Тяжело жить, когда ты сорокалетний, а тебя принимают за лоли 6 - Holname
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оставшиеся на прежних местах товарищи продолжили растерянно смотреть в след ушедшей девушке. Конечно, слова Сильвии были слегка шокирующими. Она легко заявляла, что ее семья собиралась устроить переворот, а она была готова даже помочь им в этом. С другой стороны, почему-то, когда именно Сильвия говорила об этом, никто в ней не сомневался. Казалось, будто ее слова были небезосновательными.
Ониксия, смотревший вслед своей напарнице до самого конца, тихо произнес:
— Ее родители выглядели также, когда узнали об обвинении.
Элурин удивленно посмотрел на дракона. Тот казался гораздо спокойнее их всех, хотя на самом деле и у него был некоторый повод для волнений. Правда, связан он был далеко не с этой ситуацией.
— Ониксия, — задумчиво позвал Эльф, — а Вы не переживаете за нее?
— Переживать? — Дракон перевел свой удивленный взгляд на юношу, сидевшего рядом. — Я волновался лишь тогда, когда она застряла в мире богов. Теперь же, когда она смогла из него выбраться, думаешь, кто-то сможет ее остановить?
Элурин растерялся. После столь уверенных и отчего-то логичных слов даже он перестал испытывать волнение. Все-таки ему говорил об этом никто иной, как настоящий дракон. Ему уж точно стоило верить.
«Он прав. Сильвия уже не та, что раньше».
***
— Вы хоть понимаете, что творите?!
От гнева и злости взмахнув руками, Асган Бакке практически заревел. Лицо его приобрело неприятный красноватый оттенок, вены стали выступать наружу, из-за чего любой стоявший рядом человек мог четко видеть их очертания.
При этом другие люди, находившиеся в тронном зале, были даже удивлены подобному поведению главы Военной академии. Лишь Густав, пришедший в этот зал вместе с Асганом, не удивлялся действиям своего единомышленника. Все-таки он сам ощущал все эти чувства.
Наследный принц, стоявший подле отцовского трона, выглядел удивленнее всех. Его глаза были округлены, а сам он даже не мог произнести и слова, потому что его мысли были в полном хаосе.
— Усмирите свой пыл, — прозвучал строгий голос короля, сидевшего на троне, — Асган Бакке.
Ирнес Фелинче изо всех сил старался сохранять спокойствие, хотя в последние дни ему удавалось делать это с трудом. На него давили Первосвященник, Асган Бакке и его приближенный рыцарь Густав, также на него давила главная волшебница королевской семьи Вероника, дочери и старший сын. Кроме всех этих людей Академия духа уже направила свой протест в адрес правящей семьи, а аристократы со всех уголков их огромного королевства стали выказывать недовольство задержанием одной из дворянских семей. Последняя проблема была одной из самых новых и в какой-то степени даже ожидаемых. Новость о поимке Ролланов быстро разлетелась по королевству, а дворяне, напуганные тем, как легко Первосвященник смог обвинить в чем-то высокопоставленное графское семейство, стали бунтовать. Все-таки для них всех подобная ситуация была опасной не из-за того, что Ролланы могли что-то учудить, а из-за того, что после их казни гонения могли начаться и в адрес остальных.
— Почему я должен это делать?! — Асган все не успокаивался. — Вы же прислушиваетесь к словам главы магической академии, когда он истерит? Почему Вы не прислушиваетесь ко мне или к старейшинам из Академии духа? Мы не достойны Вашего внимания?
Внезапно прозвучал громкий стук. Удивленные присутствующие взглянули на короля и увидели его плотно сжатый, опущенный на подлокотник трона, кулак. Не трудно было догадаться, что этот странный звук был вызван мощным ударом руки.
— Между тобой и Первосвященником есть огромная разница! — Сердито заговорил король, своим тоном все же вынуждая всех непокорных замолчать. — Помимо того, что он глава академии, он еще и символ мира для всех религии нашего королевства. Не будет его, не будет и мира.
Столь четкое утверждение вызвало ступор. В чем-то король был прав: слова Первосвященника, как лидера религии, имели вес. В чем-то с ним можно было и не согласиться: все-таки утверждение о том, что мир в их королевстве достигался только существованием этого человека были весьма спорными.
— Что ж… — Асган нервно улыбнулся и невольно отступил. — Пожалуй, тогда мира действительно не будет. — Серьезно посмотрев в глаза короля и, сделав еще один шаг назад, мужчина просто начал улыбаться. — Уверен, малышка и ее дракон уничтожат все в этом месте, что когда-то называлось королевством Флоренц.
Внезапно парадные двери заскрипели. Громкий стук, звон и голоса, сопровождавшие весь этот процесс, сразу привлекли к себе внимание и вынудили всех присутствующих посмотреть в сторону входа.
Там, подле двери, стоял слуга, низко склонив голову. Он же, как только двери отворились, громко закричал:
— Внимание! Прибыли Раймонд Роллан, Люсия Роллан и Вивьен Роллан!
Как только эти имена были произнесены, присутствующие затаили дыхание. Фигуры обозначенных людей уже приближались к тронному залу, и даже издалека их можно было четко разглядеть.
Семейство Ролланов, как всегда спокойное в таких ситуациях, шло в один ряд. Гордо, серьезно, высоко подняв головы. В их взглядах сложно было прочитать злость, обиду или хотя бы волнение, хотя все эти чувства явно переполняли их.
Добравшись до середины зала, вся семья гордо выпрямилась, посмотрела на короля и одновременно коротко поклонилась. Они действовали так синхронно, что это даже немного удивляло.
Между тем, король, взгляд которого был направлен исключительно на главу рода Ролланов, увидел, как тот поднял на него взор и тихо проговорил:
— Ваше Величество.
Внимание всех членов этой семьи оказалось направлено на короля, однако помимо него в зале находился и будущий наследник престола — Годфрид. Принц, так и не увидевший ни поклона, ни даже короткого взгляда в свой адрес, удивленно подумал:
«Они меня проигнорировали?»
— Раймонд Роллан, — заговорил Ирнес Фелинче, — обращаюсь к тебе, как к главе семейства. Ты знаешь по какой причине я призвал вас во дворец?
— Нет, Ваше Величество, — спокойно отвечал мужчина. — Будьте добры, объясните мне.
Ни в выражении лица, ни даже в интонации Раймонд не менялся. Его холодные черты лица, голубой пронзительный взгляд и, казалось бы, полное равнодушие в голосе, были просто возмутительными.
Годфрид, буквально
