Академия хаоса. Когда рушатся стены - Ольга Алексеевна Ярошинская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мы говорили о любви матери к ребенку, – неуверенно напомнила я.
– Ну, да, – кивнул Изергаст. – Там страсть вычеркиваем. В норме. Хотя мне кажется, что Линора видит в Родерике проекцию погибшего мужа. Со всеми вытекающими последствиями.
– Фу, – протянула я. – А вот эти извращенные измышления вы могли бы оставить при себе.
– А если все эти чувства – последствия магического воздействия? – подала голос Миранда, и Изергаст тут же повернулся к ней. – Можно ли считать их настоящими?
– Почему нет, – мягко сказал он. – Я ведь их испытываю.
Я захлопнула открывшийся от удивления рот. Вот это дела!
– А если бы не ритуал? – спросила она, глядя ему в глаза. – Я осталась бы очередной некроманткой на потоке? Вы ведь никак меня не выделяли до Лабиринта! Вы хотели Айрис!
Изергаст промолчал, сцепив зубы, а тени снова заплясали, отдаляясь друг от друга.
– Моя маленькая некроманточка – так вы ее называли! – воскликнула Миранда. – А мое имя даже не удосужились запомнить. Это не любовь, – упрямо мотнула она головой. – Это последствия неудачного колдовства. Вам надо разрушить связь.
– Я не буду, – заявил Изергаст. – Меня устраивает то, что есть.
– Правда? – изумилась она. – Мне снова приказать вам стать на колени?
– Если хочешь, – кивнул он. – Но я не думаю, что ты будешь меня унижать. Я знаю тебя, Миранда Корвена, я вижу тебя. И не хочу ничего менять.
Миранда отвела взгляд, и Изергаст, быстро подойдя к ней, взял ее за подбородок пальцами, заставляя поднять голову.
– Я люблю тебя, – сказал он, и я вытаращила глаза. – Я хочу, чтобы ты была счастлива. Не со мной, так с другим, – он нехотя отодвинулся от Миранды и повернулся ко мне. – Хватит, Арнелла. Иначе ты оставишь здесь одно пепелище.
Я отдернула руки и посмотрела на кристалл, полный огня.
– Хорошая работа, – кивнул Изергаст и ушел тихо, как кот.
Губы Миранды задрожали, и она обиженно воскликнула:
– Ты слышала! Это все ритуал! У меня начались месячные, когда я оживляла Изергаста, и кровь испортила схему. Если бы не это, он бы не любил меня!
– Но, Миранда, – тихо сказала я. – Если бы, да кабы… Все могло бы быть по-другому. Но это произошло.
***
На ужин подавали бараньи ребрышки с рисом, квашеную капусту и хлеб с россыпью орешков и сухофруктов. Рендон поглядывал на пламя, бодро трепещущее во всех светильниках, свекровь наконец сняла с плеч платок, но лишь Аден похвалил меня:
– Стало куда теплее! И так светло. Ты справилась ничуть не хуже дяди.
– Мой Родерик должен был сам зарядить артефакт, – прорвало Линору. – Он мог бы приезжать почаще. Теперь ясно, какие такие дела задержали его настолько, что он не мог выбраться к матери.
Приборы в ее руках звякнули о тарелку, и Линора поджала обиженно задрожавшие губы.
Я растерянно посмотрела на нее и отложила вилку. После артефакта я битый час рассматривала детские рисунки Родерика и сделала несколько важных открытий. Первое: Родерик не обладает художественными талантами. Большинство его картин вызывали неконтролируемый приступ смеха, и на месте его матери я бы тоже их сохранила – чтобы впоследствии шантажировать. Второе: мы никогда не будем близки с Линорой. Она относилась ко мне с явным предубеждением, хоть пока и без откровенной вражды. Вот и сейчас сходу поспешила назначить меня виноватой. А что будет дальше?
– Родерик правда очень занят, – сказала я. – И дело вовсе не во мне.
Хотя и во мне тоже, конечно. Во дворец он отправился из-за меня, и я терзалась опасениями, что он может пострадать, хоть Изергаст в своей специфичной манере заверил, что «смерть от него далека». Может, имел в виду себя? Кажется, он тоже по нему скучает.
– Расскажи о себе, Арнелла, – предложил Рендон. – Нам ведь стоит знать, кого мы берем в семью.
Точно об уличном котенке.
– Кто твои родители, Арнелла? – подхватила свекровь, успокоившись. – Из какой ты семьи?
– Мой отец был торговцем, он погиб при кораблекрушении много лет назад, – сказала я. – Мама долго была в трауре, но теперь собирается второй раз замуж – за отца Эммета.
Эммет стрельнул в меня взглядом, и я неожиданно для самой себя продолжила:
– Но вообще-то она родила меня от другого мужчины.
Левая бровь Рендона поползла вверх, и мне стало смешно – вот сейчас он немного походил на Родерика.
– Мой отец – путник, – сказала я. – Ну, знаете, из шестого луча звезды. Я сама узнала об этом не так давно. Видела его в хаосе, когда проходила Лабиринт. Он предлагал выбрать его дорогу, но я предпочла огонь.
– Надо же, – оживился Изергаст.
– Родерик не приезжал, потому что у него очень много дел, – сказала я. – Даже до Адалхорта должны были долететь известия о том, что произошло в Лабиринте. Тринадцать студентов погибли. Потом едва не случился прорыв хаоса за Стеной из-за преподавательницы, которая стала тварью. А перед этим сорвало одну из учениц, и с ней тоже пришлось справляться Родерику, – я запнулась и, подумав, добавила: – Я, фактически, бесприданница. У меня есть стипендия, но она, конечно, не идет в сравнение с Адалхортом.
Свекровь молчала, бровь Рендона задралась еще выше, а Аден смотрел на меня с веселым изумлением.
– Как это было, в Лабиринте? – спросил Изергаст. – Твой папаша дал тебе выбор? Ты не ступила на дорогу и увидела другую? Только огонь или еще что-то?
– Только огонь, – подтвердила я. – Потому что я так хотела.
– Молодец, – похвалил меня Изергаст. – Мясо сыровато, – заметил он, морщась.
Я швырнула огнем, и бараньи ребрышки в тарелке некроманта весело вспыхнули.
– Спасибо, – невозмутимо поблагодарил он, потушив пламя квашеной капустой.
Больше никаких вопросов за ужином мне не задавали, и после него я поднялась в свою комнату, намереваясь пробыть в ней до самого отъезда.
– Хочешь посмотреть на драконов? – предложил Эммет, постучав в мою дверь, и я тут же открыла.
***
Оказалось, что днем Аден показал ему следы огромных лап на песке.
– Когда светло, драконы уплывают подальше в море, а по ночам выбираются на берег, – с видом знатока пояснил Эммет, шагая перед нами с Мирандой.
Она тоже захотела пойти, и теперь мы втроем шли вдоль моря, уснувшего у скал. Дорогу освещали звезды, которые казались немного мельче, чем над Академией, а еще – огонь на моей ладони.
