Черный Янгар - Карина Демина

Этот камушек я нашла на берегу реки.

Не драгоценный, но самый обыкновенный, разве что цвета удивительного — ярко-зеленого, с золотой искрой. И формы круглой. А в центре — дырочка, сквозь которую я продела шнурок.

Камень был моим украшением последние лет семь.

Мой талисман.

А еще сквозь него я смотрела на солнце. И солнце становилось зеленым, а камень пил солнечный свет, чтобы потом отдать его миру. Он возвращал мне лето, пусть на несколько мгновений, но…

— Уверена?

Я сжала камень в кулаке. И тонкий шнурок обернула вокруг запястья, чтобы не потерять ненароком. Дар, он ведь должен быть от сердца…

— Хорошо, — кормилица погладила меня по голове, словно я и вправду была ее дочерью. — Закрой глаза. И думай о том, о чем ты попросишь богиню.

— А о чем можно?

— Думай.

Я согревала камень. И лежала смирно, позволяя названной матери, приведшей меня в подземный мир, расчесывать волосы, заплетая их в две девичьи косы.

Она же не спешила, выглаживала пряди костяным гребнем, пела колыбельную.

О чем просить безумную Кеннике?

О том, чтобы она и вправду связала нить моей жизни с нитью Янгхаара Каапо.

Тогда, пусть бы и в гневе, он не тронет меня.

Еще о тому, чтобы гнев этот был недолгим… чтобы чудо случилось… чтобы мой муж простил меня… чтобы он и вправду стал мужем… о семье, которая настоящая… о детях… и доме… о том, чтобы жить в любви и согласии… разве это много?

— Немного, — согласилась кормилица.

Неужели я говорила вслух? Или и вправду из синих глаз толстухи на меня смотрела безумная пряха? А если так, то… исполнит ли она просьбу?

— Всему свое время, — моих губ коснулся палец. — Помолчи.

И я замолчала.

Мысли текли неторопливо, как наша река в середине лета.

Каков он, мой будущий муж?

Стар?

Не старше отца.

Похож ли на него? Наверное… или на моих братьев… Красив ли? Про Олли говорят, что он красавец. И еще про нашего конюха, которого отец в прошлом году самолично порол и шкуру едва не спустил. А потом велел жениться… у конюха были кучерявые волосы и гладкая борода, которую он салил, укладывая волос к волосу.

…борода, наверное, колется…

…и если он курит, то как у отца, пропахнет дымом.

…не расчихаться бы…

…и правду ли говорят про то, что его с ног до головы черный волчий волос покрывает? И если так, то от Янгара, наверное, псиной пахнет… и волос жестким будет… или нет?

Смешно, об этом ли стоит печалиться… но меня вдруг одолело любопытство. Я лежала, пытаясь представить себе того, кого все равно увижу через несколько часов. Но перед глазами вновь и вновь вставал Ерхо Ину.

И плеть в его руке.

— Не бойся, дитя, — сказала кормилица. — Никогда и ничего не бойся.

Я не умею не бояться, но постараюсь.

Усилием воли отбросив ненужные мысли, я просто лежала, позволяя разрисовывать тело. Кормилица растирала и смешивала краски. На коже моей расцветали узоры, рассказывая историю моей жизни.

Прошлое.

Настоящее.

И немного будущего.

Вот только прочесть эти узоры могли лишь те, кто посвятил себя Кеннике… пройдет немного времени и краски сменят цвета, как меняется человек. И попробуй угадай наперед, каким богам вручила судьбу безумная старуха.

Кто будет стоять за моими плечами в эту ночь?

— Вот и все, дитя, — кормилица поднесла к моим губам чашу, где молоко смешалось с вином. — Выпей… и ничего не бойся. Богиня защитит.

— Спасибо.

Вино было на травах, и последнее, что я запомнила — то, как меня подхватывают на руки и несут, баюкая…

Куда?

Какая разница…

Глава 7. Осколки

Свадьба.

Пылают костры от края до края земли, расцветают целыми созвездиями. Гудят барабаны из оленьей кожи, восславляя щедрость жениха. Многих созвал Янгхаар Каапо. Еще в первый день лета разлетелись гонцы, понесли резные шкатулки из драгоценного ароматного дерева, а в шкатулках — шелковые свитки.

Спешил Янгхаар всех известить: сдался упрямый Ерхо Ину, согласился отдать за безродного любимую дочь. И зовет он достойных аккаев разделить радость.

Откликнулись старые рода.

И послали ответ, что в назначенный срок прибудут, дабы засвидетельствовать, что случилось небывалое… сам Вилхо Кольцедаритель послал жениху плащ, подбитый горностаем.

Великая честь.

В милости Черный Янгар. Силен он, как никогда прежде. И собственная слава кружит голову.

— Взгляни на них, — Янгар стоял у окна, запрокинув голову, и свежий ветер гладил смуглую кожу его. — Все сбежались.

— Это меня и беспокоит, — миролюбиво заметил Кейсо. — Именно, что все… и среди них у тебя нет друзей.

Он отломил темную виноградину и, поглядев на просвет, в рот отправил.

Перед Кейсо на полу лежали пять шелковых халатов, и каам уже третий час разглядывал их, пытаясь почувствовать, какой из пяти более соответствует настроению и случаю. Янгхаар не понимал этого. Он бы взял самый дорогой. Или самый яркий. А лежать, думать… тратить время.

И годы спустя его удивляли привычки друга.

— Вся золотая дюжина тебя ненавидит, — каам протянул было руку к темно-синему, расшитому тележными колесами и вьюнком, но в последний миг передумал. — А ты открыл им двери собственного дома.

Янгхаар думал об этом.

У ворот его усадьбы собралось три сотни гостей. И каждый из этих гостей спит и видит, как бы нож в спину воткнуть. Но ведь не скажешь, чтобы оставили свиту за порогом. Оскорбятся. Или решат, будто испугался Черный Янгар.

— Ерхо Ину любит дочь, — он вытер влажные щеки. В последние дни Янгхаар не находил себе места. И причиной волнения была эта девочка, которая уже сегодня ночью будет принадлежать ему. — Все говорят об этом.

— Любит… говорят… вот только хватит ли этой любви, чтобы устоять перед искушением?

— Двух сотен аккаев хватит, чтобы удержать Ину от глупостей.

— Надеюсь, — миролюбиво произнес Кейсо, устремив взгляд на халат багряный, с золотым шитьем по подолу. — Очень на это надеюсь…

Две сотни.

С Ину явилось всего пара дюжин. А остальные и того меньше привели. Да и вряд ли рискнут в чужую свару ввязываться. Золотые рода никогда не умели договариваться друг с другом.

Но Кейсо прав: не спокойно на душе.

Отступить?

Поздно.

В полдень распахнуться ворота храма, пропуская жениха. И откроются вновь уже на рассвете. Таков обычай, и не Янгару его ломать.

— Пора, — Янгхаар вытер ладонями мокрые щеки. — Так значит, она тебе понравилась?

— Она? — переспросил Кейсо, который со смотрин вернулся задумчив. — Понравилась. Только… я слышал, что у Пиркко волосы черные. А эта с рыжими была.