Лорд 3 (СИ) - Баковец Михаил

— Не знаю, — пожал плечами тот. — Подождём. Скоро сами всё узнаем.

— Подождём… — согласился с ним Олег.

Спустя десять минут приятели получили по короткому и узкому брезентовому ремешку с медной круглой пластиной, который следовало застегнуть на любом запястье. Пластина была самой, что ни на есть тривиальной. Без узоров, размером с царский пятак и толщиной миллиметра полтора. Сбоку на ней имелась крупная треугольная зазубрина.

— Острая, за-араза, — выругался Кузьма, когда проткнул себе палец об неё. — И торчит, как специально, чтобы руку резать. Вот же люди-вредители, скажи, Олег? Не могли её срезать к чёртовой бабушке, что ли?

— Может, и специально, — ответил ему Олег. — У меня тоже есть эта ерундовина. Земеля, у тебя медальон ровный или тоже с иголкой? — Коваль дёрнул за рукав ватника ближайшего красноармейца, который также получил ремешок с медяшкой.

— Ага, есть, собака эта. Я её уже загнул от греха подальше о ствол винтаря, — ответил тот. — И вам советую, а то и рукав порвёт, и руку до кровей раздерёт.

— Загнём? — вопросительно посмотрел на товарища Кузьма, когда они отошли от бойца, давшего им не то нужный, не то вредный совет.

Олег на несколько секунд задумался, тронул осторожно зазубрину, потом отрицательно мотнул головой:

— Погодим с этим. Если у многих она есть, то её оставили не просто так.

— Мог штамп быть с браком и только на нём рубили эти кругляки, потому и похожи они.

— Мог, — согласился с ним Коваль. — Но лучше подождём.

Прошло ещё не меньше двадцати минут, пока амулеты не были розданы всему личному составу батальонов. Всё это время бойцы стояли в строю, про себя, а кто и шёпотом кляня мороз и стылый ветер, выдувающий крохи тепла из-под шинелей и ватников. Потом ещё прошло полчаса, пока перед строем не вышли несколько старших командиров. Один из них с полковничьими «шпалами» зычно крикнул:

— Здравствуйте, товарищи красноармейцы!..

Над окопами пронеслась зелёная ракета, миг спустя слева и справа в хмурое весеннее небо взлетели ещё несколько таких же. Проследив за ними взглядом, Коваль дёрнул рукав шинели вверх, открывая ремешок с медной пластиной, сжал зубы и провёл мизинцем по зазубрине, затем растёр каплю крови по ней. Рядом, не удержавшись от крепкого словца, повторил ту же процедуру Кузьма. Тот полковник, выступивший перед батальоном чуть больше часа назад, несколько раз предупредил о необходимости данной процедуры. Заодно, будто точно зная, приказал всем «хитромудрым» разогнуть зазубрину, кто её согнул или приготовить нож, либо бритву, чтобы порезать палец и капнуть кровью на пластину. Также предупредил, что каждый решивший схитрить, например, попросив товарища измазать заодно и своей кровушкой чужую медную пластину, попадёт на «губу» уже сегодня, а дальше его судьбу будет решать трибунал.

— Интересно, а как они узнают, что это моя кровь, а не твоя? — тихо спросил Кузьма.

— Вроде же кровь у каждого человека своя, группы там, что ли, какие-то, — ответил ему Олег, сунув проколотый мизинец в рот.

— Это ж проверка нужна.

— Нужна. Забыл, что после учений медяшки нужно будет сдать назад, а потерявшие их отправятся под трибунал?

— Такое разве забудешь, — вздохнул Кузьма. — И для чего они вообще нужны? — он с недоумением и толикой раздражения посмотрел на вещь на своём правом запястье. Левое уже было занято карманными «кировскими» часами, переделанными в наручный вариант.

— Спроси что-нибудь полегче… ракета! Красная!

Над окопами с засевшими в них красноармейцами, взлетели несколько красных ракет. Тут же раздалось редкое «ура», которое быстро переросло в громогласное и невнятное «А-А-А».

— Ура-а! — подхватил Коваль, выбрался из траншеи и неторопливо побежал вперёд, выставив впереди себя винтовку с примкнутым штыком. Его быстро догнал приятель, пристроившийся в четырёх-пяти метрах правее.

Слева и справа бежали сотни бойцов, иногда издавая боевой клич. Впереди их ждали точно такие же траншеи, которые были заняты «врагом». Батальонам следовало как можно быстрее до них добраться, уничтожить врагов и закрепиться в них.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

«Странные учения, — думал Олег, двигаясь вперёд и стараясь не путаться в полах шинели. — Вроде и обычные. А вроде… ну, ерунда полная, вроде. Какие-то дворовые стрелялки из палок».

