Аметистовый венец - Мэгги Дэвис

Жюльен толкнул ее локтем:

– Ну и?..

«И что?» – подумала Констанс.

Она провела беспокойную ночь, много раз просыпалась, думая, как там ее сестра. После того как жених появился во дворе, она первая, в сопровождении своих служанок, взбежала по лестнице в опочивальню. Видя, как весело ведут себя Клайтоны, она предположила, что все обстоит благополучно.

И все же она поднялась по лестнице с тяжелым сердцем… Ведь случиться могло всякое. Обозленный сопротивлением новобрачной, муж мог избить ее до бесчувствия.

Однако она нашла Бертраду в постели с тарелкой колбасок и с кружкой эля. О том, что произошло ночью, сестра не хотела говорить ни слова. Испытав столько, как оказалось, напрасного беспокойства, Констанс готова была залепить ей хорошую затрещину, но успокоила себя мыслью, что в конце концов все кончено – и слава богу! Она сама стащила с кровати простыню с кровавыми пятнами…

– Она говорила о своем намерении служить господу богу, – сказала Констанс своему сводному брату, – путем преданного служения своему супругу. И о высшем счастье – подарить ему много детей.

Жюльен присвистнул. Да так громко, что кое-кто повернул голову в их сторону.

– Стало быть, чудо все-таки произошло. Скажи, наша милая сестрица считает, что она в самом деле стала невестой Христовой?

Констанс проследила направление его взгляда. Из своего гнезда Бертрада посылала молодому мужу томные взгляды. Вулфстан оживленно разговаривал со своими братьями и ничего не замечал. Глядя на Бертраду, можно было с уверенностью сказать, что ее страсть ко всему возвышенно-духовному претерпела сильные изменения.

– Он выставил напоказ всю ее глупость, – шепнул Жюльен на ухо Констанс. – В этом-то и заключается чудо.

Констанс не могла удержаться от смеха.

– Ты богохульствуешь.

Она сказала себе, что ей следовало бы больше полагаться на здравый смысл. Особенно в таких вещах. Чего-чего, а самоуверенности у жениха в избытке.

По лестнице поднялось несколько валлийских вождей, среди них и Маредадд ап Гиванви. Хотя в комнате было много народу, Маредадд подошел к Констанс, чтобы поторговаться то ли о покупке, то ли о продаже скота.

Время для этого было самое неподходящее. Народу все прибывало и прибывало.

– Я не могу уделить вам внимание. Мне предстоит сейчас выслушать петицию наших деревенских ткачей, – сказала она. – А с вами займется мой управляющий, Пьер де Жервиль.

– Мы должны договориться с тобой прямо сейчас, дочка. – Вокруг них собрались и остальные валлийцы. – И здесь, и на юге стоит сильная засуха, – сказал он. – Значит, к середине лета скота будет не хватать. Для него просто не будет корма. Поэтому лучше сделать нужные закупки сейчас.

Констанс вздохнула. Маредадд вел дела с нею точно так же, как с ее отцом. Тут у валлийцев не было никаких трудностей, их женщины свободно занимались торговлей. На лестнице маленький оркестр, куда присоединился и волынщик, громко заиграл новую мелодию. Констанс, едва слыша своих собеседников, торопливо договорилась о зимних поставках.

После того как валлийские вожди удалились, подошли Роберт Фицджилберт и Магнус де Бокаж.

– Миледи, – Клер поцеловал ее руку, которую Констанс тут же отдернула. Посланник короля улыбнулся, показывая свои ровные белые зубы. – Магнус, – сказал он, поворачиваясь, – ваша кузина – самая красивая из здешних женщин. Это не помешало ей, как мы видели, легко справиться с непокорными валлийцами. Просто не могу не польстить ей. Думаю, всем женщинам приятно слышать, как мужчины восторгаются их умом и находчивостью.

Поверх его головы Констанс посмотрела на Магнуса, который поднял брови.

– Миледи, – сказал Роберт Фицджилберт, – я ваш покорный раб и готов пасть к вашим ногам.

Констанс подумала об огромных владениях Клеров в Англии и Нормандии. То, что они невероятно богаты, отнюдь не означает, что они не хотят стать еще богаче.

– Пожалуйста, держите себя в руках, милорд. – Она слегка притронулась к его бархатному рукаву. Роберт Фицджилберт знал, что король разрешил ей три года не выходить замуж, но Клеры были отнюдь не из тех, кого останавливают препятствия. – Я вовсе не хочу видеть вас у моих ног. Именно для того, чтобы охлаждать подобный энтузиазм, я и путешествую всегда с отрядом в сто рыцарей.

Магнус разразился громким смехом. Констанс не случайно упомянула о своем эскорте. Богатейшая наследница Англии всегда подвергается опасности. Какой-нибудь предприимчивый знатный рыцарь может выследить ее, похитить и насильно повести к алтарю, прежде чем находящийся во Франции король Генрих узнает об этом.

Роберт Фицджилберт задумался. Констанс спросила Магнуса, как поживают его братья и сестры. Роксетерские кузены составляли большое и, если верить слухам, довольно странное семейство. Поговаривали, будто в их жилах есть примесь и еврейской крови. Магнус сообщил, что две его сестры вышли замуж и уехали в далекую Данию.

Магнус передал привет от своей матери и рассказал об ученых изысканиях отца, которые тот проводил для короля. Констанс слушала его рассеянно. В ее голове вращалась одна и та же мысль: Бертрада замужем, Бертрада замужем… Внезапно молодые женщины, собравшиеся вокруг брачного ложа, громко рассмеялись. На лестнице послышались тяжелые шаги, в комнату вошел граф Честер в сопровождении своей супруги, закутанной в меха, грубого вида сыновей и дочери.

Чувствуя, что уже не держится на ногах, Констанс поискала глазами стул.

Свадьба окончилась, гости покидали Морле. К вечерней службе почти никого из них не останется. Утром она сама тоже собиралась выехать в Баксборо. Но до этого времени ей надо утрясти все дела с управляющим, дворецким и констеблем, а также присутствовать на судебном разбирательстве иска ткачей. Но ведь надо и как следует отпраздновать свадьбу сестры. Да еще отослать письмо королю Генриху, как только секретарь его напишет.

Констанс подвинула к себе табуретку и села. К ней опять подошел Фицджилберт. Его, видите ли, интересовало, знает ли она, какой танец сейчас в самой большой моде при лондонском дворе.

«А ведь он очень красив, – подумала она, подняв глаза на него. – К тому же молод, богат и полон решимости добиться своего, даже если ему придется ждать три года». Улыбнувшись, она ответила, что не знает.

Констанс встретилась с ткачами в большом зале. Слуги разобрали и вынесли большие столы на козлах, отслужившие свое на свадебном пире, и настелили свежие тростниковые циновки. В зале уже собралась большая группа мужчин и женщин.

При ее появлении они расступились. Пройдя мимо них, Констанс присела на скамью за высокий стол, рядом с Пьером де Жервилем, писарем и счетоводом. В этот день дело только слушалось, поэтому никто еще не давал присяги.