Роман с призраком - Жаклин Митчард

Поскольку семьи у Саши, по существу, не было, суетиться вокруг нее было некому. Она не жаловалась, но Кэмпбелл принимала ее судьбу очень близко к сердцу. Сашу такое внимание трогало настолько сильно, что она приехала задолго до назначенного времени. Сразу поднявшись в комнату близнецов, она надела свой кринолин и несколькими ловкими движениями превратила абсолютно прямые волосы Мередит в буйство струящихся локонов. Кринолин был таким широким, что перегородил всю расположенную под самой крышей спальню, но Мерри этого не замечала, не в силах поверить в преображение, происшедшее с ее волосами.

— Как ты этому научилась? — спросила она у Саши.

— Да так, дурачились… — пожала плечами та.

Затем она через голову надела свое бледно-желтое платье-бюстье и превратилась в героиню старых фильмов, которые мама заставляла близнецов смотреть в кинотеатре «Белль-Арт», чтобы они не выросли «некультурными». Но больше всего она походила на Золушку, вплоть до украшенных желтыми розочками туфелек на люцитовых[8] каблуках.

— Где ты взяла эти туфли? Точно не в Риджлайне! — воскликнула Мередит.

— Я купила их с рук в Интернете. Одна женщина на моей основной работе недавно приобрела ноутбук и разрешает мне им пользоваться. Она очень приятная и совсем еще не старая. Всего несколько месяцев назад все время возилась в саду и по дому, но теперь она очень больна.

— Как жаль, — вздохнула Мэлли. — Ну, по крайней мере, она не брюзжит.

— Нет, но слабеет с каждым днем, — тихо ответила Саша. — Мне кажется, ей осталось недолго, и от этого мне очень грустно.

— Эй, девчонки, быстро сюда, — позвала их снизу миссис Бринн.

Они начали по очереди спускаться по лестнице, а Кэмпбелл и соседка, миссис Вогхэн, защелкали фотоаппаратами. Сначала они сфотографировали близнецов вместе, потом близнецов с Сашей, потом Мэллори и Дрю, а также Нили и Мередит, которые должны были ехать на бал, но не обратно, в одной машине с Дрю и Мэллори… («Я останусь у Нили, — заявила Мерри. — Ее папа заберет нас из школы или пришлет за нами водителя»).

После сорока или пятидесяти снимков Дрю не выдержал.

— Прекратите! — завопил он. — Я уже ничего не вижу правым глазом!

Наконец Кэмпбелл сфотографировала всех на свой телефон и отправила снимок в магазин Тиму. Он ответил сообщением: «НЕНАВИЖУ РАБОТУ, КОТОРАЯ ЛИШАЕТ МЕНЯ ПОДОБНОГО ЗРЕЛИЩА. Я ЗАСКОЧУ НА БАЛ». Девочки очень любили своего отца, но при этом надеялись, что Тим, который водил дружбу со всеми тренерами школы, не сдержит свое обещание.

И тут на пороге возникла Луна в черных армейских ботинках и кружевном платье до пола, похожем на чей-то гамак.

— Наша стильная Луна, — ухмыльнулся Дрю.

— Детский сад какой-то, — парировала та. — Я не пошла бы на школьный вечер, даже если бы мне за это заплатили. Мне не верится даже в то, что я вообще хожу в школу.

— Но у тебя одни отличные оценки! — удивилась Мерри.

— Это не по собственному желанию, — отмахнулась Луна. — Мерри, а ты знаешь, что у тебя оранжевая аура? Она излучает любовь и способна исцелять людей. Зато ваши ауры темные, — обратилась она к Саше и Мэллори. — Это указывает на тревогу.

— Кто это определяет? — поинтересовалась Мэллори. — Существует какая-то шкала значений ауры?

— Ничего подобного, — покачала головой Луна. — Это просто знаешь. То есть ты знаешь это, если знаешь, — уточнила она.

