Ловец огней на звездном поле - Чарльз Мартин

Но, как в свое время и в Южной Каролине, почва Джорджии быстро истощилась, да и рабский труд начал, так сказать, «выходить из моды». Очень скоро некоторые из жителей штата на своей шкуре узнали, что богатство, которое зиждется на несчастье и страдании других, убивает не только тех, кто его создает, но и того, кто им владеет.

В течение какого-то времени некоторые из местных плантаторов пытались сажать рис, но это занятие оказалось слишком сложным и не особенно прибыльным. После катастрофы 1898 года, когда аномально высокий прилив затопил болота, нагнав девятифутовую волну, большинство рисовых плантаций оказались заброшены – кому понравится вкалывать, зная, что плоды твоих трудов могут быть смыты в океан буквально в течение нескольких часов? После этого рис в Джорджии почти не сажали – вся энергия местных предпринимателей оказалась направлена на заготовку леса.

Сразу после окончания Гражданской войны на побережье появились сотни конных, паровых и водяных лесопилок, которые производили строительные материалы как для внутренних нужд страны, так и для экспорта. В последней четверти XIX века лесопилки Брансуика, Сент-Саймонса и окрестностей стали центром притяжения для огромных океанских пароходов, которые уходили оттуда загруженные кругляком, тесом, доской и другими пиломатериалами. Знаменитый Бруклинский мост – и тот был почти целиком построен из леса, вывезенного из Брансуика.

Как известно, природные ресурсы не бесконечны; когда-нибудь они обязательно истощатся, и случится это тем раньше, чем интенсивнее эксплуатируют их люди. Запасы древесины тоже начали подходить к концу, но у Джорджии оставались еще ее Золотые острова. В 1886 году пятьдесят три члена неформальной организации, ставшей впоследствии известной как «Клуб имен» (его члены называли друг друга только на «ты» и по имени, зато люди попроще обращались к ним с неизменным добавлением почтительного «сэр»), приобрели у Джона Юджина Дюбиньона остров Джекил. Среди членов клуба были такие люди, как Джон П. Морган, Уильям Вандербилд, Джон Д. Рокфеллер, мой любимец Джозеф Пулитцер и другие. Плата за членство в клубе составляла миллион долларов с каждого, причем за эти деньги можно было только приехать на остров – за все остальное приходилось платить дополнительно, и надо сказать, что это были астрономические суммы. Когда в начале ХХ века все пятьдесят три члена клуба собрались на острове, они владели одной шестой частью всех мировых богатств. Именно с этого острова они совершили первый в истории трансокеанский телефонный звонок, а немного позднее, во время охоты на уток, разработали план создания Федеральной резервной системы США. «Клуб имен» процветал в 1920-х, пережил 1930-е, после чего был продан штату Джорджия. Произошло это, как ни любопытно, сразу после введения крайне обременительного для состоятельных людей прогрессивного подоходного налога, и я не думаю, что это было совпадением. Интересно все же, как иногда поворачивается жизнь…

Но свято место пусто не бывает. После того как члены «Клуба имен» покинули Золотые острова, туда ринулись любители красивой жизни рангом помельче. А с наступлением эпохи «Серебряного метеора» эти люди стали появляться в наших краях десятками и сотнями. Золотые острова, известные к этому времени по всей стране, манили знаменитостей и просто прожигателей жизни, благодаря чему новый пятизвездочный клуб «Галерея» всегда был полон. В его книге посетителей расписались и знаменитый Чарльз Линдберг[23], посадивший свой самолет на наскоро подготовленной полосе на острове Сапело, и Юджиния Прайс[24], и многие другие знаменитости.

В 1920 году двадцатичетырехлетний герой Первой мировой войны, только что демобилизованный рядовой Тиллман Эллсуорт Макфарленд сошел с поезда в Талманне. Помимо небольшого солдатского сундучка, набитого медалями, у него не было с собой ничего, кроме нескольких пил, молотков и топора с топорищем из древесины гикори. Если не считать семидесяти долларов наличными, это было все его имущество, но сам Тиллман был убежден – для нормальной жизни у него имеется все необходимое. Главным, однако, были не деньги или инструменты, а смекалка да твердая решимость больше никогда не возвращаться в траншеи. И пока большинство пассажиров усаживались в такси, которые должны были доставить их на прибрежные пляжи, Эллсуорт принялся обходить ближайшие к вокзалу дома, предлагая нарубить дров, очистить землю от пней или молодой поросли, выстроить сарай или конюшню. Одетый в белую рубашку, галстук и шерстяные брюки, он с широкой улыбкой пожимал руки хозяевам и с ходу заявлял: «Если моя работа вам не понравится, можете мне не платить».

С его стороны это был крайне удачный, как сказали бы сейчас, маркетинговый ход. Местные жители пожимали натруженную, мозолистую ладонь, заглядывали в глубоко посаженные, но честные глаза бывшего солдата и решали дать ему шанс. Вскоре слухи о его трудовой этике (честная работа от зари до зари – и никаких перекуров) распространились довольно широко. Спустя всего несколько месяцев Эллсуорт купил акр земли, обменял трехмесячный запас дров на старую лошадь, выстроил небольшой дом и открыл собственный бизнес (он занимался заготовкой леса и живицы). Каким бы скромным ни было его предприятие, оно все же давало средства для жизни. Он даже смог кое-что откладывать, но главное – за первые пару лет Эллсуорт исходил округ Глинн вдоль и поперек и знал его как свои пять пальцев.

