Пираты-призраки - Уильям Ходжсон

Ходжсон, как и Радклифф, не прибегал к нагромождениям ужасов, жуткого, сверхъестественного. Отличительная черта его творческой манеры: создание эффекта напряженности, ожидания, предчувствия ужасного. При этом у Ходжсона нет ощущения ирреальности происходящего — мы видим вместе c героями ужас, который возникает как материалистический, как фактически существующий.

Мы видим у Ходжсона поэтизацию таинственного и ужасного. Нам не показано нечто конкретное, мы лишь ощущаем то, что пугает нас, чувствуем, что изображенный в книге мир насыщен предчувствием ужаса. Зло у Ходжсона не сон, не наваждение, от которого можно проснуться со счастливым осознанием, что то была фата-моргана, а сейчас все жуткое и кошмарное закончилось. Зло есть реальность жизни, оно растворено в повседневности. Оно подстерегает человека везде и всегда, когда же нападет — неизвестно. Ходжсон говорит не просто о влиянии темных злых сил на человека, но о бессилии его перед ужасом, приходящим неизвестно откуда, ужасом, разлитым в мире.

У Ходжсона нет осмысления зла: оно слишком быстро, слишком неожиданно вторгается в человеческую жизнь, и у героя нет ни времени, ни сил (духовных ли, физических ли) осмыслить это, дай бог выдержать натиск и остаться в живых. И герой Ходжсона, как герой готического романа, обречен: «…смерть, притаившись, ожидает его посреди жизни: и ничто человеческое — ни силы рассудка, ни упорство добродетели — не может защитить его от неведомой и коварной судьбы».[62]

Примечательно, что герои Ходжсона не молятся, не взывают к высшим силам с просьбой о защите (лишь несколько раз обращаются к Господу в «Путешествие шлюпок с „Глен Карриг“» и однажды — в «Доме на краю»). Это выглядит еще более поразительно в сравнении с тем, как ведет себя в драматических обстоятельствах герой Дефо. У этих людей нет веры? она не нужна им? они изверились? Ответов нет — есть реальность. Сталкиваясь с ужасом, герои рассчитывают только на себя самих — или же обреченно ждут конца.

Читать Ходжсона непросто, а для впечатлительных людей на ночь вообще небезопасно. Но это чтение интереснейшее, увлекательнейшее, обладает сильным эмоциональным воздействием на читателя.

Ведь, по сути дела, зло, изображаемое Ходжсоном, есть отражение душевных противоречий человека, его терзаний и метаний, тех бездн, что таит человеческая душа. Одно из главных заслуг Ходжсона в том, что он говорит нам о сущности человеческой психики, о раздвоенности сознания, о невозможности свести все в жизни к линейной оппозиции добра и зла, о неоднозначности и самого человека, и всего, что с ним происходит. Все это помогает нам не просто лучше понять себя, свою душу, но подготовиться к тем драматическим изменениям, которые могут случиться — бог весть когда: завтра? через год? — и с нами.

Потому — повторим слова Вальтера Скотта, обращенные к основоположнику готического романа, Хорэсу Уолполу: «Мы не можем не принести дани нашей признательности тому, кто умеет вызвать в нас столь сильные чувства, как страх и сострадание».[63]

В. Гопман

«Пираты-призраки»

Роман

Перевод осуществлен по изданию: William Hope Hodgson. The Ghost Pirates. Ash-Tree Press Classic Macabre, USA. 2003

Эта повесть — последняя из трех. Первая называлась «Путешествие шлюпок с „Глен Карриг“», вторая — «Дом на краю». «Пираты-призраки», таким образом, завершают своего рода трилогию, составленную из книг очень разных, но объединенных общей концепцией невероятного. Автор искренне надеется, что с написанием этой книги он навсегда прощается с привычкой подыскивать рациональное объяснение всегда и всему.