— Да, учитывая твои нагие танцы, ты должна в этом разбираться, — кивнула Мэллори.

— Еще одно слово об этом — и я нашлю на тебя сны, от которых у тебя волосы дыбом встанут, да так и останутся стоять, — пригрозила Луна.

«Если бы ты только знала…» — подумала Мэллори.

И тут в комнату, рыча, как грузовик, вбежал Оуэн, необыкновенно хорошенький в своей яркой пижаме с маленькими пингвинами. Лицо Луны тут же преобразилось.

— Привет, мужичок! — воскликнула она, подхватывая его на руки. — Собрался на бал?

— Луна, — прошептала вдруг Мерри. — А ты знаешь, что отец твоей матери каждую ночь стоит в ногах ее кровати. Он очень расстроен. Он знает о марках, которые она продала еще до его смерти, думая, что он находится в коме.

Луна уставилась на Мередит, которая, вообще-то, говорила чистую правду. Затем ее лицо снова приняло свое обычное скучающе-высокомерное выражение.

— Не будь дурой, — презрительно произнесла она.

— Будь осторожна, — продолжала Мерри. — Этот шум на чердаке — вовсе не мыши. Это Грэмпс ищет свои марки.

Кэмпбелл, которая ничего этого не услышала, обняла дочерей, а потом Сашу.

— Жаль, что твоей мамы здесь нет, — улыбнулась она девушке. — Она бы тобой гордилась.

— Это ничего, — вздохнула Саша. — Я уже давно перестала быть маленькой девочкой. Но я все равно очень счастлива, что сегодня вечером вы позволили мне стать частью своей семьи. — Она замахала рукой и запрокинула голову, чтобы слезы не покатились по щекам. — Кто бы мог подумать, что я такая нюня. Я не должна грустить в такие вечера, как этот. Слезами горю не поможешь. У меня есть сестра. Она учится в колледже. Когда я окончу школу, я буду жить с ней.

— Ты очень мужественная, — восхищенно произнесла Мэллори. — Я и представить себе не могу, как это — потерять всех близких.

— Не всем повезло так, как тебе, Мэллори, — сообщила дочери Кэмпбелл. — И не всем удается вырасти в окружении любящих родителей, тетей и дядей. У тебя до сих пор живы все родственники, за исключением одной бабушки.

Мать Кэмпбелл погибла от несчастного случая, когда близнецы были совсем маленькими, а ее отец жил то в Вирджинии, то во Флориде.

— Ваша мама невероятно добра ко мне, — кивнула Саша. — Я ей очень благодарна. Одиночество — это ужасная вещь.

— Поехали! — предложил Дрю. — Ваша бабушка будет сердиться. Вы же знаете, как высоко она ценит пунктуальность.

Бабушка Гвенни предложила приготовить обед для близнецов и их друзей, как для того, чтобы помочь им сэкономить на ресторане, в котором им ни за что не предложили бы такой шикарной еды, какой собиралась угостить их она, так и для того, чтобы полюбоваться их нарядами. Единственной вещью, подогревающей бабушкино тщеславие, была ее стряпня, основанная на фамильных рецептах.

— Ты прав! — почти закричала Мерри, пользуясь возможностью оборвать ужасно растянувшуюся фотосессию.

— Ваш экипаж подан! — сообщил Дрю, обращаясь к Мэллори и оборачивая ее плечи накидкой Кэмпбелл.

«Тойота» Дрю, которую он прозвал Зеленым Чудовищем и которая после пробега в сто восемьдесят пять тысяч миль все еще была на многое способна, некогда могла похвастать серебристым цветом, но нынче была перекрашена в самый уродливый оттенок, как в каком-то фильме ужасов. Но Дрю ею очень гордился и тщательно о ней заботился. Ее появление не единожды спасало близнецов в такие моменты, когда, казалось, надеяться им было уже не на что.