Мрачное чудовище Бельтера (ЛП) - Патни Мэри Джо
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кроме того, хочу спросить ваше мнение о финансовых условиях, предложенных мистером Говардом. Меня не особенно волнуют деньги, потому что с вашей щедростью у меня есть гораздо больше, чем мне нужно, но я не хочу здесь сглупить. Позже вечером я перепишу детали его предложения, а утром отправлю вам письмо. С нетерпением жду вашего ответа.
Ваша любящая жена,
Ариэль.
***
Бельтер.
6 декабря.
Моя дорогая Ариэль!
Условия в контракте мистера Говарда кажутся справедливыми. Однако я не могу рекомендовать вам вернуться в Кент прямо сейчас, здесь пасмурно и мрачно. Вам гораздо лучше остаться у друзей. В Хэмпстеде и Лондоне веселее, чем в сельской местности. Кроме того, судя по вашим словам, всех Тэлботов печалит, когда вы заговариваете об отъезде. А как там литератор мистер Глейдс? Вы писали, что он называет вас своей музой. Вы же не хотите оставить парня без вдохновения.
Фальконер.
***
Тэлбот-хаус, Хэмпстед.
7 декабря.
Дорогой Джеймс!
Когда я рассказала о вашем письме Анне, она предположила, что, возможно, вы захотите приехать в Хэмпстед и провести Рождество с Тэлботами. Она говорит, что здесь очень весело и празднично. Возможно, даже слишком. Я не уверена, что вам бы понравилось. Кроме того, как бы сильно я ни любила Анну и её семью, я бы предпочла, чтобы моё первое Рождество с вами было спокойным, только мы вдвоём. И Цербер с Трёхножкой, конечно. Простила ли меня Трёхножка за то, что я уехала? Кошки, они такие, она, вероятно, вычеркнула меня из своей памяти за дезертирство.
С нетерпением жду вашего ответа.
Ваша любящая жена,
Ариэль.
P . S . Единственное вдохновение, которое волнует мистера Глейдса и в котором он нуждается, - это звук его собственного голоса.
Фальконер закрыл глаза, страдая от боли.
Он слышал её голос в каждой строчке, внутренним взором видел её яркий образ. Читать письма Ариэль было мучительно, а она добросовестно писала каждый день, лишь изредка упрекая его в практически полном отсутствии ответа.
Но что он мог ей сообщить?
"Я умираю от любви к тебе, любимая, вернись домой, вернись домой!"
Едва ли такое письмо можно отправить женщине, которая пришла в ужас при виде его лица.
Он поднялся на ноги и угрюмо уставился в окно библиотеки. Переменчивая погода одарила проблесками солнечного света, но в сердце Фальконера царила зима. Разреши он Ариэль приехать, она, как верное дитя, вернулась бы домой, но зачем? Её жизнь в Хэмпстеде была полной и счастливой. Что её ждало в Бельтере, кроме отвращения и одиночества? Он не мог позволить ей вернуться.
В её письмах регулярно фигурировал джентльмен-литератор, мистер Глейдс. Очевидно, этот мужчина был от неё без ума, хотя она никогда не упоминала о его влюбленности. Возможно, в своей невинности Ариэль не осознавала сего факта.
Фальконер провёл расследование в отношении этого человека и обнаружил, что достопочтенный Уильям Глейдс был красив, богат, талантлив и входил в блестящий литературный круг. Он также считался благородным молодым человеком. Слегка самодовольный, а такое часто случается с умными юношами, но в остальном он именно тот мужчина, за которого Ариэль стоило выйти замуж.
Фальконер медленно прислонился к оконной раме. Как-то он читал о дикарях, которые могли умереть по собственному желанию. В то время Джеймс отнёсся к этому факту скептически, но теперь он считал, что такое вполне возможно. На самом деле, умереть было бы легко...
Он обхватил себя руками, пытаясь заглушить отчаянную тоску. Его дух был мёртв, и лишь вопрос времени, когда его сердце тоже остановится.
Солнечный свет исчез, и небо потемнело так быстро, что Фальконер увидел слабое отражение собственного лица в оконном стекле. Вздрогнув от этого зрелища, он вернулся к столу и взял ручку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Бельтер.