В течение первых восьми лет его предприятие процветало. Когда клерки с Уолл-стрит начали выбрасываться из окон, Эллсуорт, не истративший зря ни одного заработанного цента, приступил к осуществлению плана, который и привел его на Юг. «Тот, кто землю покупает, никогда не прогадает», – говорил он. К 1931 году Эллсуорт приобрел двадцать шесть тысяч акров земли в окрестностях Суты – в двадцати милях от Брансуика. Свое имение он назвал просто: Сута.

Для местных жителей эллсуортовская Сута была всего лишь лесом, состоявшим из больных сосен и узловатых дубов, которые росли на взгорках вокруг болота, называемого Бычьим. Это было самое настоящее болото – десятки и сотни акров труднопроходимых, девственных зарослей, бочагов и глубоких, илистых ям, из которых ни один человек не смог бы выбраться без посторонней помощи. Алтамаха, протекавшая сравнительно недалеко от Суты, затопляла Бычье каждый раз, когда после сильных дождей реки и речушки в центральных районах штата переполнялись и выходили из берегов. Комары, москиты, змеи, клещи и прочие напасти дополняли картину.

Прослышав о приобретении Эллсуорта, жители Талманна, Попвелвиля, Джессапа, Дэриена и Брансуика лишь качали головами да выразительно крутили пальцем у виска. Мол, у этого парня не все дома. Никто не подозревал, что во время своих пеших походов Эллсуорт многое подмечал, изучал, анализировал и в конце концов понял то, о чем большинство давно и благополучно забыло. На самом деле около сотни лет назад Сута представляла собой юго-восточную часть огромной плантации, владельцы которой не могли сажать столько хлопка, сколько им хотелось, из-за чересчур влажной песчаной почвы. В 1856 году они все же начали растянувшиеся на десять с лишним лет работы по осушению этого района, пытаясь отвести из Суты застаивавшуюся там дождевую и речную воду. Десятки рабов с заступами и упряжки мулов строили дамбы и рыли дренажные канавы такого размера, что в них можно было ловить рыбу и плавать в небольших челнах.

А потом грянул 1865 год[25].

Как в годы Гражданской войны, так и после нее огромная плантация неуклонно приходила в упадок, сдаваясь объединенному натиску сосны-сеянца, сорняков, ползучих растений, паводковых вод и туч москитов размером с динозавра каждый. Глубокие лужи стоячей воды сделали некогда плодородные поля совершенно непроходимыми, поэтому никто, кроме давно умерших владельцев, не знал, какое богатство здесь зарыто. Впоследствии плантация была произвольно поделена на небольшие участки и продана тем, кто готов был их купить. О том, насколько неподходящими считались эти земли, прекрасно говорит тот факт, что в 1890-х годах две конкурирующие между собой железнодорожные компании дружно решили проложить рельсы в обход бывшей плантации, чтобы – в буквальном и переносном смысле – не увязнуть в проблемах. Тридцать пять лет спустя эти железнодорожные пути и образовали границы огромного участка, который Эллсуорт собрал из десятков крошечных наделов, владельцы которых уже не чаяли, как от них избавиться. В условиях глубокого кризиса, в котором тогда находилась экономика страны, землю отдавали за бесценок, а то и за символическую цену в один доллар, чтобы не платить налогов.

Подробно изучив систему дренажных рвов, дамб и насыпей, Эллсуорт пришел к выводу, что все предыдущие попытки осушить участок вокруг Суты лишь ухудшили ситуацию. Из-за вкравшейся в расчеты прежних владельцев ошибки примитивные ирригационные канавы не столько отводили с плантации лишнюю воду, сколько собирали ее со всех окрестных территорий. Почесав в затылке, Эллсуорт составил примерный план работ и арендовал тяжелую технику. В Бычьем болоте, служившем чем-то вроде отстойника для излишков воды, которую несла к океану Алтамаха, на протяжении десятков, а может быть, и сотен лет скапливались ил, осадочные породы и минералы, мертвые травы, деревья и прочие органические отходы. Сеть незаконченных пересекающихся отводных каналов, которые ничего не отводили, превратила эту территорию в гигантскую ванну площадью двадцать шесть тысяч акров, давно нуждавшуюся в том, чтобы какой-то человек вытащил затычку, прочистил сток и проложил новые трубы. Таким человеком стал Эллсуорт. В течение первых шести месяцев 1932 года он расчищал и углублял дренажные рвы, взрывал динамитом старые бобровые плотины и поднимал на поверхность могучие древесные стволы, утонувшие в трясине в самом сердце Бычьего болота. Когда уровень воды немного понизился, Эллсуорт начал строить систему каналов, способных если не превратить Бычье болото в проточный водоем, то, по крайней мере, нормализовать приток и отток паводковых вод. Ясно видя цель и перспективы, он рискнул последними деньгами и полгода спустя нанял еще несколько самосвалов, бульдозеров, экскаваторов и с полсотни рабочих, чтобы проложить на участке несколько удобных дорог и довести до конца работу, начатую черными рабами больше полувека назад. Всего через пару недель вода отступила с бóльшей половины участка, а еще через три месяца Эллсуорт уже разъезжал по нему верхом, разглядывая сокровище, которое ему досталось.