Наблюдатель - Сергей Литовкин

– И сколько? – спросил я

– Около тысячи…

– О-о-о!

– Помогите, – тихо и проникновенно произнес Валера, выбрав, почему-то, меня в качестве объекта убеждения.

– Я что, похож на человека, у которого водятся деньги? – снял я с себя вздорные подозрения.

После непродолжительного, но активного обсуждения возможностей поиска требуемой суммы, мы пришли к неутешительному выводу:

– Денег нет!

– Погодите, – сказал Руслан, выходя из помещения, – позвоню я, пожалуй, в одно местечко.

Через пять минут он вернулся и отозвал меня в сторонку.

– Слушай, смотайся-ка ты к Виталькиной жене на работу. Сам он сейчас в отпуске у родичей, а она, вроде как, кассу взаимопомощи всего диспансера в своих руках держит. Обещала выдать тыщу на неделю.

– Валера, – позвал я прапорщика, – если мы сейчас найдем деньжонок, ты за неделю сможешь сумму набрать, чтоб отдать?

– Конечно, конечно! – откликнулся тот радостно, – найду, перезайму, отдам.

– Может, ты сам сбегаешь? – спросил я Руслана, – не помню я, где ее там искать. В прошлом месяце мы с Виталей минут двадцать блуждали. Двери закрыты, окна забиты.

– Нет, – Руслан изобразил сосредоточенность на лице, – мне несколько кабелей надо перекоммутировать. Я вчера, кажется, напутал. Давай быстренько, а я начну пока метеоры гонять по лаборатории.

***

Нацепив гражданскую куртку, я вскоре добрался до городского психдиспансера и позвонил из ближайшей телефонной будки врачу Валентине Григорьевне – жене нашего майора Виталия. После детальных объяснений по телефону я, почти без труда, нашел вход в отделение, где она работала. У дверей уже ждала уборщица, возившая шваброй по ступенькам крыльца. Она проводила меня на второй этаж, открыв и закрыв последовательно штук шесть дверей, пользуясь ручкой – четырехгранником вместо ключа.

– Подождите здесь, – сказал она, – врач сейчас будет.

Я присел на одинокую скамейку, прикрученную навечно болтами к полу, в небольшом коридорчике. В него выходили три двери и окно, закрытое частой решеткой. Через десять минут стало скучно, а через пятнадцать – очень одиноко. Где-то слышались низкие завывания. За стеной громко грохнуло и застучало. Открылась одна из дверей, и появился крупный мужчина в белом халате. Он сделал несколько шагов и остановился напротив.

– Вам уже дали лекарство? – обратился он ко мне, внимательно окинув взглядом с ног до головы.

Я хотел, было, ответить что-то, но вдруг понял, что – попался…

Мужчина продолжал смотреть на меня, медленно и методично потирая руки, напоминающие по размерам стандартные совковые лопаты.

Пауза затянулась…

– Я тут к доктору, – начал я, с ужасом понимая, что забыл имя Виталькиной жены, – подождать, вот, просили…

Моя речь не произвела совершенно никакого впечатления, и мой собеседник повторил с той же интонацией:

– Вам уже дали лекарство?

Я привстал, и мой шальной взгляд заметался по помещению. Прочность дверей и решеток не вызывала сомнений. На лбу, об который изнутри упорно билась какая-то паническая мысль, появилась испарина.

– Садитесь, – пригласил мягким жестом мужчина со спокойной уверенностью, – вам уже…

Открылась левая дверь и зашла Валентина, к которой я бросился навстречу со всех ног. Никогда, думаю, никто так ей не радовался, как я в тот момент.

– Извини, задержалась, – сказала она, протягивая пакет, – совсем забегалась. У нас тут сегодня комиссия. В общем, понимаешь – дурдом.

– Понимаю, понимаю – ответил я, радостно кивая в готовности поскорее смыться.

– Иван Петрович, – повернулась она к мужчине в белом, – проводите, пожалуйста, товарища.

Он молча кивнул и больше мне по пути ничего не говорил, ловко орудуя своим ключом-четырехгранником. Только еще разок добродушно кивнул на прощанье, когда вывел меня из здания. Ох, и быстро же я тогда рванул…

***

Руслан и прапорщик Валера уже наснимали кучу кадров и набили целый рулон распечаток, пока я ездил за деньгами. Мы это все просмотрели и решили, что ничего похожего на инопланетян не получается. Метеорные следы создавал Валера, размахивая в зоне переотражений фанерками, бумажками, тряпками и фольгой.

– Смотри, что должно в теории получиться, – Руслан развернул тонкую тетрадку с таблицами и столбцами формул, – наш студент на ЭВМ посчитал для случая стандартного кирпича, падающего с Луны. Видишь, какие провалы на гармониках?

