Черное воскресенье - Томас Харрис

— Само собой разумеется. — Музи смотрел на Ландера, полуприкрыв глаза тяжелыми веками, словно черепаха.

— Вы думаете, это будет письмо-бомба? Ничего подобного. Вы сможете проследить — с расстояния в десять шагов — как я буду вкладывать письмо в конверт. Вы сможете даже лизнуть полоску клея на клапане конверта, а я потом запечатаю его особым образом.

— Видите ли, я имею дело с людьми, которых интересуют деньги. Те, кого интересует политика, очень часто забывают платить по счетам. А то еще и ухлопают тебя же из-за собственной несостоятельности. Не думаю, что…

— Две тысячи долларов сейчас же и две тысячи — если письмо благополучно найдет адресата. — Ландер снова положил деньги на стол. — И еще. Я бы посоветовал вам открыть номерной счет в банке в Гааге.

— Это еще зачем?

— Чтобы было куда поместить крупный куш в ливийской валюте, если вам вдруг вздумается уйти на покой.

Последовала долгая пауза. Потом Ландер сказал:

— Вы должны понять самое главное: это письмо во что бы то ни стало должно быть доставлено лично адресату, только ему. Нельзя допустить, чтобы оно ходило по рукам.

— Поскольку я не знаю, чего вы хотите, я буду работать вслепую. Конечно, я могу навести кое-какие справки, кое-кого расспросить. Но даже расспросы опасны. Вы ведь, наверное, знаете, что «Аль-Фатах» состоит из множества групп, соперничающих между собой.

— Передайте письмо в «Черный сентябрь», — сказал Ландер.

— Только не за четыре тысячи.

— Сколько вы хотите?

— Восемь тысяч, и сразу. Я сделаю все, что смогу.

— Четыре — сразу, четыре — после.

— Восемь тысяч сразу, мистер Хопкинс. А после — я вас знать не знаю и вы сюда — ни ногой.

— Идет.

— На следующей неделе я отправляюсь в Бейрут. Принесете мне письмо прямо перед отъездом. Можете доставить его сюда седьмого вечером. Запечатаете при мне. Поверьте, я вовсе не хочу знать, что там написано.

В письме сообщалось настоящее имя Ландера и его адрес. Кроме того, в нем говорилось, что он готов внести большой вклад в дело освобождения Палестины. Он просил устроить ему встречу с представителем «Черного сентября» в любой точке Западного полушария. В письмо Ландер вложил чек на 1500 долларов — на покрытие расходов.

Когда Музи брал у Майкла письмо и восемь тысяч долларов, он был так серьезен, будто совершал торжественный обряд. У этого воротилы было одно странное свойство: если ему давали цену, которую он запросил, он держал слово.

Неделю спустя Ландер получил цветную открытку из Бейрута. На ней не было ничего, кроме адреса, и он подумал, может, Музи сам вскрыл письмо и узнал его имя и адрес?

Прошло три недели. За это время он четыре раза улетал из Лейкхерста. А на четвертой неделе ему показалось — и не один раз, а дважды, — что, когда он ехал на аэродром, кто-то за ним следил. Но с уверенностью сказать, так ли это, он не мог. В четверг, 15 августа, был ночной рекламный полет над Атлантик-Сити. Управляемые компьютером бегучие буквы рекламных табло вспыхивали и гасли на необъятных боках его дирижабля.

Когда Ландер возвратился в Лейкхерст и сел в машину, он заметил под «дворником» на ветровом стекле небольшую карточку.

Обозлившись, он вылез из машины и выдернул бумажку из-под «дворника». Опять реклама, раздраженно подумал он. В машине он зажег верхний свет и внимательно рассмотрел карточку. Это оказался билет в бассейн плавательного клуба «У Макси», недалеко от Лейкхерста. На обратной стороне билета было написано: «Завтра в три часа дня сразу мигните фарами один раз, если да».

Ландер огляделся: на тускло освещенной автостоянке у аэродрома никого не было. Он мигнул один раз фарами и поехал домой.

В штате Нью-Джерси немало плавательных клубов. Они хорошо оборудованы, довольно дороги, и у каждого — свои правила и своя клиентура. В клубе «У Макси» посетители в основном евреи, но в отличие от других таких клубов сюда допускают негров и пуэрториканцев, если они хорошо известны хозяевам. Ландер явился в бассейн без четверти три, переоделся в раздевалке со стенами из шлакобетона и лужицами на полу. Солнце, резкий запах хлорки и детский визг напомнили ему о других временах, когда он и Маргарет ходили вместе с дочерьми плавать в офицерский клуб. А потом сидели у бассейна с бокалами прохладительного, и Маргарет держала ножку бокала сморщенными от воды кончиками пальцев, смеялась и встряхивала головой, отбрасывая мокрые волосы. Знала — молодые лейтенанты не могут оторвать от нее глаз.

