Стальное крыло ангела - Сергей Иванович Зверев

Яхта еще не вышла в открытое море, но уже была на подходе. Она действительно еле тащилась, рельефы таманского берега почти не менялись. «Так мы и за час не дойдем, – мысленно прикинул я. – Полковник Мостовой на кучу фекалий изойдет. Связи с Томилиным нет, сам тоже не является. Как бы дело до поисковой операции не дошло…»

– Порыбачить не хотите? – предложил Дмитрий. – Скорость низкая, еле плетемся, можно со спиннингом встать. Обязательно клюнет. Если плохо себя чувствуете, можете не стоять, рядом посидите…

– У тебя уже однажды клюнуло, – кивнула Дарья, – больше не надо. Помнишь рыбалку на Белокаменке? С друзьями рыбачить поехали, – объяснила она мне, – в горах это было, верстах в тридцати от Новороссийска. Вот дебилы… – схватилась она за голову.

– Не удалась рыбалка? – посочувствовал я.

– Рыбалка удалась, – вздохнула девушка, – но контузия осталась. – Она вдруг сморщилась, схватилась за живот и сползла с леера. – Ой, не могу… – прошептала она, – Димка, ты бы лучше в футбольные хулиганы пошел…

«Веселые ребята», – подумал я.

Дмитрий надул губы, отвернулся. Идея насчет рыбалки повисла в воздухе.

– А вы где работаете? – спросил Дмитрий.

– В ФСБ, – ответил я.

И объявил тем самым минуту тягостного молчания. Они смотрели изумленно, недоверчиво. Даша перестала смеяться – теперь она глупо улыбалась. Молодые люди задумались: не сболтнули ли часом лишнего?

– Вы, наверное, шутите, – почесал за ухом Дмитрий.

– Ребята, расслабьтесь, – улыбнулся я, – все в порядке. Я работаю в ФСБ – там же должен кто-то работать? Если не верите, могу показать удостоверение.

– Ой, спасибо, мы верим, – сглотнула Даша. И оба стали поглядывать на мою мокрую жилетку, под которой рельефно обрисовывались не только служебное удостоверение с телефоном, но и пистолет, ласково прозванный оружейниками «Грач». Думаю, они давно обратили внимание на эту выпуклость, но молчали, ибо меньше знаешь – лучше спишь и дольше живешь.

– Да все нормально, – сказал Дмитрий, – мы же не преступники, спасли вас от верной гибели. Нам же зачтется, если что? – пошутил он неловко.

– Зачтется, – уверил я, – благодарность получите от моего начальства. А если в Волну завезете, то сразу две благодарности.

– А чем вы занимаетесь? – осмелела Даша. – Ну, в этом самом… Вы извините, что спрашиваю.

– Скучная рутина, ничего интересного. На это не обращайте внимания, – я скосил глаза на выпуклость под жилеткой, – обычный травматический пистолет. У нас такая служба, что носить огнестрельное оружие запрещается. Признайтесь, у вас ведь тоже такое есть? – подмигнул я. – Да не смущайтесь, я все понимаю, путешествие долгое, в пути может всякое случиться, публика опять же в портах всякая-разная…

– Ну, да, – неохотно признался Дмитрий, – есть такая штука, «ПМР» называется. В сейфе в каюте – отец строго-настрого запретил вынимать оттуда. У нас разрешение есть, – быстро сказал молодой человек, – могу принести, показать…

– Я похож на надзорный орган МВД? – пошутил я. – Ну все, расслабились?

– В Варне Димке от местных геев отбиваться пришлось, – внезапно рассмеялась Даша. – Понравился он им, мы в кафе сидели, и абсолютно не колышет, что я рядом! – давай с ним заигрывать, предложили пройтись по набережной, познакомить с достопримечательностями…

– Болгарские геи – это сурово, – засмеялся я.

– Еле устоял, – проворчал Дмитрий. – И в полицию жаловаться бесполезно – в лучшем случае пальцем у виска покрутят. Геев нельзя обижать, это закон. А они любого могут обидеть. Знаете, какой в Европе голубой террор? Красный меркнет и отдыхает… Дашка потом всю ночь хихикала: ну и прогулялся бы, они ведь такие милые, а я подожду, я же верная тебе…

– Я не верная, я ленивая, – поправила Даша и снова засмеялась. Кажется, лед растаял, хотя небольшая напряженность осталась. Что мне с этой напряженности? Сойду по трапу, и они навсегда забудут, что был такой – спасенный, блин…

– Черт, побегу за баранку, – спохватился Дмитрий, – вручную надо управлять, а то уйдем в море, будет нам Тамань…

Он засеменил к кокпиту, спрыгнул на узкую дорожку, чтобы забраться на него с обратной стороны. Яхта уходила прямо, следовало корректировать курс.

– Пойду и я, – вздохнула Даша, – не справится один, надо рядом быть, подсказать, обругать, чтобы окончательно все запутать, – она засмеялась, отбросила волосы отработанным движением и неторопливо отправилась за своим мужем.

Я проводил ее глазами. Она смотрелась очень эротично, парню повезло. Фигурка что надо, ноги длинные, волосы – загляденье, мордашка – смазливая. И чувство юмора в избытке – впрочем, у обоих.

Я расслабился, закрыл глаза. Вставать не хотелось. Я пришел в себя, но виденье – уходящая в пучину лодка – до сих пор нервировало.

Мой отец служил на Черноморском флоте, последние десять лет перед смертью – капитаном 2-го ранга на большом десантном корабле. Судно базировалось в одной из севастопольских бухт, иногда покидало место приписки, участвовало в дальних походах.

Семья переехала в Севастополь в начале 80-х, в 85-м родился я. Больше пятнадцати лет мы прожили в этом городе, пока не произошел тот трагический инцидент во время регламентных работ. Отца похоронили на севастопольском кладбище, мы с мамой уехали в Москву, где имелась собственная квартира.

Там я окончил школу, поступил в институт связи, ухитрился получить диплом и только после этого пошел в армию. Так совпало, что служил в родном Севастополе! Учебка, бригада морской пехоты, командир отделения. После армии – контракт, и еще три года службы в Севастополе. Снимал квартиру на улице Ленина, чуть даже не женился.

Бригада превращалась в мощное соединение, способное решать любые задачи. В 2012-м я был уже старшим лейтенантом, через год – капитаном. А еще через год – памятные события, «вежливые люди», которых иногда уничижительно называли «зелеными человечками». Но факт остается фактом – это была уникальнейшая, масштабная и абсолютно бескровная операция, проведенная четко по плану. Я никогда не стыдился, что был в числе «вежливых людей». А ведь реально вели себя вежливо!

Мама скончалась в том же году, я похоронил ее в Москве, больше в столице меня ничто не держало. Часть подразделений морского спецназа закрепили за пограничной службой, и она автоматически перекочевала к ФСБ. До сих пор не могу понять: меня повысили или наоборот?

Морскую форму сменило гражданское одеяние, теперь я занимался антитеррористической деятельностью, руководил такими же «штатскими» ребятами с подзабытой боевой биографией. Я снова жил в родном Крыму, был гражданином РФ. В Севастополе имелась собственная квартира.

Но потом началось строительство Крымского моста. Наш отдел привлекли не сразу – я прописался в этой местности два года назад, в мае 2016-го. Поездки в Севастополь становились редкостью, мне выделили служебную жилплощадь на улице Героев Сталинграда в Керчи – в восьмистах метрах от въезда на будущий мост. Но даже там я появлялся по великим праздникам.