Горсть песка-12 - Валерий Белоусов

Комроты Боря Элькин недоумённо вздёрнул вверх кустистые брови: «Что значит, решили не брать? За что?!»

Комбат: «Что значит — за что? Я тебе что, порицание выношу?»

Элькин: «А разве нет? Это что же, Вы в бой пойдёте, а я в каптёрке припухать буду? Товарищ капитан, Вы права такого не имеете! Я подам рапорт командиру дивизии… Я Ворошилову напишу!!»

Комбат: «Утихни, чудила! Да я просто не так сказал. Не тебя лично не брать, а твои керогазы…Ну сам посуди, на что они в поле — броня картонная, из оружия- один пулемёт…Короче, слушай приказ. Поступаешь в распоряжение майора Гаврилова — ну, ты его знаешь, на корпусной партконференции его недавно…ну, ладно, дело прошлое…Будешь его поддерживать. Всё, всё, без разговоров, я умываю руки.»

И, запрыгнув на подножку БА-10, держась рукой за створку приоткрытого бронещитка, комбат убыл — поехал догонять уходящий разведбат…Только рукой напоследок помахал.

Элькин с печалью посмотрел на свои выстроившиеся на брусчатке стройной колонной «керогазы»: «Броня картонная, броня картонная…Мы ещё себя пока-а-а-жем»

И с досадой поправив роскошную, специально по заказу за большие деньги построенную фуражку, побрёл искать опального майора Гаврилова…

(Мгновенная чёрно-белая вставка. На брусчатке — вверх дном — роскошная, не уставная фуражка…прострелянная…с пятнами крови…Из танковой роты 75 ОРАБ в район сосредоточения не вышел никто.)

Остров Пограничный. Два часа тридцать две минуты.

В замаскированных окопах и ДЗОТах- в полной боевой готовности залегли пограничники. В окопах они уже довольно давно- с вечера, однако боеготовность не растеряли — терпеливо выжидать долгими часами в засаде- им не привыкать…Внезапно ночную тишину разорвал истошный визг…

Старший сержант-сверхсрочник с досадой перегрыз травинку и обречённо прошептал: «Всё! Наш старшина — Ющера зарезал…»

Боец — из прибывших на окружные стрелковые соревнования — с вопросом взглянул в его сторону…

«А, да ты не знаешь…Наш старшина, Янукович, всех заставских кабанов так почему-то называет — говорит, иначе колоть жалко! Рука у него не поднимается! А какой у нас кабан был, закачаешься…Умный, как овчарка — все команды знал! А здоровущий какой! Старшина поросёночка из под самой Полтавы, из Всесоюзного НИИ свиноводства привёз, от свиноматки — призёра ВСХВ…

Ну что же делать — ежели провокация, так он, Ющер наш — всё одно не жилец — в окоп же его не спрячешь…а так повар хоть мяса нажарит…Эх, какой был славный кабан! За это фашисты особо заплатят!»

Фольварк Семятиче. Участок Государственной Границы невдалеке от Буга. Три часа ровно.

«Пыль, пыль, пыль, пыль — от шагающих сапог… «в темноте её не видно- но она висит в сереющем небе, припудривает потные лица красноармейцев, грязными ручейками скатываясь на чернеющие от пота гимнастёрки…

Передовые подразделения советской пехоты прибывают в район заполнения 62 УРа.

Впрочем, за этим таинственным названием скрываются пресловутые стрелковые ячейки — правда, не индивидуальные, а на два-три красноармейца, несколько рядов колючей проволоки, блиндажи, площадки для пулемётов и полковой артиллерии…Но всё же — не среди чистого поля оборону стальную крепить!

Первый красноармеец спрыгивает в им же самим неделю тому назад выкопанный окопчик и с удовольствием скидывает с плеч ранец (sic!) — нововведение имени покойного ныне врага народа Егорова, вместо «сидора» и знаменитой скатки — прошедшей с Русской Армией от Шипки до Мазурских болот…Натёр плечи, сволочь такая, квадратная…

Прибытие бойцов с изумлением наблюдают работающие в ночную смену военные строители из 184 саперного батальона…Про весьма возможную провокацию они ничего не слышали — их командующий, генерал Карбышев, проезжая через участок утром, ни пол-слова об этом не обмолвился…

После недолгого совещания безоружные строители разобрали инструменты, одели ремни и пилотки, и нестройной колонной потянулись к чернеющему на фоне розоватого неба лесу. У недостроенного ДОТа-27, прикрытого от нескромных взоров дощатым забором, осталась грохотать заброшенными в неё камнями бетономешалка — чтобы «соседи» за рекой не беспокоились о том, что «иваны» что-то поняли…

(Мгновенная чёрно-белая вставка. Поле, усеянное солдатскими телами с чёрными петлицами на выгоревших гимнастёрках второго срока…Они не бежали — они шли в атаку, сжимая мозолистыми руками лопаты, топоры и ломы…)

Три часа тридцать пять минут. Аэродром Высокое. 74 ШАП.