Но сейчас Ландер был один. Он ступал босыми ногами по бетонному полу и от одиночества особенно остро ощущал неприятную белизну собственного тела и уродство искалеченной руки. Все, что у него было ценного, он сложил в проволочную корзинку и сдал служителю, а пластмассовый номерок засунул в кармашек плавок. Вода в бассейне была неестественно синей, и солнечные лучи, отражаясь от ее поверхности, слепили Майкла.

У бассейна имеется целый ряд преимуществ, размышлял он. Никто не может явиться сюда с револьвером или с магнитофоном. И никто не может втихую снять у тебя отпечатки пальцев.

Он лениво плавал взад-вперед целых полчаса. В бассейне крутилось по меньшей мере штук пятнадцать ребятишек с надувными морскими коньками и камерами от автопокрышек. Несколько молодых пар играли, пытаясь осалить друг друга полосатым пляжным мячом, а у края бассейна какой-то юный культурист — тело его, казалось, состояло из сплошных мускулов — натирал кожу кремом для загара.

Ландер перевернулся на спину и медленно поплыл поперек глубокой части бассейна, стараясь не мешать ныряющим. В небе так же медленно плыло пушистое белое облачко, и, засмотревшись на него, он на кого-то натолкнулся. Сплетенье рук, сплетенье ног… Это была девушка в маске для подводного плаванья. По-видимому, она с увлечением разглядывала дно бассейна и шлепала ластами по воде, не замечая никого и ничего вокруг.

— Ой, извините, — сказала она, удерживаясь в воде вертикально.

Ландер фыркнул, освобождая нос от попавшей туда воды, и поплыл дальше, ничего не ответив. Пробыв в бассейне еще полчаса, он собрался уходить. Он уже взялся за поручни лесенки, когда из воды перед ним снова возникла та девушка. Она сняла маску и улыбнулась.

— Это не вы уронили? Я нашла это на дне бассейна. — И она протянула ему пластмассовый номерок.

Ландер опустил глаза и обнаружил, что кармашек плавок вывернулся наизнанку.

— Вы лучше проверьте, цел ли бумажник и все ли в нем на месте, — сказала она и снова ушла под воду.

Во внутреннем кармашке бумажника Майкл обнаружил чек, который он отправил в Бейрут. Он вернул корзинку служителю и возвратился в бассейн. Девушка тем временем ввязалась в морскую баталию, затеянную двумя малышами; они подняли рев, когда она покинула поле битвы. В воде она смотрелась прекрасно, и Ландер, чувствовавший, как под плавками у него все замерзло и сморщилось, обозлился.

— Побеседуем в бассейне, мистер Ландер, — предложила она и прошла туда, где вода доходила ей до груди.

— А чего вы от меня ждете? Чтоб у меня тут вскочил и я спустил прямо в плавки?

Она не отвела взгляда, только разноцветные искорки плясали у нее в глазах. Пристально глядя ей в лицо, он вдруг взял ее искалеченной рукой повыше локтя, думая, вот сейчас она вздрогнет от отвращения. Ее реакция была неожиданной: он увидел — она ласково ему улыбается. Однако он увидел не все: под водой левая рука женщины приподнялась, пальцы скрючились, словно когти — она готова была нанести удар, если понадобится.

— Можно мне называть вас Майкл? Я — Далия Айад. Бассейн — прекрасное место для беседы.

— А вам понравилось содержимое моего бумажника?

— Это вам должно понравиться, что я им заинтересовалась. Вряд ли вы захотели бы иметь дело с глупой бабой.

— Что вы обо мне знаете?

— Я знаю, кем вы работаете, знаю, что вы были в плену. Вы живете один, читаете допоздна, курите один из самых дешевых сортов марихуаны. Я знаю, что ваш телефон не прослушивается, во всяком случае, «жучков» нет ни на вводе в подвале, ни на столбе рядом с домом. Но я не могу сказать наверняка, чего вы хотите.

Рано или поздно ему все равно пришлось бы это сказать. И дело было не только в том, что он не доверял этой женщине. Даже выговорить это было трудно — все равно что откровенничать на сеансе у психоаналитика. Ну да ладно.

— Я хочу взорвать примерно шестьсот килограммов пластиковой взрывчатки во время матча на Суперкубок.

Она взглянула на него так, как будто он с душевной болью признался в половом извращении, доставляющем ей особое наслаждение. Спокойное, дружеское сочувствие, сдержанное волнение. Добро пожаловать — приехали.

— И у вас нет взрывчатки, правда, Майкл?

— Да. — И спросил, глядя в сторону: — Можете достать?