживало монахов, поддерживало монастыри. Существовали тысячи монастырей, в которых тысячи монахов ничего не делали. Они получили одобрение от общества: «Мы занимаемся производством. Мы обеспечим вас питанием и одеждой. Ваша задача только одна: достичь высочайших вершин сознания. Ваш успех не станет только вашим. Если тысячи людей станут буддами, то все человечество без особых усилий сможет подняться на более высокий уровень развития сознания».

Это было великое озарение. И общество взяло на себя заботу о тысячах монахов, тысячах монастырей; оно удовлетворяло все их нужды. В наше время то общество исчезло, ибо сегодня исчезло понятие будды. А ведь это просто нонсенс. Даже острова не являются островами. Углубись немного дальше, и ты обнаружишь, что острова соединены с материком.

Мы все соединены друг с другом, нужно лишь погрузиться чуть глубже. Наши корни переплелись, у нас один источник жизни.

В те времена данное решение оказалось большим прозрением, в частности в Тибете: каждая семья должна была отдать одного ребенка в монастырь, где он занимался бы только одним — дзадзэн. Его не должна была отвлекать никакая другая работа.

Сегодня подобной возможности уже нет. Вот почему я разработал несколько методов, позволяющих вам оставаться в мире, не нужно удаляться в монастырь, никто о вас там не позаботится. Можно оставаться в обществе и овладеть невидимым огнем, который постепенно станет таким же неотъемлемым компонентом жизни, как дыхание. И не нужно будет постоянно помнить о нем.

Маниша принесла сутру:

Однажды Джошу сказал монахам: я добросовестно практиковал дзадзэн в южной провинции на протяжении тридцати лет.

Он имеет в виду те тридцать лет, что провел у Нансена. Он говорит: «Я добросовестно практиковал дзадзэн на протяжении тридцати лет, не задумываясь о том, когда наступит просветление». Достигну я просветления или нет? Правда ли это или вымысел? Реальное ли это состояние или фантазии мечтателей? Действительно, как можно придерживаться одного и того же распорядка дня на протяжении тридцати лет: гулять, сидеть, спать?

Ты всецело отдаешь себя достижению одной цели: стать более сознающим, стать наблюдательным, быть наблюдателем, несмотря ни на что. Это выполнимо лишь тогда, когда входишь в контакт с мастером; мы не принимаем во внимание исключения. Мастер является наглядным примером того, что мечту можно воплотить в жизнь. Это не фантазии, это реальность, просто нам не попалась нужная методика.

Джошу мог придерживаться жесткого распорядка дня лишь потому, что он встретил Нансена. Само присутствие мастера наполняла его чувством огромной радости. «Это реально! Если это удалось Нансену, значит, удастся и мне!»

Нансен спросил его: «У тебя есть мастер?», но он не дал точный ответ на этот вопрос. Он сказал: «Да». Он сказал: «Мой мастер передо мной», указывая на Нансена, который медитировал лежа. Он назвал его Татхагатой.

Татхагата — самое восторженное имя, которым называли Гаутаму Будду. Чисто из уважения ученики не использовали имя Гаутама Будда, они пользовались словом «Татхагата». Это слово многозначительно. Оно произошло от татхаты, что означает быть здесь и сейчас: татхагата — это тот, кто всегда остается здесь и сейчас, кого не относит ни в прошлое, ни в будущее. Такой человек никуда не уходит и ниоткуда не возвращается; он просто остается здесь. Время летит, облака пролетают мимо, но ничто не в состоянии отвлечь его. Он пребывает здесь, от вечности к вечности. Этим самым уважительным именем последователи Будды обращались к своему мастеру.

Джошу сказал Нансену: «Татхагата, у меня есть мастер». И в этот момент что-то произошло, была полная тишина. Ничего не говорилось, и нечего было слушать, и все же что-то произошло, что-то передалось от одного к другому. В дзэн это называется «трансмиссией лампы». Нансен никогда не приглашал Джошу стать его учеником, и Джошу тоже не просил принять его в ученики. Посвящение в ученики произошло без всяких официальных церемоний, незаметно. Как только Джошу назвал его Татхагатой... этот момент решил все. «Я уже с мастером».

