Мурманский сундук - Юрий Любопытнов

— Я дал неделю сроку, — отчитывал он Стыся, — а уже два дня лишние прошли.

— Не совсем лёгкое дело, которое ты поручил, — отвечал Стысь. — Зашитый сообщил мне, что он возвращается сегодня ночью.

— Мне важно это сделать как можно быстрее. — сказал Заг. — Завтра прилетает дед. Ты же знаешь деда. Он будет мешать, если узнает, что мы затеяли. Конечно, ни на какие крутые меры он не пойдёт, но чувствовать, что он недоволен, выслушивать его упрёки… сам знаешь. Я сдуру проболтался ему о «Камнях», пообещал, что он там может отдохнуть, и теперь он хочет отправиться туда незамедлительно и пожить там чуть ли не до осени. Конечно, лучше бы он остался в Москве или где угодно, только не там. Но он хочет сделать всё по-своему, а я не в силах ему помешать. Вообще-то в силах, — уточнил самодовольно Пол, — но не хочу портить отношения с дедом. Поэтому мне важен результат нашего мероприятия. Сам знаешь, сколько времени нам потребовалось, чтобы собрать команду, которая могла бы мобильно решать эти вопросы. Надо всё делать в темпе. Ты понял, Алекс?

— Как не понять! Но ты сам долго держал свои секреты в тайне. Доверился бы мне раньше, и всё было бы раньше, Пауль.

Заг сморщился, как от зубной боли. Стысь поправился:

— Извини… Пол. Вдалось тебе это американское имя. Что Пауль хуже, чем Пол?

— Во-первых, не американское, а англо-саксонское. Во-вторых, ты опять за своё, — недовольно раздул ноздри Пол.

Стысь вскинул руки-коротышки вверх.

— Молчу, мон шер, молчу.

— Значит, сегодня ты мне ничего нового сообщить не можешь?

— Так точно, — по-военному ответил Стысь. — Ничего. Зашитый мне подробности не сообщил.

— А почему задерживается, сообщил? Он вчера должен был прибыть.

— Какие-то непредвиденные обстоятельства, Пол. Всего не учтёшь.

— Учтёшь, не учтёшь. Надо учитывать, — строго посмотрел на него Пол.

— Завтра утром я у тебя и вся недолга, как говорят русские, — ответил Стысь, не обращая внимания на суровый тон патрона.

— О’кей! Иди! Как только гонец прибудет, придёшь с ним ко мне. Впрочем, не надо с ним. Он тебе доложит, а ты мне. Не хватало, чтоб знали, что Заг якшается с какими-то подонками. Так, Алекс?

— Так точно, Пол, — снова чётко ответил Стысь и встал навытяжку, насколько это позволил ему объемистый живот.

— Не паясничай, — вяло сказал Заг. — До утра, приятель!

И вот прошли почти сутки, время близится к полудню, а Стыся нет. Правда, он утром позвонил и сообщил, что Зашитый попал в аварию и теперь Стысь разбирается с ГИБДД.

Заг встал и подошёл к окну. Хорошо, что окно выходило в тихий московский двор. Помещение под офис он сам выбрал. Ему не нужна была мишура вывесок, реклам, роскошных офисов. Ему нужно было тихое пристанище, где бы он мог не спеша делать своё дело, главное, чтобы не мешали и не совали нос куда не следует. И поэтому вывеска «Экстра-лес. Русско-швейцарская компания» особо не выделялась среди остальных, которые в достаточно большом количестве украсили стены домов узкого переулка. Сколько трудов им с отцом пришлось положить, чтобы обосноваться в Москве, создать компанию и выйти в заветный район. Правда, сначала и дед помогал, пока не узнал, какие глубинные планы скрывает внук за этим продвижением на русский Север. Пол всегда относился к деду с почтением, даже с некоторой долей трепета, но помеха в его лице вызвала в его душе иные чувства к прародителю.

В последние две-три недели, а сегодня особенно чётко, нехорошее предчувствие охватило его душу, и он не мог отделаться от сверлящей мозг мысли, что не совсем всё будет гладко с его операцией, как называл поиски Ахметки его напарник, ему придётся много потерять ради призрачного успеха, поэтому он с волнением ждал результатов от экспедиции Зашитого.

К обеду позвонил Стысь и сообщил, что гонец прибыл, проволочки устранены, малость потрепали машину в аварии, но члены экспедиции живы, и с ГИБДД всё улажено.

— Какие результаты поездки? — нетерпеливо спросил Пол, ёрзая в мягком кресле.

— Приеду расскажу!

Алекс был чем-то встревожен. Полу показалось, что голос был не такой жизнерадостный, как всегда. Но расспрашивать не стал, надеясь вскоре его увидеть.

— Я жду.

