Часть 2 : Имеющий уши, да услышит. - Гэрет Уильямс

- Я... не... - Лита снова закричала, ее голова запрокинулась назад.

Когда люди из Службы Безопасности, обеспокоенные ее криками, вошли в комнату, они нашли ее лежащей на полу без сознания.

Г'Кару в своей жизни приходилось выступать в разном качестве. Он был рабом, бойцом сопротивления, героем, военачальником, генералом, тактиком, изгнанником, проповедником, пророком. И все же, он никогда особенно не желал оказаться в один прекрасный день трупом.

Конечно же, его мнение по этому вопросу сейчас ровным счетом ничего не значило, но он, к счастью, был не одинок.

Шеридан расхаживал взад и вперед, пытаясь избавиться от этого состояния злобы и угнетения, в котором он всегда оказывался после боя. Капитан Джон Шеридан жил - по-настоящему жил - только в стихии битвы. После ее окончания он осознавал это и начинал ненавидеть себя. Он, конечно, ничего не мог поделать со своей натурой, но ему виделась в этом какая-то злая шутка, и Шеридан ненавидел ее за присущую ей мерзость, и себя, за то, что знал о ее существовании.

И, понятное дело, тот факт, что он находился посреди первозданной дикости гор Г'Хоражар в компании одного живого нарна, нескольких сотен мертвых и еще одного посередине между этими двумя состояниями, одного минбарца и одного землянина, вряд ли был способен сильно повлиять на его настроение в положительную сторону. У него было нехорошее чувство, что все вокруг играли им, обращаясь с ним как с послушной куклой. Все, включая генерала Хейга, мистера Уэллса, сатаи Деленн, Г'Кара...

Все.

- Расхаживать вот так - это что, обычай вашего народа? - раздался грубый голос. Шеридан не обратил внимания на Неруна. В противном случае ему пришлось бы драться с ним, что, скорее всего, кончилось бы тем (Шеридан, все-таки, был реалистом), что он бы оказался самым серьезным образом избит.

Нерун спокойно сидел на камне, слегка опираясь на свой раздвинутый посох. Он был легко ранен в бою с той... тварью, что напала на Г'Кара. Однако он не обращал на свои ранения ни малейшего внимания. Типичный минбарец. Дьявольски высокомерен.

- Знаете, я убил больше пятидесяти тысяч ваших в войну, - небрежным тоном обратился Нерун к Шеридану. - Я был в той битве, что вы называете Битвой на Рубеже. Там мне довелось командовать кое-какими силами. Тогда я служил при штабе шай-алита Бранмера, величайшего из наших военачальников.

- Что ж, если прикинуть, - отозвался Шеридан, - то я, должно быть, набил примерно такое же количество народа. Сколько ваших было на "Черной Звезде"? И потом еще те корабли у Марса... ах да, не забывайте, еще двое членов вашего Серого Совета.

- Я не испытываю гордости за свои поступки, капитан. Совершенно.

- Ну, а я испытываю. Потому что каждая победа, какой бы незначительной она не была, дает немного надежды моему народу. Я слышал, что когда я уничтожил "Черную Звезду", люди вышли на улицы и устроили празднество. Знаете, почему? Ведь все, что я сделал - это заманил ваш флагман в западню. Ничего блестящего, ничего экстраординарного. Но это стало доказательством того, что мы можем побеждать. Это внушило нашим людям надежду, и этим я горжусь до глубины души.

- О, да. Но вы, конечно же, понимаете, что у вашего народа не может быть надежды. Когда наши армады придут к вашему пристанищу... и, поверьте мне, это случится - тогда вы все будете уничтожены, до последнего человека, вместе со стариками, женщинами и детьми.

- Полагаю, вы тоже будете там? На переднем крае, так же, как и в предыдущий раз?

- Нет, не буду. Мне это не принесет ни малейшего удовлетворения, и не прибавит гордости, поскольку уничтожение вашего народа будет означать наше поражение. Смерти ваших людей станут вечным проклятием для нас. Мы тоже обратимся в прах, но только через некоторое время после вас.

- Что ж. Но я бы не спешил окончательно сбрасывать нас со счетов. Вы же знаете, что мы не одиноки.

- Нарны? Что они могут сделать? Нет, капитан, мы теперь навек одни. Одни в ночи.

- Как вам угодно. А не заняться ли вам помощью Г'Кару, или еще какой-нибудь полезной деятельностью?

- Это делает Та'Лон.

- Если так, то он выбрал довольно забавный способ. Я видел, что он ушел вон туда, сильно хромая при этом.

- В данный момент Г'Кар жив. Решать, умрет ли он сегодня, зависит от иных сил, гораздо более могущественных, чем я.

Шеридан пристально посмотрел на Неруна. Затем он усмехнулся и продолжил свое занятие - расхаживать взад и вперед.