8 декабря.
Моя дорогая Ариэль!
Я никогда не праздную Рождество. Это глупое сочетание сентиментальности, утрированной набожности и язычества. Но я не хочу лишать вас праздника, поэтому считаю, что вам следует остаться у Тэлботов.
Фальконер.
Дочитав последнее письмо мужа, Ариэль легла на кровать и свернулась калачиком, словно обиженный ребёнок. Она не плакала, ведь за прошедшие два месяца она пролила так много слёз, что теперь у неё не осталось ни единой слезинки, чтобы оплакать этот окончательный отказ. Джеймс был слишком учтив и не говорил прямо, но стало очевидно, что он не желал её возвращения в Бельтер. Ариэль всё ещё верила, что когда-то он питал к ней интерес, по крайней мере, хоть какой-то, но, по всей вероятности, его чувства умерли той ночью в библиотеке.
Ариэль заставила себя взглянуть в лицо своему будущему. Она любила мужа, но он никогда её не полюбит, он даже не мог вынести её присутствия под своей крышей. Поэтому она могла бы с таким же успехом воспользоваться его предложением и купить дом в Хэмпстеде. Всего в пяти минутах ходьбы от особняка Тэлботов продавался очаровательный старый коттедж. Из него открывался прекрасный вид на Хэмпстед-Хит, и он был как раз подходящего размера для женщины и прислуги. Джеймсу придётся за него заплатить, но Ариэль поклялась усердно работать над иллюстрациями, чтобы со временем больше не нуждаться в его деньгах.
Содержать себя теперь казалось возможным. Гораздо труднее найти смысл жить дальше.
Рождество
– Как погуляла? – спросила Анна.
– Отлично. – Опустившись на колени, Ариэль помогла малышке Джейн Тэлбот снять кокон из пальто, шляпки, шарфика и муфточки. – Даже зимой пустошь играет чудесными нежными оттенками. Она мне никогда не надоест.
– Поторопись, Джейни! – воскликнула старшая из девочек Либби. – Мы не сможем помочь украсить ёлку, пока не выпьем чаю!
В прихожую вошла Анна, высокая женщина с каштановыми волосами.
– Спасибо, что взяла девочек на прогулку, дабы они выплеснули бьющую ключом энергию. – Она снисходительно улыбнулась, когда дети умчались в детскую. – Они так взбудоражены. Боюсь, что до Рождества они просто разлетятся на мелкие кусочки. Или это произойдёт со мной!
– Мужайся! Осталось всего два дня. – Ариэль сняла пальто и шляпку. – Есть для меня письма?
– Пришла посылка от мистера Говарда. – Анна взяла её со столика в прихожей и протянула Ариэль.
– Из Бельтера ничего?
– Нет, дорогая, – тихо проговорила Анна.
Ариэль подняла глаза и заставила себя улыбнуться.
– Анна, не смотри на меня с такой жалостью. Осмелюсь сказать, что всё к лучшему.
В глазах подруги читалось сострадание, но, обладая достаточной мудростью, та не стала выражать сочувствие, ведь сейчас Ариэль была так ранима. Вместо этого Анна сказала:
– Когда ты купишь Доув-коттедж, все в Тэлбот-хаусе придут в восторг. А Джейн и Либби так и будут вечно путаться у тебя под ногами.
– Мне нравится, когда они рядом, – проговорила Ариэль. – У Либби настоящий талант к рисованию. Мне только в радость её учить.
Взглянув на посылку от издателя, она продолжила:
– Прошу прощения, я поднимусь в свои покои. Мистер Говард обещал прислать мне ещё одну историю.
Поднимаясь по лестнице, Ариэль воздала хвалу небесам за понимание Анны. Тэлботы были замечательными людьми. Ариэль не имела представления, как бы пережила последние два месяца, если бы не их сердечность и жизнерадостность.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})В качестве рождественского подарка их семье она написала маслом их общий портрет. Он стал одной из лучших её работ. Вероятно, печаль отточила её мастерство.
