Сердце-Камень. История о Ните Какот Амундсен, Камилле Карпендейл и Руале Амундсене - Эспен Итреберг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Такое изъятие из семей имело свои положительные стороны, как и в случае Ниты и Камиллы. Инуитские дети хорошо питались, получали образование – более качественное, чем их соотечественники у себя на родине, большинство возвращалось и обустраивалось на родине. Но за такие блага порой следовала суровая расплата. Не всегда образование инуитов было столь же качественным, что и их датских сверстников. Выучив датский, многие из них забывали родной язык и, вернувшись в Гренландию, обнаруживали, что они не понимают своих соотечественников, а те – их. Вступив в подростковый возраст, они нередко портили отношения с приемными родителями (а то и с родными), поразительно большое количество страдало алкоголизмом. Ощущение неприкаянности оставило на них глубокий отпечаток.
* * *
Айло Гауп родился в июне 1944 года на горе Равдооайви (Рёйехудет), на полпути между Гуовдагеайдну (Каутокейно) и Квэнангсботн[76]. Его мама, Эллана-Бирет была матерью-одиночкой: ребенок родился вне брака. Через несколько лет после окончания Второй мировой войны маленького Айло взяла под опеку семья из Ларвика[77] – прямо из больницы в Гуовдагеайдну, где он находился вместе с матерью, страдавшей маститом. В автобиографии Айло, будучи взрослым, описывал это событие так:
«Однажды в гости пришла женщина. Сестра Карен делала вид, будто это обычная посетительница. Но я знал, кем она была. Сестра Карен выпроводила меня из комнаты в коридор. Я знал, что они будут говорить обо мне. Через некоторое время я снова вошел. Они закончили разговор. Я знал, что эта женщина теперь моя мать».[78]
Неудавшиеся попытки обмануть ребенка вполне могли объясняться благими намерениями – как в Норвегии, так и в Гренландии и на Чукотке, но Айло описывает это переселение как начало долгих мрачных лет в его жизни. Семилетний мальчик ехал на автобусе, корабле и поезде на юг, на ферму недалеко от Ларвика. Все вокруг него пришло в движение, ничто больше не казалось незыблемым. Он ничего не встречал в своей жизни огромнее, чем увиденные им во время путешествия деревья; летняя ночь была темнее, нежели та, к которой он привык дома. В первую ночь он спал в двух креслах, поставленных друг напротив друга. Автобиография Айло вся пронизана ощущением временности; это чувство не покидало его все детство и юность, пока он жил в Ларвике. В отличие от Хелены Тиесен он так и не переехал в лучшее место, ему пришлось жить в доме, где его бесконечно наказывали и давали очень мало любви. «Я должен был быть здесь, но мне здесь не место»[79]. Отношения в семье на ферме в Ларвике были такими: «ее я должен был называть матерью», «его – отцом», а «его я должен называть братом»[80]. Единственные радостные события, упоминаемые Айло, которые отвлекали его от горестных мыслей, – это чтение увлекательного романа или поездки на автобусе в школу в Ларвике.
В девятнадцатилетнем возрасте Айло Гауп навсегда покинул дом опекунов и больше никогда туда не возвращался. В автобиографии он рассказывает о становлении себя в молодости – и в личном, и в политическом плане. Завершив образование и приобретя опыт практической журналистской деятельности, он вернулся жить в свою саамскую общину. Айло принадлежал к тому поколению саамов, которое одержало важные победы в борьбе за права коренных народов на международном уровне. Он выучил язык, глубоко отождествлял себя со своим народом, его культурой и мифами. Стал шаманом и писателем, автором ряда романов и стихов, посвященных жизни саамов, мифам и окружающей среде в Северном Калотте[81]. Айло знал, что его судьба была предопределена свыше. «Я – стружка, которую повернул большой магнит», – написал он в одном из стихотворений[82].
В автобиографии Айло описывает детство и юность мрачными красками, считая эти годы потерянным временем. Жизнь взрослого Айло Гаупа была совсем другой, насыщенной событиями и интересной. Таким образом, мальчика Айло оставили дважды: сначала мать, а затем и он сам, став взрослым.
* * *
Легко представить себе Камиллу и Ниту, которые тоже пересекают Берингов пролив – если не одинокие, то, по крайней мере, совершенно потерянные. Да, Амундсен сопровождал их, опекал и показывал путь – но они все равно покидали родные места, уезжали в неизвестность, не предполагая, что их ждет впереди. Однако мы уже знаем, что история Ниты и Камиллы далеко не уникальна – в разное время то же самое происходило и с Миника, и с Хеленой, и с Айло, и с другими детьми и взрослыми в течение многих сотен лет.
«…Его Величество сможет лично увидеть семерых (коренных жителей), которых я поймал и взял на борт, чтобы они могли выучить наш язык и вернуться», – писал Христофор Колумб испанскому королю Фердинанду в 1492 году после своего первого путешествия в Америку[83]. Спустя более чем пятьдесят лет появились истории об одной инуитской женщине из Канады, которую поймали, перевезли в Нидерланды и показывали за деньги. Рассказывали, что с ней был семилетний ребенок.
Переселение аборигенов на Запад на самом деле старо, как сам колониализм. В XVII и XVIII веках, возвращаясь из своих странствий, путешественники всех сословий и профессий – будь то исследователи, солдаты, купцы и миссионеры – привозили с собой аборигенов. За легендой о Покахонтас стоит реальная история XVIII века об индийской женщине, которая вступила в контакт с поселенцами в американских колониях, поехала с ними в Англию, жила и умерла там. Позже концерн Walt Disney Company придал событиям романтический оттенок[84]. В том же XVIII веке появился роман Даниеля Дефо о Робинзоне Крузо, оказавшегося на необитаемом острове в Карибском море и встретившего там туземца, которого он назвал Пятницей. Большинство людей знают историю в общих чертах, но немногие помнят, что ближе к концу романа Робинзон забирает Пятницу в качестве своего слуги в Англию.
По мере того, как в XIX веке появлялись