– Давай-ка, поднимем лучи повыше, – сказал я, показывая на потолок, – а то вся эта мебель и занавески портят картину.

Мы еще немного повозились с установкой, задрав антенны в потолок. Потом составили пирамиду из столов и стульев, на которую взгромоздили прапорщика с веером из бумаги и обрезков кабеля.

– Уже лучше, – констатировал я, глядя на экран, – но чего-то не хватает. Давай изменим разнос.

Я начал перестраивать приборы, а Руслан продолжал руководить экспериментом.

– Ну-ка, – крикнул он Валере, – потряхивай веером веселее.

Тот выполнил команду и забился на своем насесте как несушка.

Я закурил, приближая к реальности модель земной атмосферы, присмотрелся к экранам, сравнивая картинки с графиками и книжными иллюстрациями, и сообщил, что уже почти то, что надо.

Прапорщик, воодушевленный получением денег, начал интенсивно махать руками и зацепился ногой за опорный стул. После этого он с грохотом рухнул вместе со всей пирамидой, предварительно взлетев до потолка.

Именно в этот момент я начал непрерывно давить на кнопку регистратора. Картинка была отличная. Еще до того, как мне досталось по башке остатками пирамиды, пленка закончилась.

Лежа на полу, я устало рассматривал отпечаток ребристой подошвы на потолке.

– Смотрите, – сказал я, показывая наверх, – вот он, – метеорный след.

Прапорщик Валера, потирающий попеременно то колено, то лоб, был тут же наречен новым космическим именем – Метеор.

До конца рабочего дня он залечивал травмы и демонстрировал всем свежий синяк. Метеор быстро наладил теплые отношения с девчонками из конструкторского бюро и даже пообещал кому-то из них достать мебельный гарнитур. Потом он осел в комнатушке нашей жалостливой комплектаторши Ларисы. С работы они ушли уже вместе. При этом у дежурного в черновом журнале появилась запись следующего содержания: «Если кто станет искать прапорщика Елизарова по городскому телефону, то говорить, что он уехал на испытания и появится не раньше, чем через сутки».

***

На следующий день мы успешно спихнули дополненный отчет Мишику.

– Вот! Умеете же, если захотите, – одухотворенно вещал Семеныч, привыкая к радостному ощущению, что очередной фитиль, к которому уже можно было железно готовиться, пролетел мимо. Он удовлетворенно рассмотрел снимки, перечитал текст и даже собственноручно поправил пару знаков препинания, ласково пожурив нас за безграмотность. Отчет был отправлен своевременно и исчез из зоны нашего наблюдения.

Прапорщик быстро адаптировался и, получив лично от Мишика какие-то распоряжения, постоянно где-то мотался с большим портфелем под мышкой. Руслан перехватил его только в обеденный перерыв и попытался заставить заниматься аппаратурой. Эта затея, естественно, не удалась, так как ответственность и срочность задач, поставленных ему Семенычем, была неизмеримо важнее всякой служебной ерунды, которой мы занимались. Более того, все эти срочные задания носили секретный и интимный характер, вследствие чего мы понятия не имели о деятельности Метеора в течение всей следующей недели. Только из второго здания позвонил знакомый начлаб и поинтересовался: действительно ли наш прапор составляет списки и обеспечивает приобретение дефицитной бытовой техники? Мы искренне ответили, что ничего об этом не знаем.

А потом Метеор пропал.

Это выяснилось, когда Мишик, вызвав нас с Русланом, потребовал найти прапора и направить к нему.

– Так он же по вашему плану работает, – удивился я, – вы же сами нам приказали его не трогать.

– Не смейте, – закипятился Семеныч, – я с вас ответственность за него не снимал. Найти и доложить!

– ООМ, – пробурчал мне Руслан, поворачиваясь к выходу.

– Что вы там бубните? – Мишик насторожился.

– Есть найти! – бодро гавкнули мы и строем покинули кабинет.

***

Начинать розыск Метеора мы решили с его домашнего адреса. Жил он, как нам удалось выяснить через всякие регистрационные журналы, довольно далеко за городом. Добирались мы с пересадками на автобусе и трамвае, обсуждая по дороге сложившуюся ситуацию.

– Ох! – сказал я. – Беспокоит меня история с деньгами. На днях надо вернуть долг в диспансер. И Валерка, на тебе, – пропал. А с медиками, особенно из психушки, шутки плохи.

Я вспомнил санитара и поежился от живости недавних впечатлений.

– Может, заболел он или в семье какие-то сложности, – сделал предположение Руслан.

– Позвонить то можно было, наверно?