Комполка Васильев, мечется как тигр в клетке: «Чёрт, чёрт, чёрт…Уходит время, уходит…Прямо сквозь пальцы сыплется…Чёрт! Связь! Есть связь с Кобрином?»

Начальник узла связи: «Никак нет, товарищ майор…» И- про себя: «Чего это Батька дурит? Учения какие-то задумал…делать ему по ночам, видно, нечего…женится ему надо срочно!»

Васильев, перестав бегать, внезапно останавливается: «Так, принимаю решение- если грёбаный начштаба через пол-часа не отзвонится, вылетаем всё равно, на шарапа…»

Начальник узла связи: «Товарищ майор, Вас! Комдив!»

Васильев, внимательно слушая, отогнув вверх ухо лётного шлема: «Так точно, понял Вас. Есть…Есть госграницу не пересекать!»

Потом швыряет трубку, хлопает лётными перчатками по поле кожаного пальто-реглана: «Ну надо же! Какая неожиданность! Приказано срочно перебазироваться в Кобрин! Ну кто бы мог предугадать! В рот и в жопу этих штабных сук!»

Выхватывает с раскладного деревянного столика сигнальный пистолет — и ввысь взмывает красная ракета…Аэродром наполняется гулом запускаемых моторов…

На лётном поле выстроен по-эскадрильно весь полк — «Чайки», И-15Бис…Все шестьдесят машин.

Машина комполка — с красной надписью на борту «За ВКП(б)!» — во главе первого звена…Начинает разбег- медленно, быстрее, быстрее…Взлёт! И тут же на вираж- для построения в круг…

Первое звено Первой эскадрильи начинает взлёт…

Три часа тридцать восемь минут. Железнодорожный мост правее Крепости.

В светлеющем небе гаснут последние звёзды, а по дощатому настилу меж двух пар рельсов- снаружи широкая русская колея, внутри — узкая немецкая — топают подкованные сапоги с низко обрезанными голенищами…

«Эй, русски! Давай погранкомиссар! Конвенций о шелезнодорожний сообшений! Бистро-бистро!»

Пограничник на посту у нашего берега реки широко и ласково им улыбается и нежно отвечает: «Погранкомиссара вам? А лично товарищ Берия вам не нужен, часом? Приёмная Лаврентия Павловича работает с девяти утра! Приём по рабочим дням! А нынче выходной. Так что пошли на хуй, уёбки! (Очень быстро) «СтойСтрелятьбудуЛожисьСтреляю!»

И стреляет — метко, точно в мышиного цвета цель.

Потом он скатывается под откос насыпи- потому что над головой звенят пули- а на мост накатывается плещущая огнём туша «панцерцуга«…И как только первые колёса броневагона пересекают незримую линию посреди реки…

Мгновенный всплеск красного, и коробчатые фермы, застонав, качнулись, и рухнули в окрасившиеся оранжевым воды Буга…

На миг — мелькнуло растерянное лицо командира бронепоезда обер-лейтенанта Сееле — «О майн Готт, это не правильно! Так не должно быть!» и уже смешно и нелепо выглядит прикреплённая к борту бронетепловоза «ЦЛ-2» табличка с вагона поезда «Берлин-Москау«…Летящая вместе с ним вниз…

Докатывается могучий рык взрыва…А потом- другие тяжкие удары- мосты у Мотыкал, у Коденя, у Семятиче, Домачёво и Влодавы…Добро пожаловать в ад.

(Мгновенная чёрно-белая вставка. Подло, предательски убитые пограничники во главе с погранкомиссаром…Немецкий бронепоезд торжествующе пересекает Буг… и тут же его в упор расстреливает пушечный ДОТ «Светлана» из 17-того ОПАБ 62-го УРа…есть там у них один наводчик- красноармеец Хазамбеков, ворошиловский стрелок…На миг — мелькнуло растерянное лицо командира бронепоезда обер-лейтенанта Сееле — «О майн Готт, это не правильно! Так не должно быть!» и уже смешно и нелепо выглядит прикреплённая к борту бронетепловоза «ЦЛ-2» табличка с вагона поезда «Берлин-Москау», облизываемая языками горящей солярки…Нет, ни за что ему не доехать до Москвы. Судьба такая. Добро пожаловать в ад.)

Три часа пятьдесят восемь минут. Берег Буга. Наблюдательный пункт 2-той танковой группы.

Гудериан опустил бинокль и с сожалением произнёс: «Ну, на захват мостов я, в сущности, не очень и рассчитывал…В конце концов, это было бы не спортивно…»

Фон Меллентин, скрывая ехидную генштабовскую улыбку, тщательно записал в книжечку с золочёным обрезом серебряным (sic!) карандашиком: «Командующий отметил, что виноград зеленый…»

В этот момент над их головой на восток пролетели первые бомбардировщики…

В это же время. Брестская крепость. Северный остров. ДНС?5.