ЗАПЕВАЛА: Эй, лентяи, на шпиль[64] — марш!МАТРОСЫ: Хей-хо! Взяли!..ЗАПЕВАЛА: Навались, смоленые души!МАТРОСЫ: Хей-хо! Еще взяли!ЗАПЕВАЛА: Команду слушай!МАТРОСЫ: Хей-хо! Взяли!ЗАПЕВАЛА: Слушай команду! Товьсь!..МАТРОСЫ: Хей-хо! Еще взяли!ЗАПЕВАЛА: Руки на вымбовки!Палы[65] сбрось!МАТРОСЫ: Р-раз!ЗАПЕВАЛА: Еще раз!МАТРОСЫ: Пошла, пошла!..ЗАПЕВАЛА: Слушай, матросы топают!МАТРОСЫ: Тихо! Слушай!ЗАПЕВАЛА: Слушай, шестерни щелкают!МАТРОСЫ: Ну-ка, взяли!ЗАПЕВАЛА: Дружней навались!Выбирай-ка трос, коль провис!МАТРОСЫ: Еще взяли!ЗАПЕВАЛА: Сама пойдет! Сама пойдет!..МАТРОСЫ: Слушай, морские бродяги сопят!Хей-хо! Взяли!Слушай, морские бродяги кряхтят!Хей-хо! Еще взяли!ВСЕ: Слушай, морские бродяги кричат!Раз-два, подтянись!Слушай, морские бродяги пыхтят!Три-четыре, навались!ЗАПЕВАЛА: Слушай, как шпиль-то скрипит!Слушай, как перлинь гудит!Слушай команду, морская душа,Дружно плечом навались!МАТРОСЫ: Раз-два, взяли!Еще — взяли!ЗАПЕВАЛА: Слушай, стопоры щелкают!Слушай, матросы пыхтят и топают!Слушай, как ванты гудят!А парус на мачте хлопает!МАТРОСЫ: Слушай-послушай!Навостри уши!В море уйдутСмоленые души.ЗАПЕВАЛА: Эй, песню пой,морская душа!МАТРОСЫ: Раз-два, взяли!ЗАПЕВАЛА: Чайки — молчи,Ветер — слушай!МАТРОСЫ: Три-четыре, еще взяли!..ЗАПЕВАЛА: На вымбовки, черти,дружней навались!МАТРОСЫ: Хей-хо! Взяли!ЗАПЕВАЛА: И слушай как стопоры щелкают!МАТРОСЫ: Хей-хо! Еще взяли!ЗАПЕВАЛА: Смотри, не зевай!МАТРОСЫ: Хей-хо! Взяли!..ЗАПЕВАЛА: Слабину выбирай!МАТРОСЫ: Хей-хо! Дружней взяли!ЗАПЕВАЛА: Раз-два, навались!МАТРОСЫ: Еще взяли!ЗАПЕВАЛА: Три-четыре, шевелись!МАТРОСЫ: Сама пойдет, сама пойдет!ЗАПЕВАЛА: Стоп выбирать!Шпиль стопори!Вымбовки долой!Лица утри!ВСЕ: Хей-хо! Работу кончай!Хей-хо! Ветер крепчай!В море уходим!Берег — прощай!

Тень из моря

Свой удивительный рассказ он начал без особых предисловий…

На «Мортзестус» я нанялся во Фриско. Об этой лоханке болтали всякое, и некоторые дошедшие до меня слухи были по-настоящему странными, но я долго оставался без работы и поиздержался, к тому же мне слишком не терпелось уехать, чтобы придавать значение подобной ерунде. Мало ли что говорят в порту! Главное, насчет кормежки и отношения к матросам с «Мортзестуса» было все в порядке. Я, правда, поспрашивал ребят, что же все-таки не так с судном, но никто так и не смог сообщить мне ничего конкретного. Несчастливый — вот все, что они могли мне сказать. Говорили, что «Мортзестусу» чаще, чем другим, выпадают дальние рейсы; кроме того, судну не везло с погодой: дважды на нем ломало ветром рангоут да один раз сместился груз в трюме. Случались с ним и другие неприятные вещи, которые, впрочем, могли произойти практически с любым судном. Ничего необычного я в этом не увидел и был готов рискнуть, лишь бы поскорее добраться до дома. С другой стороны, будь у меня возможность выбирать, я бы, конечно, постарался отправиться в путь на какой-нибудь другой посудине.