Оружие всем выдали, но без патронов, только штыки имелись. Вместо гранат — учебные болванки из дерева и водопроводных труб.

Вдруг впереди зарычали моторы, сквозь их звук прорезалось звяканье траков, а потом позади «вражеских» позиций появились… немецкие танки. Это было так неожиданно, что движение батальонов резко замедлилось. Многие бойцы остановились, не меньше их залегли, хотя в чистом заснеженном поле в своих серых шинелях и ватниках они чётко выделялись и были бы лёгкими целями для вражеских пулемётов.

— Это же наши там… вроде учения у нас, да? — Олег упал на землю и выставил бесполезную винтовку.

— Наверное, — подтвердил Кузьма, но уверенности в его тоне было очень мало. — Кажется, сзади кричат?

Олег перевернулся на бок, бросил быстрый взгляд назад, после чего опять плюхнулся на живот:

— Командиры что-то орут…

Договорить ему не дали пулемёты, застрекотавшие в танках и с позиций в окопах. Тут уже остановились и рухнули на землю все те, кто ещё стоял на ногах и продолжал «наступление».

— Да они тут что, все с ума посходили?! — заорал Кузьма, старательно вжимавшийся в плотный сырой весенний снег.

Олег ему ответить не успел, так как почувствовал сильный удар по ноге ниже колена.

«Ранило!», — охнул он.

— Вы тут что. Вашу мать, разлеглись? — раздался над ним за спиной злой хриплый голос. — Вперёд, так вас разэдак! Встали и пошли бить врага!

«Пулей», ударившей по голени, оказался сапог младшего лейтенанта, вооружённого наручными часами, которые он держал в ладони и постоянно бросал взгляд на их циферблат. Кстати, он совершенно не боялся пулемётного огня. И только сейчас до друзей дошло, что они не видят, как вражеские пули выбивают снег и землю, не рвут тела, не свистят над головами.

«Холостые», — с облегчением подумал Коваль, быстро вскочил, перехватил поудобнее винтовку и со всех ног побежал вперёд, «ловя» грудью ненастоящий свинец. — Ура!

— Ура! — вновь нестройно загуляло над полем, но вскоре кличи слились в один. — УРА!!!

На пулемётной позиции, на которую выбежали товарищи, сидели трое красноармейцев. Один давил на гашетку «максима», второй удерживал ленту с холостыми патронами, третий держал часы, а на коленях у него лежала командирская сумка с белым листком бумаги, на котором уже имелись какие-то карандашные пометки. Последний посмотрел на Олега с Кузьмой и произнёс, стараясь перекричать пулемёт:

— Что встали, как шуты гороховые? Колите чучела и гранаты в блиндаж швыряйте.

Только сейчас Коваль заметил рядом с позицией пулемётчиков четыре обычных чучела из соломы и мешковины, насаженные на колья, вбитые в землю…

*****

Второе возвращение Гая Красный Обсидиан было, можно так сказать, шедевральным!

Вместе с гномом пришли ещё сто девяносто девять человек: мужчины, женщины, подростки и совсем уж маленькие дети. Представителей сильного пола, тех, кто подходил для службы, оказалось всего семьдесят два. Зато ещё восемнадцать женщин изъявили твёрдое желание стать воинами, чтобы взять в руки оружие для защиты своего нового дома. Ах да, нужно уточнить, что сто двадцать пять гостей оказались рабами, а пятьдесят из них были гладиаторами-смертниками. Таких мужчин и женщин учили в течение нескольких месяцев владению оружием. Во время обучения погибали четверо из пяти, но учителей и рабовладельцев это не волновало, так как набирали они свой товар из разбойников, в диких поселениях, отказывающихся платить налоги и потому считающихся всеми вне закона, на вражеской территории, среди пленённых солдат врага, среди крепостных, продаваемых дворянством и так далее. То есть найти замену погибшим гладиаторам, было совсем просто. Потому и не жалели их. При этом выжившие во время обучения и после десяти боёв становились ценнее, чем золото. Такой гладиатор стоил десятка обычных рабов. Та полусотня, что привёл Гай, должна была на днях выйти на арену, но их владельца посетил несчастный случай в виде банды воров, решивших поживиться в особняке работорговца. Несчастье оказалось настолько велико и остро, что вошло между рёбер в грудь и вышло из спины под лопаткой. Следом выяснилось, что у несчастного имеются огромные долги, а кредиторы, прознав про смерть, уже на следующий день насели на родных, пообещав забрать вообще всё имущество, если не получат золото по распискам. Так гладиаторы повторно оказались на настиле работорговцев, откуда перешли в руки Гая. Гному достались те, кто не приглянулся остальным и кому показалась названная цена слишком большой за тех, кто точно не пережил бы первый бой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})