Взор теней - Лаура Кнайдль

Я усмехнулся:

– Не переживай, ухаживать за мной довольно легко. Мне так кажется. Точно не знаю… но мы можем выяснить это вместе.

Рокси посмотрела на меня через плечо. В ее взгляде отчетливо читалось, что она желает мне всего самого плохого. Моя усмешка стала шире. Дразнить Рокси – огромное удовольствие. И я верил, что она ничего против меня не имеет. Или почти ничего. Ее бесила ситуация в целом. Она злилась, что спасла меня и теперь вынуждена со мной возиться, хотя у нее полно других дел. Дел, связанных с охотой на духов. Например, покупка соли?

На лифте мы спустились на тридцать шестой этаж – здесь находилась моя палата. Однако мы свернули не налево, а направо. Прошли по коридору до двух дверей, и Рокси толкнула последнюю из них. В нос ударил запах дезинфицирующих средств, бинтов, резиновых перчаток и чего-то еще. За последние два дня этот запах стал мне родным. Дом, милый дом. Я скорчил гримасу.

– Ингрид? – позвала Рокси. – Я привела к тебе пациента.

Из-за планировки я не сразу понял, что в комнате есть кто-то, кроме нас с Рокси. Стены заняты полками, шкафами, витринами – все аккуратно подписаны и битком набиты. Посередине стоял внушительный письменный стол, освещенный одной-единственной лампой, заваленный документами, заметками, книгами и пустыми чашками из-под кофе. Столешницу почти не видно. С другой стороны – перегородка. Оставалось только догадываться, что за ней. Наверное, койки или медицинские кушетки. Еще была дверь, ведущая в рентген-кабинет. Я ошарашенно уставился на табличку и не сразу заметил женщину, появившуюся из-за перегородки.

На ней белый халат, из-под которого виднелось платье в цветочек, доходившее до колен. Темно-русые волосы с проседью собраны в пучок, несколько прядок выбились на лоб. Лицо миловидное, у рта крошечные морщинки, а глаза ярко-голубые. При виде нас женщина радостно улыбнулась:

– Привет, Рокси.

К моему безграничному изумлению, она заключила Рокси в объятия – и та не выколола ей глаза, а обняла в ответ.

– Как ты? – спросила моя спутница, когда они оторвались друг от друга.

– Все хорошо. – На губах Ингрид появилась слабая улыбка. – Нет ничего хуже, чем хоронить того, в чьей смерти до конца не уверен. Но надо жить дальше.

Поджав губы, Рокси качнула головой и ничего не ответила.

Я смущенно топтался рядом, дожидаясь, когда они закончат с приветствиями и обратят внимание на меня.

Ингрид окинула меня испытующим взглядом профессионала.

– Это?..

– Да, именно. Пока ты отсутствовала, его обследовали доктор Фаулер и Сэнди, но ничего не обнаружили. Шоу в твоем распоряжении.

Я закашлялся:

– А мне дадут слово?

– Нет, – хором ответили они.

Рокси мимоходом потрепала меня по плечу и скрылась, оставив нас с Ингрид наедине. Та натянула на руки резиновые перчатки – бог знает, что у нее в голове, – и указала за перегородку, где действительно стояла кушетка.

– Я быстренько тебя осмотрю. Шоу, правильно? Меня зовут Ингрид Абрахамссон. – Она успокаивающе улыбнулась. – Я здесь врач. Защитила докторскую в Стокгольме и переехала сюда вместе с бывшим мужем и нашей дочерью. Обычно я занята в лаборатории или своем бюро и лечу раненых охотников, а свободное время преподаю в Королевском колледже на медицинском направлении.

Отвлеченный ее рассказом, я и не заметил, как оказался на кушетке. Она померила давление и температуру, посветила в глаза фонариком, ощупала снаружи шею. Только при виде длинной палочки, которую она собиралась засунуть мне в горло, я опомнился и в отвращении помотал головой.

– Не думаю, что моя память отыщется там.

– Понимаю, это не очень приятно, но необходимо. – Ингрид помахала палочкой в воздухе. – Я возьму анализ. Вдруг обнаружу бактерии или что-то необычное.

Ее тон был дружелюбным и спокойным, однако не терпящим возражений.

И я осознал, что недооценил ее. Как и Максвелл, Ингрид по первому впечатлению казалась совершенно безобидной. Платье в цветочек, миленькие улыбочки, миниатюрный рост. Зато теперь я понял, что с ней не забалуешь. Она возьмет эти пробы, хочу я того или нет. И что-то мне подсказывало – пререкаться не стоит. Поэтому я со вздохом открыл рот, позволяя ей пропихнуть палочку в глотку.

И это было только начало. Неужели я всерьез думал, что доктор Фаулер обследовал меня вдоль и поперек? Черта с два. Следующие несколько часов Ингрид меня щупала, слушала, расспрашивала, заставляла касаться с закрытыми глазами кончика носа и стучала по коленям молоточком. Сделала рентген, МРТ головного мозга. Я бегал на беговой дорожке, облепленный электродами, сдал кровь и мочу. Спасибо, что обошлось без бесплатной гастро- и колоноскопии.

На улице уже стемнело, когда все закончилось и мне наконец разрешили одеться. Я совершенно вымотался. Так вымотался, что не обращал внимания на урчащий живот, желая лишь одного – рухнуть на кровать и забыться сном на ближайшие двенадцать часов. Даже больничная койка с жестким матрацем теперь казалась мне пуховыми перинами.

Получив от снисходительно улыбавшейся Ингрид разрешение идти, я поспешил убраться подальше от всех этих аппаратов и вездесущего запаха больницы. Я ушел из своей палаты не для того, чтобы в соседнем помещении превратиться в лабораторную крысу.

– Привет. Выглядишь паршиво.

Я поднял голову. Удивленно моргнул.

Рокси разглядывала меня, облокотившись о стену рядом с дверью. Ингрид заставила меня раздеться до трусов, но теперь я снова был в широченной футболке, застиранных штанах и тапочках, которые мне выдали. Поскорее бы вылезти из этих вещей, избавиться от них. И плевать, что тогда мне придется ходить голым.

Рокси скользнула взглядом по моему лицу, и в ее глазах появилось сочувствие. А может, мне просто показалось.

– За мной, – и она куда-то пошла, даже не поинтересовавшись, как прошел осмотр.

Последнее меня ни капли не расстроило, настроения болтать не было. К тому же я наслаждался поистине шикарным видом, пока бежал следом за Рокси. Да, бежал. Она передвигалась так быстро, будто мы маршировали на плацу.

Не делая крюков, Рокси привела меня снова к лифту, на котором мы поехали наверх. Сорок четвертый этаж. Неплохо. Я следовал за Рокси по длинному коридору. Дойдя до какой-то приоткрытой двери, Рокси толкнула ее и жестом пригласила меня войти. Первое, на что я обратил внимание, – кровать у стены. Незатейливая, зато с двумя подушками и отогнутым одеялом, она манила к себе. Подойдя, я рухнул на постель. Матрац оказался великолепным, мягким, полной противоположностью тому, на котором я лежал в лазарете. Я перевернулся на спину и приподнялся на локтях.

Эта комната не отличалась размерами, зато в ней было замечательное огромное окно с видом на город. Еще двухстворчатый шкафчик, письменный стол, стул и небольшой телевизор. Обстановка скромная, неброская – и очень дорогая. На столе бутылка воды, рядом стопка черных шмоток, на полу две пары обуви. Особенно мне понравилось, что в комнате очень тихо – а также не пахло смертью и