Париж с изнанки. Как приручить своенравный город - Стефан Кларк

приставки PlayStation и видеокассеты, и торговцев антикварной мебелью, больше соответствующих кварталу Марэ. Немало и жуликоватых brocanteurs (старьевщиков), торговцев почтовыми открытками (на любом французском блошином рынке найдется хотя бы один), затейливыми электрическими приборами из далекого прошлого, а один парень в фирменной куртке с эмблемой Aéroports de Paris продавал подозрительно новую одежду.

Но vide-grenier – не просто срез парижской уличной жизни. Это ценный источник для тех, кто стремится увезти домой что-то оригинальное, типично французское.

Вот примерный перечень objets parisiens[58], подмеченных мною на vide-grenier: жандармский жетон старого образца; сувенир 1950 года с изображением Сакре-Кёр на кусочке ствола дерева; винтажные черно-белые почтовые открытки с видами парижских улиц; кувшины для вина, подносы и пепельницы (разумеется, с эмблемами Pernod Ricard и менее известных марок, таких как Marie Brizard, Saint-Raphaël и Cusenier); мудреные штопоры (французские инженеры постоянно придумывают революционные способы открывания бутылок, чтобы быстрее добраться до содержимого); жестяная банка Nescao образца 1960-х годов с фотографией обреченной французской домохозяйки, явно не убежденной феминистки; несколько старинных миниатюрных моделей автомобиля «ситроен 2CV»; книга, однозначно утверждающая, что именно французы изобрели авиацию; подборка журналов «Пари Матч» 1940-х и 1950-х годов с сенсационными подробностями смерти Матисса и неудачной помолвки принцессы Маргарет и Питера Таунсенда (с подзаголовком на английском «Sad Princesse»[59]); и издание 1949 года, предсказывающее, что les males vont disparaître («мужчины скоро исчезнут»), правда, без указания конкретных сроков.

Среди моих фаворитов – фарфоровый кувшин, представляющий экс-президента Миттерана, который позволил мне задать вопрос: «Сколько вы хотите за голову Миттерана?», и маленькая свинцовая фигурка Наполеона, из-за которой я отчаянно торговался и все-таки купил за пять евро, заметив французскому антиквару со своим английским акцентом: «Я избавлю вас от Наполеона… в очередной раз». Кажется, он не нашел мою шутку забавной. Выражайте свои чувства каламбурами

Французы обожают каламбуры, и парижские улицы – идеальная площадка для игры слов (помните «улицу Грешников»?). Конечно, это в полной мере относится и к рекламным плакатам, но есть и другие свидетельства слабости парижан к вербальным экзерсисам. Взять хотя бы названия, которые они дают своим парикмахерским салонам.

Возможно, это лишь счастливое стечение обстоятельств, что французы знают английское слово hair («волосы), которое позволяет каламбурить бесконечно. Они произносят его, опуская первый звук «х», и в результате английское hair звучит, как французский суффикс «эр» в таких словах, как commentaire («ком-ман-тэр»), commissaire («ком-мис-сэр»)[60] и им подобных.

Так что, если вы уловите теплый запах шампуня, прогуливаясь по парижской улице, или увидите безукоризненно причесанных мужчину или женщину, дымящих у двери салона, поднимите голову и посмотрите на вывеску. Находчивость парижан не знает границ.

Вот лишь несколько примеров из жизни. Имейте в виду, эти парикмахерские действительно существуют в Париже.

Chambre à Hair — в буквальном переводе «комната волос», но по-французски – «камера пневматической шины», и, согласитесь, вы рассчитываете выглядеть иначе после посещения парикмахерской.

Gram’Hair — еще одна странность. По-французски звучит «грам-мэр», как grammaire[61]. Вероятно, этот салон специализируется на прическах для школьных учителей.

Besoin d’Hair — в буквальном переводе «необходимость в волосах», но по-французски звучит как «необходим глоток свежего воздуха».

FM Hair — остроумное модернистское обыгрывание темы FM-радио и волос, но произносится «эф-эм-эр», как éphémère – «эфемерный». Если вдуматься, говорит не в пользу долговечности стрижек.

Post’Hair — звучит примерно так же, как «постер» по-французски, хотя определенно навевает мысль о лысине. А что еще бывает пост – применительно к волосам? Возможно, речь идет о специалистах по парикам.

Hair du Temple — перифраз air du temps (дух времен) в вывеске салона на улице Тампль (Rue du Temple) вдвойне остроумен.

Diminu’Tif — это чисто французский прикол. Дело в том, что tifs — «волосы» на сленге. Diminutif означает «уменьшительный» или «маленький»; соответственно diminuer – «уменьшать», в итоге мы получаем «уменьшить волосы». Видимо, это к тому, что подстричь волосы лучше не дожидаясь, пока они выпадут.

И наконец, парочка моих любимых каламбуров.

Challeng’Hair — в буквальном смысле «вызов волос», но французы произносят это так же, как и знакомое им слово «челленджер». Видимо, в салоне борются с облысением.

Volt’Hair – прямо-таки электрическая интерпретация имени самого остроумного парижского писателя и мыслителя Вольтера. Парикмахер-литератор – разве можно желать чего-то большего? Допустим, Вольтер носил парик на склоне лет, но, когда речь идет о приглашении в парикмахерский салон, исторической точностью и не пахнет.

3. Вода

Наполеон Бонапарт:

– Je voudrais faire quelque chose pour les Parisiens.

Его министр внутренних дел, Жан-Антуан Шапталь:

– Eh bien, donnez-leur de l’eau.

(– Я бы хотел что-то сделать для парижан.

– Тогда дайте им воды.)

Жажда как двигатель прогресса

Париж – город воды. Даже девиз города это подтверждает: Fluctuat nec mergitur, что в вольном переводе звучит примерно так: «Он, может, и не слишком уверенно держится на плаву, но никогда не тонет». И дело не в том, что Париж пытается сравниться с Венецией или Атлантидой – его песчаные берега не уходят под воду (по крайней мере, как утверждают агенты недвижимости). Девиз скорее намекает на утлое суденышко с герба города, чем-то напоминающее деревянный банан с парой подштанников в качестве паруса и без видимого присутствия экипажа, опасно зависающее на гребне волны.

Странная эмблема для города, находящегося так далеко от моря. Сегодня на Сене если и увидишь волны, то только когда речная полиция резвится на своих катерах. Но вплоть до XIX века Париж был одним из самых загруженных портов Франции, а городской совет основали именно торговцы водой.

Эти marchands de l’eau были настолько могущественны в годы раннего Средневековья, что сумели убедить короля Людовика VII предоставить им монополию на ввоз и вывоз из Парижа всех товаров. Королевский указ, подписанный в 1170 году, гласил: «Никто не вправе доставлять или вывозить из Парижа товары, если только он не является marchand de l’eau de Paris или не состоит в партнерстве с marchand de l’eau de Paris». Нарушивший этот закон лишался всего груза, половина которого отходила королю, а другая половина – все тем же торговцам.

В 1246 году торговцы пошли еще дальше и сформировали первый в истории города управляющий орган, с собственной эмблемой – кораблем в форме банана, – который стал официальной печатью Парижа. Законность этого органа была впервые признана в 1853 году, когда барон Осман[62], префект департамента Сены, утвердил вышеприведенный девиз города.

Осман лишь облек в слова давнюю страсть парижан. Такое впечатление, что в прошлом они странствовали по пустыне, где им повсюду мерещилась вода.