Нансен принял его в ученики без всяких слов. Он просто пригласил старшего монаха и сказал ему: «Обрати на него особое внимание. Он созреет очень скоро. Если он смог распознать во мне татхагату, он прошел уже половину пути. Пройдет совсем немного времени, и он признает татхагату в самом себе. У него сильная интуиция, он движется в нужном направлении... это вопрос ближайшего времени».

Это «ближайшее время» растянулось на целых тридцать лет. Сегодня подобная терпеливость была бы невозможной. Сегодня все стремятся быстро удовлетворять свои потребности, и чем быстрее, тем лучше. Из-за этой нездоровой психологии все, что появляется в результате медленного и молчаливого ожидания, стало просто недосягаемым. В перечне того, что быстро не достигается, и сознание. Тридцать лет просидеть в дзадзэн... Джошу обрел просветление. Нансен сказал следующее: «Ему потребуется совсем немного времени». Для Нансена тридцать лет — совсем маленький эпизод по сравнению с вечностью бытия для обоих. Что такое тридцать лет? Ничто! Это трудно назвать даже отрезком времени.

Джошу сказал ученикам:

Если хотите обрести просветление, то вам придется познать сущность буддизма, совершая дзадзэн.

Сущность буддизма не в святых писаниях, не в словах Будды. Ее просто нужно познать, ведь это познание влечет за собой далеко идущие последствия. Все, о чем говорит будда, очень близко к истине, но даже близость к истине не является ею. Даже близость является неким расстоянием от истины. Вот почему тебе не удастся познать сущность буддизма по книгам. Это мнение распространено среди простых людей: почитай Будду, стань ученым, исследователем буддизма, и ты познаешь его сущность.

Однажды на буддийской конференции в Бодхгайе я случайно встретился с Бхадантом Анандом Каусаляяном. Он вытащил меня из толпы и спросил: «То, о чем вы говорите, звучит для меня вполне убедительно, но... простите, что перебиваю, мне нравится все, что вы говорите, но еще ни разу, ни в одном святом писании я не находил истории о которых вы вспоминаете. Вы же знаете, я ведь руковожу индийским обществом Будды».

Я слышал о нем, я читал его книги. Я ответил ему: «Очень рад познакомиться с вами. Мне очень нравятся ваши книги, но вынужден сказать, что вы не знаете сущности буддизма. В противном случае вы поняли бы мои рассказы. Не имеет значения, были они в реальности или нет».

«Что вы имеете в виду?» — не понял он.

«Что бы я ни сказал, — продолжал я, — должно было случиться, даже если этого в действительности и не случалось. Вот это я и имею в виду. Даже Гаутама Будда не сможет отрицать это. Этого могло и не быть в реальности, я принимаю это, да, это факт. Но меня не очень интересуют факты. Истина для меня — нечто большее, чем реальный факт. Это то, что передает сущность».

Он ответил: «Странный вы человек. Мне не приходилось встречаться с подобной идеей».

Он жил в Нагпуре. Изредка мне приходилось бывать в Нагпуре; мы встречались с ним, и он говорил: «Я прочитал эту историю в вашей книге. Мне она нравится, но дело в том, что ничего подобного в жизни Будды не было».

Я парировал: «Я не несу за это ответственности. Ну не случилось, что поделаешь? Но вполне могло случиться! Вы известный ученый, вы можете добавить эту историю в какую-нибудь книгу о Будде».

«О чем вы говорите! К святому писанию ничего нельзя добавить!»

«Любое писание, к которому ничего нельзя добавить, — мертво».

Когда я приехал в Америку, на паспортном контроле мне начали задавать вопросы... не коммунист ли я, не анархист ли. Я ответил: «Послушайте, я живой человек». Служащий не понял меня: «Что вы имеете в виду?»