Диверсант - Михаил Чертопруд

наводить порядок в свою Индонезию. Вырезуб молча починял кольчугу, сгибая и разгибая стальными пальцами нужные колечки. Хиа сосредоточенно регенерировала, а Моветон был просто счастлив – кажется, этого круга воинов у костра он ждал многие годы, торча в одиночестве на Саре.

Помянув всех убитых нами соратников, Никола сам стал задавать вопросы. В первую очередь – про современные войны и оружие. Они с дружинниками успели провоевать в нашем времени дней десять, навернули по Черноземью километров триста, два раза были обстреляны с вертолета, много повидали, но мало что поняли. Зато Говарс, как оказалось, за последние два месяца прилично изучил наш мир в теории и неожиданно преподал нам краткий курс развития военной тактики от Средневековья и выше.

– Смотри, богатырь. В твое время была тяжелая конница в доспехах с копьями, вроде вас, легкая конница с копьями и луками, как степняки… а пехоте на этих просторах вообще делать нечего – она никуда не успевает. Зато если город обстроить высокой стеной, то можно годами в осаде сидеть – штурмовать стены вам нечем…

– Ну, почти так…

– А потом появился порох, который взрывается в трубе и разгоняет пулю, причем в несколько раз быстрее, чем лук – стрелу. И возник огнестрел. Сначала – в виде больших тяжелых пушек. Ими стали ломать каменные крепости. Потом – в виде ручных ружей. Еще потом эти ружья стали дешевыми и скорострельными. И тут оказалось, что ваша конница не может воевать против пехоты – ее просто расстреливают на расстоянии, вместе с доспехами.

– А лучники как же?

– Лучника надо тренировать несколько лет, пока он станет стрелять быстро, точно и далеко. А ружье дал в руки вчерашнему крестьянину – и он уже солдат. Так и вышло, что основная сила армии – это масса дешевой пехоты с ружьями. К ним пушки – чтобы ломать укрепления и помогать с дальней дистанции, и немного конницы – для разведки, диверсий и преследования бегущих.

– И что, это теперь так и есть?

– Нет, так было лет пятьсот подряд, но в последние сто лет снова все не так. Видел, тут по дорогам такие коробки с людьми иногда проезжают?

– Да, было такое.

– Вот, это появились двигатели… Сложно объяснить, что там внутри, но они сжигают какое-нибудь горючее топливо, и дают огромную тягу – так что могут очень быстро толкать тяжелые повозки на колесах. Особенно, если по гладкой дороге. И для обычных людей появились вот эти самые шустрые машины на дорогах. А для военных – те же машины, но с пушками и в толстой броне. Танки. И другие, полегче, чтоб пехоту перевозить. Теперь армия по полям наступает танками, а пехота – на подхвате. И все это движется не со скоростью пешехода, а со скоростью танка – побыстрее вашей конницы. А конницы, кстати, с этого места практически и не стало.

– А еще сверху что-то летает. Тоже ваши танки?

– Не наши, а ихние. Я вообще дикий тролль из другого мира. Да, при очень большой тяге можно машину в воздух поднять – там они в несколько раз быстрее, и могут сверху стрелять. Вот они теперь заместо конницы – это быстро, но дорого, поэтому и применяется не всегда.

– Так… еще что-нибудь есть?

– Честно говоря – полно, но это менее заметно. Есть ракеты – это когда здоровая бандура прилетает издалека и взрывается. Можно из другой страны целый город так разбомбить…

– Беспредел… И что – так делают?

– Обычно все-таки нет. Это уже политика и экономика. Во-первых, все эти современные штуки дико дорогие. Разнести целый город ракетами в целом дороже, чем такой же город построить. Во-вторых, адекватные завоеватели обычно хотят поиметь целую местность с населением, а не выгоревшую от взрывов пустыню. В-третьих, страны договариваются между собой, и явных агрессоров стараются запинывать сообща. В среднем же все давно поняли, что война – это в основном убытки, а можно еще так от соседей огрести, что и государство не спасешь. Опять же и народ тут нынче грамотный и ушлый… умирать не любит. Если всех голодать заставить или на войну послать – могут и правителя свернуть. Так что в последнее время все воюют не друг с другом, а со всякими системными монстрами – про них каждый знает, что это зло, раз из другого мира.

– Так я смотрю, вы тут примерно такие монстры и собрались?

– Это, богатырь, уже другой вопрос. Вон, к магу – это он нас отовсюду насобирал.

– Да и ладно… А вот скажите мне, что со степью-то стало? В мое время тут ковыли были до горизонта… Табуны конские, овцы у степняков по пять тысяч в отаре. Где это все? Ну, поля хлебные – это я понимаю, но и их немного у вас. А так – кусты, березняки, почти все заброшено…

– Маг, это тоже для тебя вопрос.

– Пожалуй. Во-первых, про степь. Она сама по себе не живет – ей нужно, чтобы в ней паслись какие-нибудь кони, или овцы, или хоть антилопы – подъедали растущую траву, вытаптывали подрост деревьев и почву удобряли говном своим. Правда, если скота слишком много – трава не успевает вырастать, почва обнажается и стаптывается – это перевыпас, из-за него степь может стать пустыней. Но если скота мало – из травы начинают прорастать кусты, за ними и деревья, и постепенно получается лес. А если бывшее паханое поле забросить – лес еще быстрее вырастает.

– Понятно. И куда же делся скот? И почему заброшены поля?

– А это снова экономика и политика. Нынче все страны друг с другом торгуют, и каждая в основном производит то, что у нее лучше получается. Вот Русь наша торгует в основном топливом для машин, его местами из-под земли можно добывать; еще лесом, и немного – хлебом, в основном с южных районов. А скот, какой и есть, теперь больше не по степи пасется, а на фермах под крышей сидит и готовый корм жует. Вот и выходит, что эти все поля мало кому нужны, особенно на севере – теперь на них лес подрастает. Ну, в этом году у нас системное вторжение, так что и вовсе не до пахоты. Люди-то теперь в основном в городах живут – там вроде и не производишь почти ничего, а все равно есть чем заняться.

– Да… Тяжеловато