- Вас что-то рассмешило? - поинтересовался минбарец.

- Вы. Какого черта минбарский воин делает в нарнской глуши, окруженный нарнами? Если вы были такой важной персоной, как вы утверждаете, то вполне могли бы сейчас командовать вашими вооруженными силами. Черт возьми, вы могли бы даже стать членом Серого Совета.

- Возможно. Для меня наверняка открылось бы место в нем, после того, как Синевал стал бы тем, к чему он так стремился. И совершенно точно, если бы я не покинул Минбар, то к этому моменту стал бы Энтил-За. Все-таки, сам Бранмер назвал меня своим преемником.

- Ну, так, и почему же вы здесь?

- А почему вы здесь?

- Может быть, вы припоминаете, как вы, Та'Лон и эта лживая сука На'Тод вышибли из меня дух и всю дорогу тащили сюда? Или вы полагаете, что я приехал сюда для собственной пользы?

- Именно так, и если вам это непонятно, то у вас большие проблемы. Но вы не поняли мой вопрос, капитан. Почему вы здесь, сейчас, в этом месте, в этом времени, одетый в эту форму?

- Я... - Шеридан задумался. - Я не знаю. Разве это важно?

- Вселенная приводит нас туда, где мы можем сделать больше всего добрых дел. Г'Кар говорил мне это, и его слова совпали с тем, во что верим мы, минбарцы. Я здесь потому, что я верю, что именно тут мое истинное место. Здесь я могу сделать больше добра, чем смог бы, оставаясь на Минбаре. Та'Лон тоже верит, что его призвание - быть здесь, а не работать слугой или телохранителем в Г'Хамазаде. Мы с ним занимаем такие положения, в котором мы можем принести больше всего пользы. А вы?

- Я не знаю.

- Значит, нет. Я советую вам, капитан, поскорее отыскать свое истинное место. Линия фронта проведена. О, нет, не между землянами и минбарцами, или нарнами и центаврианами, но между Светом и Тьмой. Третьего пути не дано.

- И вы, я полагаю, на стороне Света?

- Мне хотелось бы думать именно так.

- Тогда где же, - полушутливым вопросительным тоном произнес Шеридан, - получается, я? На стороне Тьмы, да? Вашего врага?

- Вы стоите одной ногой в каждом из двух миров, капитан. Сейчас вы разрываетесь пополам. Вам придется решать, чему вы останетесь верны.

- Тому же, чему был верен всегда. Моему народу.

- Но кто олицетворяет ваш народ? Кто из вашего народа имеет право приказывать вам, что делать, что говорить, чьи интересы отстаивать? Если сам ваш народ окажется расколот, то какую сторону вы выберете? Тьмы, Света, или будете притворяться нейтральным? Возможно, скоро вам предстоит сделать свой выбор, капитан, и если вы окажетесь не готовым к нему, то вы не сможете его пережить.

- Что вы знаете о выборе?

По лицу Неруна скользнула тень улыбки.

- Давайте-ка, я расскажу вам историю, капитан. Она началась много тысяч лет назад...

Минбарская женщина, что когда-то, миллион лет назад, была сатаи Деленн из Серого Совета, моргнула и попыталась сделать глоток. Ее горло было сухим и горело болью. Оно потеряла счет времени, сидя в этой камере, но она помнила, что не ела и не спала с тех пор, как ее привели сюда. Она испытывала страх, одиночество и сомнение в своем предназначении. Она сомневалась даже в том, что она - это она, и если бы не мистер Уэллс, который каждый раз саркастически называл ее по имени, Деленн стала бы сомневаться и в том, как ее зовут.

- Так, сатаи Деленн, надеюсь, вы хорошо отдохнули?

Уэллс сел в свое кресло и небрежно щелкнул выключателем, отключив электрошоковое устройство, которое мешало ей заснуть. Он поставил локти рук на стол, посмотрел на нее поверх сцепленных пальцев.

- Сегодня мы поговорим с вами об организации вашей армии. Я, конечно, понимаю, что...

- Я больше ничего не скажу вам, - резко сказала она. Уэллс поднял вверх бровь. Как она уже знала, это было выражение сардонического удивления, почти веселья.

- Вам придется применить силу, чтобы вырвать это из меня.

- Ах, понятно. И что же послужило причиной этого неожиданного всплеска упорства, м-м-м? Чему я обязан возвращением вашей решительности?

Что она могла ему сказать? Что ей было видение Валена, такое же, как тогда, когда она ребенком потерялась в его храме, и была одинока и испугана. Что она совершила ужасающее открытие, в которое невозможно поверить.

Что она поняла, что Вален был землянином. Могла ли она сказать ему это? Или же, если она доверит это хоть одному разумному существу на свете, это станет лишь подтверждением ее безумия? Или ее проклятия? Или символом гибели, утраты ее великой судьбы и священного предназначения?