Пол встал с кресла, прошёлся по кабинету, разминая затёкшие ноги. «Может, не стоило связываться с этими поисками? Деньги и по-иному зарабатывали и успешно. Хотя, если бы не та мечта, не очутился бы он в России». Пол поймал себя на мысли, что он стал много секретничать, даже в мыслях не называл вещи своими именами, а иносказательно, вот ведь до чего доконспирировался.

Минут через сорок двери распахнулись и вошёл Стысь, потный и красный, как всегда. Пол определил, что был он сникший, словно не выспался или прибыл с сильнейшего подпития.

— Ну и видок у тебя, — рассмеялся Пол, ввернув просторечное слово, довольный тем, что Стысь появился в кабинете и принёс новости.

— Вид, как вид, — спокойно отреагировал Стысь. — Ночь бессонная была.

— Опять любовные утёхи?

— Какие утёхи? Ты же знаешь, вызволял свою команду из рук автоинспекторов.

— Это твои проблемы. Рассказывай про поездку, — бросил Пол и указал рукой на кресло, стоявшее напротив него. — Пить что будешь?

— Ничего, — ответил Стысь, шлепнулся в кресло, платком провел по лицу, стирая пот.

Заг недоуменно посмотрел на друга: не в его привычках было отказываться от спиртного, но промолчал.

Стысь скомкал платок в ладони и, отдуваясь, начал:

— Зашитый доложил мне, что они нашли эту самую деревню…

— Хутор, — прервал его шеф. — Вроде бы хорошо знаешь русский язык, а хутора от деревни отличить не можешь.

— По мне это к делу не имеет никакого отношения, что хутор, что деревня.

— Ладно, продолжай.

— Нашли они этот самый хутор, и нашли этого самого Ахметку…

Пол довольно потёр руки, предвкушая дальнейший рассказ.

— Фамилия его Шайдаков. Но он уже не Ахметка.

Пол вскинул брови:

— Что за чепуху ты мелешь? Ахметка не Ахметка.

— А никакая это не чепуха. Он уже прозывается Геронтом. Вот почему мы долго искали его. А ты на мою нерасторопность всё сваливал. Всё шишки падали на меня.

— А как он оказался Геронтом? Это он или нет?

— Он.

— Он имя поменял?

— Не только имя, но и вероисповедание. Мы искали татарина, мусульманина, а он стал православным с новым именем.

— Хорошо, что он пол не менял, — рассмеялся Заг. — Тогда бы век не нашли.

Стысь надул губы, засопел, лицо больше побагровело. Всем своим видом он показал, что обиделся на друга.

Видя это, Пол смягчился и произнёс:

— Ладно, не бери в голову. Продолжай!

— Так вот, нашли они этого самого Геронта, то бишь Ахметку и иконы. Но такой, какую мы описали им, в доме не было. Другие были, а этой не было.

— Может, он её не в доме хранил, а где-нибудь прятал? Наверняка, прятал.

— Зашитый тоже так подумал, что прячет старик икону.

— И что же?

— Ночью зашли к нему…

У Пола ходуном заходили желваки на скулах:

— Не тяни, что дальше?..

— Дело в том, что когда потребовали у него икону Антипа Маркелыча, он сказал, что такой иконы у него нет.

— Так и сказал?

— Так и сказал.

— Лжёт. Дед не будет врать отцу.

— Одним словом, он не признался. Зашитый его уговаривал и так и сяк, но старик упёрся — не знаю, говорит, вас и никакой иконы у меня, о какой вы говорите, нету.

Пол задумчиво кусал кончик авторучки.

— Дед предупреждал, что так и будет. Надо было дом обыскать и найти её.

— Обыскали, перевернули всё вверх дном, а икона будто в воду канула.

Стысь сопел в кресле, больше и больше краснея, пот градом лился по щекам, он силился что-то сказать, но не решался.

Пол глубоко вздохнул и сказал:

— Теперь придётся ехать деду самому к Ахметке. Думаю, тот признает его, хотя столько лет прошло. Всё у меня летит к черту. Весь план нарушается. Дед опять заупрямится и… Ну ничего, пусть сам едет на хутор.

Стысь заёрзал в кресле. Пол уловил его движения и спросил:

— Ты чего-то не договариваешь, а?

Стысь шумно выдохнул, повернул грузное тело в сторону шефа, отчего кресло жалобно пискнуло, и тихо произнёс:

— Так не к кому теперь ехать, Пол.

— Как так не к кому!

— Так нет Ахметки.

— Как нет. Ты только что говорил — нашли его. Ты чего мне мозги пудришь. Так что ли в твоей любимой России говорят?

— Ничего я не пудрю. Зашитый к нему меры воздействия принял, чтоб, значит, вырвать признание, а он…

— Что он? — приподнялся в кресле Пол, ожидая самых неприятных сообщений. — Продолжай! — Нервный румянец разлился по лицу, руки вцепились в крышку стола.

— Он Богу душу отдал.

Пол бессильно опустился в кресло. Предчувствие, что хорошо не будет, не обмануло его.